Правда персонального формата

– Она всегда общалась только с одним ювелиром, папа. Разве ты забыл?

– А-а-а, понял… – Он попытался досадливо поморщиться, не вышло. Но ненавистное имя все же слетело с губ. – Гоша Ляпов, старый засранец. Как же без него! Вот что, сынок… Тебе надо забрать колье у Ляпова. Немедленно. А деньги ему вернуть.

Глава 7

– У нас очередной «висяк», – попытался пошутить Серега Носов, сидя рядом с ним в служебном автомобиле. – Грустно…

Илья промолчал. Хотя считал, Серега недалек от истины. В деле убийства Зои Григорьевны Илюхиной они не продвинулись ни на шаг. Смерть матери и дочери Дымовых притянуть к убийству Илюхиной не вышло. Никогда и нигде эти женщины не пересекались. Это утверждали все члены семьи Зои Григорьевны.

– Где эти алкаши, а где моя сестра! – возмущалась Зина Григорьевна, широко раздувая ноздри мясистого носа. – И знакомы они не были.

Ее дочь тоже недоуменно мотала головой. Брат погибшей не был столь категоричен, но тоже не мог себе представить: где и при каких обстоятельствах Зоя могла с ними познакомиться. Его сын тоже не знал. Никто из соседей Илюхиной никогда не видел во дворе ни одну из Дымовых. Так же как никто не мог ни одного плохого слова сказать о ее любовнике, пребывающем ныне в скорби.

– У него точно алиби, Серега? – неожиданно нарушил Илья тишину в машине.

– Ты о Никулине или о ее племяннике?

– И о том, собственно, и о другом.

– Никулин утверждает, что все время был дома. И даже говорил с ней по телефону. Мы проверили. Телефон его засветился по его адресу. Но это было еще до ее гибели. Там вышка рядом. Соседи видели свет в его окнах далеко за полночь. Потом Никулин задернул шторы. Свет погас. Племянник был дома с отцом.

– Алиби… Все рыхло как-то, капитан. Не находишь? – Илья поерзал на заднем сиденье служебного автомобиля, ему было тесно и душно.

– Ну да… Никулин мог поговорить с ней по телефону, включить везде свет и тут же прямиком отправиться к ней домой. Потом вернуться, занавесить шторы, выключить свет. Я проверял по времени. Выходит.

– Но где он два часа пропадал? Между моментом наступления ее смерти до того, как ее повесили, прошло минимум два часа. Возможно…

Илья расстегнул две пуговицы на рубашке. Схватился пальцами за воротник, подергал, пытаясь обдуть потную шею. Ничего не вышло. Духота в салоне автомобиля была невыносимой.

– Открой окно, – потребовал он от Сереги.

С его стороны окно не открылось.

– Не откроется, – предупредительно крикнул им водитель. – Я специально заблокировал, чтобы пыль не летела. Вам езды десять минут. А мне потом салон пылесосить.

– Умник… – проворчал Илья и продолжил: – Возможно, ее никто не хотел убивать. Возможно, произошла ссора.

– Соседи ничего такого не слышали, – возразил Носов.

– Такие интеллигентные дамы, как Илюхина, не скандалят так, как мать и дочь Дымовы. Это те орали на всю улицу. А Зоя Григорьевна могла и голоса не повысить.

– Могла, – не стал спорить Серега. – Ее брат утверждает, что она была очень воспитанна и сдержанна.

– Во-от! Это еще раз свидетельствует в пользу той версии, что она погибла в результате несчастного случая. Спорили, спорили, кто-то кого-то толкнул. Илюхина упала и…

– И сломала себе шею. Но нигде на мебели ни единого следа. – Теперь и Серега оттопырил на груди рубашку. Тоже страшно вспотел.

– Вымыли. Убрали. В квартире была идеальная чистота. Помнишь утверждения племянника?

– Хорошо, а вешать зачем? Спустя два часа! Думали, что наши эксперты лаптем щи хлебают?

– А не думали, Серега. Не думали об этом. Просто решили инсценировать самоубийство, и все. Решили, что полиции так проще будет. Разбираться не станет. Тем более что все ценности, документы, деньги погибшей были целы. Нет ни единого следа, что сейф пытались взломать. Это убийство не совершено с целью грабежа. Оно произошло совершенно случайно. А потом уже стали заметаться следы. И это кто-то… Кто-то близкий ей. Если бы пришли грабить, вынесли бы много чего. Картины, фарфор, статуэтки, одних шуб криминалисты насчитали шесть штук. Дорогие, качественные. И телефон последней модели лежал на виду. Никто не тронул. Это не гопники. Это свои. Кстати, сынок с папой запросто могли друг другу подыграть.

– Ты насчет алиби?

– Так точно. – Илья кисло улыбнулся. – Кажется, подъезжаем…

Загородный коттеджный поселок, как они уже знали, раньше был небольшим селом с четырьмя сотнями проживающих. Никто и никогда здесь даже дачи не снимал. Было неудобно добираться. Сначала на электричке, потом на попутке, если повезет. Если нет, топай от станции пешком четыре километра.

Именно тогда присмотрел себе здесь участок и купил его за бесценок ныне покойный Игорь Семенович Ляпов. Купил. Начал строиться. Тем временем и дорогу провели. От самой Москвы через соседнее село. От того до этого населенного пункта лет двадцать назад тоже проложили вполне себе сносное дорожное полотно. И народ повалил. Скупали все, что только можно было. Ни один клок земли не остался без хозяина. Местных со временем вытеснили в город. Они могли себе позволить купить квартиру в спальном районе на вырученные за землю деньги. А здесь обжились важные, обеспеченные люди.

– Вот этот дом, – указал на распахнутые ворота Носов. – Участковый, смотрю, заждался.

Они вышли из машины вместе с экспертом. Представители следственного комитета еще не подъехали.

– Что случилось? Отчего такой переполох?

Илья протянул руку участковому. Тот нервно схватился за нее, судорожно затряс.

– Ой, товарищ майор, тут такое! Впервые за все время моей службы, такое!

Илья покосился на него неодобрительно. Еще, чего доброго, за голову примется хвататься. Непрофессионально…

– Доложите по форме, капитан, – потребовал он, медленно входя в ворота. – Почему решили вызвать нас? Местный райотдел не справился бы, что ли?

– Так мое начальство и велело вас вызвать. Мол, похожий случай на вашей земле был. Наши эксперты уже осмотрели тело. Своего могли и не везти.

– Ну, как же! Раз похожий случай! Кто же станет сходство искать, если не мы? – не без сарказма ответил Илья. – Итак…

– Погибший, то есть убитый – Игорь Семенович Ляпов. Семидесяти шести лет от роду. Ювелир со стажем. Тяжело болел. Жаловался мне не так давно, что врачи ему чуть больше года оставили. Так что… Он был обречен.