Демон ревности

– Денег? – прошипела Кира. Помолчала, пытаясь справиться с сухостью в горле. И снова спросила: – Денег?

– Да. Я хочу предложить вам денег, Кира.

– И сколько же, в вашем понимании, Катерина, это самое – много денег?

Ей перестало хватать воздуха, а черных точек перед глазами стало много больше. Кира нашарила коленом диван, на котором стояла ее собранная к путешествию дорожная сумка. Рухнула, зажмурилась.

Эта тварь пытается ее купить? Ее или Илью?! Хотя его она уже купила. Что пообещала? Фирму, о которой узнала Ирка из своих источников? Счета в заграничных банках? Позволила жить в огромном шикарном доме? Или уже подарила ему этот дом?

– Достаточно для того, чтобы вы могли начать новую жизнь где-то еще. Не в нашем городе.

– Ага, мне, стало быть, придется уехать? – уточнила Кира, боясь провалиться в обморок.

Горело тогда ее путешествие синим пламенем.

– Да. Так будет лучше для всех нас.

– Вас? Лучше для вас?

Она же порвет просто эту наглую тварь! Предлагает денег, чтобы Кира убралась из города и не путалась под ногами?! Чтобы не попадалась им на глаза? Особенно Илье? Он-то, интересно, в курсе?

– Кира, не надо загонять себя в угол. Вы молодая красивая женщина, – не очень уверенно произнесла Катерина комплимент в ее адрес. – Вы можете начать новую жизнь. А с моими деньгами…

– И что с ними?

– С моими деньгами все будет гораздо проще! И Илью забыть, и построить свое счастье. Решайтесь, Кира.

Кира резко поднялась с дивана и принялась искать предмет потяжелее, которым можно было бы запустить в наглую красивую морду соперницы. Потом сообразила, что ее здесь нет. Что для наказания необходимо присутствие. И решилась.

– Хорошо, давайте встретимся и все обсудим. Только возьмите сразу чековую книжку, дорогая.

Левая щека Киры задергалась вместе с веком, она перепугано прижала ее ладонью.

– Отлично! – обрадовалась молодая дурочка. – Давайте сегодня в восемнадцать ноль-ноль. Идет? Вас устраивает время?

Кира прикинула. До вылета после восемнадцати ноль-ноль у нее оставался приличный запас времени.

– Да. Мне приехать к вам в тот дом?

– Нет-нет, что вы! – Катерина слабо хихикнула. – Давайте на нейтральной территории. У меня на Рябиновой улице есть квартира. Удобнее там.

– Хорошо, диктуйте точный адрес.

Все именно так и было. Это она помнит. Что произошло дальше?

Кира снова зажмурилась, все еще ощущая странную невесомость во всем теле.

Что произошло дальше?

Она отключила в своей квартире все электроприборы, перекрыла воду, выключила холодильник. Там все равно было пусто. Взяла дорожную сумку, свою сумочку, вызвала такси и через несколько минут вышла на улицу. Продрогла, пока дожидалась машину. Ветер растрепал прическу, хотя она старательно укладывала волосы. Разметал полы ее легкого пальто на одной пуговице, она его специально надела. Пальто было стильным, красивым, почти белым. Оказалось не по погоде. Ветер выстудил саму душу, кажется. В довершение, когда она приехала на Рябиновую, пошел дождь. И пока Кира маршировала с сумками от такси до подъезда, макияж, над которым она тщательно трудилась, превратился в неряшливые мазки под глазами. О прическе было лучше не думать.

– Можно я оставлю сумку минут на десять? – спросила она у консьержа, дремавшего за стеклянной перегородкой с дежурной газетой в руках. – Я к подруге на минуту. Туда и сразу обратно.

– Минуточку, – встрепенулся дядька, обрадовавшись перспективе скоротать время дежурства. – Во-первых, кто подруга? Во-вторых, что в сумке? В-третьих, кто вы? У нас порядок!

