Правда персонального формата

– Симпатично! – широко заулыбался лейтенант.

– А серьезно? – не повелся на его веселье Илья. – По форме или по гражданке?

– По гражданке, – сразу понял дежурный, о чем речь. – Вся в черном. Брюки, рубашка. Волосы короткие, светлые. Высокая, фигура зачетная.

– Понял, – буркнул Илья.

И пошел через дорогу в столовую номер сорок, на поиски Гороховой, которая вся в черном.

Он нашел ее без труда, хотя столик, который она занимала, и прятался за колонной. Худощавая высокая девушка с короткой стрижкой на пушистых светлых волосах оказалась не просто симпатичной. Она была невероятно красивой. Илья даже Сереге посочувствовал. Пролетел конкретно капитан.

Он остановился возле столика, молча показал свое удостоверение. Она молча кивнула на стул напротив и продолжила есть свой суп.

– Ничего не закажете? – поинтересовалась Валя, приступая к тушеной картошке с печенью. – На название заведения не ведитесь. Кормят тут отменно. Как в ресторане.

Он отказался. И попросил разрешения начать разговор, пока она обедает.

– Без проблем. Сэкономим время, – покивала Горохова, приводя в движение светлые волосы. – Первый вопрос от меня, товарищ майор…

– Можно просто – Илья.

– Ок… – Ее волосы снова станцевали немыслимый танец коротких прядей. – Илья, что за интерес к этой бытовой разборке? Мы уже дело закрыли за отсутствием состава преступления. Все же ясно. И вдруг вы!

В ее голосе не было недовольства, только интерес.

– На днях на нашей земле произошло нечто похожее. Не старой еще женщине сначала сломали шею, а потом повесили ее. У всех фигурантов, у которых был какой-то мотив, алиби.

– Инсценировали самоубийство? Зачем? Как вы узнали, что ее сначала убили? Шея нередко ломается при таком способе самоубийства.

Ее карие глаза зажглись неподдельным интересом. Илье такой подход нравился.

– Вышел казус. В момент убийства отключили свет по всему микрорайону. И повесили женщину лишь спустя пару часов.

– А, дайте угадаю! – Капитан Горохова откинулась на спинку столовского стула, звонко шлепнув ладонями по краю стола. – От петли не осталось должных синяков?

– Да. А вы молодец, Валентина, – невольно похвалил он.

– Служу России! – без пафоса, с искренним чувством произнесла девушка. – Подозреваемые?

– Все, у кого мотив, имеют алиби.

– Чушь. Если есть серьезный мотив, алиби состряпать можно. Мотив серьезный? Деньги?

– Много денег! И отменное здоровье у жертвы.

– Фу-у, как скучно, – протянула она, сморщив забавную рожицу. – Родня. Либо любовник. Их надо проверять.

– Проверяем.

– Понятно… – Она отодвинула от себя пустые тарелки, взяла стакан с компотом. – Но у нас ничего такого нет, Илья. Ни здоровья, ни денег. Семейка та еще была. Мать запойная. Дочка не отставала. Разница в возрасте у них была небольшая. Мамаша родила, когда ей не было еще и шестнадцати. Поэтому они были как подруги. Вместе пили, вместе мужиков водили. Иногда одним делились друг с другом. Полный отстой, майор. Но в тот день гостей у них не было. И денег на выпивку тоже. И поэтому почти с полудня они принялись скандалить. А поскольку делали они это очень часто и с упоением, то внимания на шум из их халупы никто не обратил. Орут и орут себе. Лишь бы на улицу не выползали. Людей и детей не пугали. Иногда ведь голышом выскакивали!

Ее карие глаза округлились, по губам скользнула брезгливая ухмылка.

– Что было после скандала?

– Со слов соседей, в какой-то момент они орать перестали. И потом завыла мать. Долго выла, протяжно. А потом и она замолчала.

– Кто их обнаружил?

– Участковый. Соседи все же написали жалобу. Вроде как в тот раз крики и вой были просто невыносимыми. И на звонки они не отвечали, когда соседи пытались им позвонить и утихомирить. Их порог никто не осмелился переступить.

– У них были телефоны?

– Один. У дочери. Номер у соседей имелся. Она все хвасталась покупкой и номер всем раздавала. – Горохова поставила пустой стакан на стол, резко встала. – Идемте на улицу, товарищ майор?

Илья пошел за ней следом, поражаясь стремительности ее походки. Он с его лишними килограммами за ней еле поспевал.

– Жарко, – с неожиданным сожалением проговорила Горохова, останавливаясь на ступеньках сороковой столовой.

– Тепло, хорошо, – тут же возразил он.

И они неожиданно рассмеялись.

– У вас, случайно, вакансий нет, товарищ майор? Я здесь просто тухну! – Ее темные глаза сделались печальными. – Ни одного стоящего дела.

– Вернемся к нашим жертвам.

Ее вопрос он пропустил мимо ушей. Вакансия была. Как раз месяц назад одна из сотрудниц отдела вышла замуж и уехала с мужем по месту его проживания. Но брать к себе в отдел девушку, да еще такую красивую, это еще минус одна единица. Разве Носов рядом с ней сможет о чем-то думать?

– Участковый обнаружил их на следующий день? Или спустя время?

– На следующий. Зашел в дом, они никогда не запирались. А они висят. Все вокруг вверх дном. Вещи в крови. Видимо, дочь вытирала лицо, когда мать ее била.

– Мать записку оставила?

– Да, – разочаровала его Горохова. – Корявым почерком нацарапала, что не сможет жить после того, что сотворила со своим ребенком. Почти дословно, майор.

– Валя, ты сказала, что дела не было, как же так?

– Немного не корректно сказала, извини, Илья. – Она лучезарно улыбнулась. – Конечно, было заведено дело. Два трупа – не шутка. Но до суда не дошло в связи со смертью подозреваемой. А так, и свидетели опрашивались. И алиби дочери проверялось.

– Постой, какой дочери?

– У дочери, которую повесили, была и своя дочь. Только она с ней не жила. С раннего возраста воспитывалась отцом. И фамилию другую имеет. Наши – Дымовы. А та Соколова.

– Сколько ей лет? Чем занимается? – спрашивал он, скорее, по инерции, прекрасно понимая, что это его никуда не выведет.

– Двадцать пять лет. Окончила школу с золотой медалью. Пошла учиться дальше. Закончила или нет, не знаю. С ней мой коллега говорил. Со своей матерью и бабкой девушка не общалась. Забыла об их существовании. Конец цитаты…