– О боже, как все серьезно! – Кира закатила глаза, полезла за документами. – Станете регистрировать?

Стал. И паспортные данные ее переписал, иначе пропускать отказался. И содержимое сумки велел показать, мало ли что. И имя заклятой подруги велел продиктовать.

На все ушло минут десять, вспомнила Кира сквозь странную дремоту, переместившую ее в невесомость. Потом она влезла в лифт, доехала до седьмого этажа. Подошла к двери и позвонила. Никто не открыл. Еще раз позвонила. Снова без ответа. Она глянула на часы. Она не опоздала, было всего лишь пять минут седьмого. Катерина не могла уйти, не дождавшись ее. Если, конечно, она вообще ее ждала, полыхнуло в голове. И если это не очередной розыгрыш или подстава.

– Тварь! – скрипнула Кира зубами и пнула дверь.

А та возьми и откройся. Она вошла, хотя в прихожей было темно. Более того, она точно помнит, что пошла дальше по коридору, громко окликая соперницу по имени. Держась за стену, прошла коридором, вошла в какую-то комнату, сделала два шага, и вот тут на нее из темноты…

Вспомнила!

Кира попыталась шевельнуться – бесполезно. То же ощущение. Тело ее не слушалось. Все правильно! Потому что на ней что-то лежало. Что-то очень тяжелое. Именно на это она наткнулась в темноте, блуждая по чужой квартире. Наткнулась и повалила на себя. Упала и отключилась. То, на что она наткнулась, было очень тяжелым. И еще она больно ударилась головой, когда упала. Голова сильно болела. И горло почему-то.

Что это было? Шкаф, человек? Это могло быть и тем и другим, решила Кира со вздохом через мгновение. Попыталась шевельнуть руками, чтобы пощупать груз, придавивший ее к полу. Руки онемели и не шевелились. А еще странно болели.

Может, крикнуть? Почему консьерж не бьет тревогу, интересно? Она же не спустилась за сумкой. Пробыла в чужой квартире значительное время, не оговоренное в регистрационном журнале. Чего же он? Снова спит?

Она зажмурилась, когда вспыхнул свет под потолком. Он был таким ярким, таким ослепительно-белым, что Кире в тот момент показалось, что она лишилась зрения. А должна же была видеть людей, которых в квартиру набилось много-много. Она различала голоса сразу нескольких человек. Кто-то охал, кого-то жалели. Ее, видимо. Ее же что-то придавило к полу. Как не пожалеть.

– Давайте на раз-два, поднимайте! – скомандовал какой-то мужчина.

Раздались шаги совсем рядом. Сразу несколько человек сгрудились над ней. Она уловила разные запахи: мужской туалетной воды, пены для бритья, табака и мятной жвачки. Раздалась команда, что-то захрустело, ее обдало сначала волной воздуха, а потом все тело зашлось в такой болезненной судороге, что она заорала.

– Больно тебе, да? – спросил кто-то.

Она по-прежнему не раскрывала глаз, не видела.

– Да, больно. Очень, – прошипела она едва слышно. – Что это было?

– Шкаф. На тебе лежал шкаф, гражданочка.

– Шкаф? Откуда он взялся?! Почему шкаф? – Она чуть дернула ресницами, приподнимая веки.

Ничего, одни силуэты. Мутные, размазанные. Но много.

– Шкаф, видимо, на нее упал, когда жертва сопротивлялась, – прогнусавил чей-то противный голос. И тут же с сожалением прищелкнул языком: – Борьба была не на жизнь, а на смерть!

– Михалыч, ты сможешь привести ее в чувство? – спросили гнусавого.

– Осмотрю на предмет повреждений, если все в норме, ватку с нашатырем в нос – и она ваша, ребята.

Над Кирой склонился человек, она почувствовала сильный запах пены для бритья. Его руки профессионально ощупали ее грудь, лодыжки, плечи, перевернули на бок, прошлись по спине.