Человек из Оркестра

Макарыч послушно шел в ванную, гремел там пустыми тазами, урчала вода, выходил сияющий и садился на краешек стола. Чужого конечно, своего на этой кухне у него ничего не было.

Макарыч хлебал суп с каким-то котиным урчанием, а Муся советовала, как бы беря мзду за угощение:

– Жениться тебе надо, молодой еще мужчина, сильный, – она робко потрогала бицепс его на руке. – Эх, пропадает.

Макарыч благодарил за суп и уходил по своим делам. А кастрюля с супом медленно остывала на плите в ожидании возможного едока.

А Мусе идти было некуда. Все, чем она интересовалась по жизни, находилось здесь, в этой огромной коммуналке, длинной, как проспект, и с поворотами – как переулочками, в которых тоже были комнаты.

Муся повязала фартук, надела калоши и принялась мыть полы на ничейном пространстве, то есть общем, кухни, ванной, коридоров, которых было аж три.

День проходил незаметно. Если кто-то выходил из какой-то комнаты, то натыкался на очередной Мусин совет: «зонтик не забудь» или «скользко – осторожно». Или «помирись с Лелей, она – девочка хорошая».

Муся знала о жильцах своей квартиры всё. Это был ее мир, она знала его в мельчайших подробностях, и за это жильцы к ней относились сложно.

Для молодых – она не существовала, для людей постарше – представляла некоторую опасность, потому что иногда советом бесцеремонным и бестактным могла ввести в стопор, в краску, в ругню и крик.

Чаще всего в свой адрес она слышала: «ты кто такая, чтобы мне советы давать? Уши вянут».

«Они у тебя вянут от заклепок», – не унималась Муся.

«Ты бы еще кольцо в нос», – советовала она.

На том и расходились по своим комнатам.

Жильцы весь день где-то находились, а приходили в дом с надраенным паркетом по всему периметру бесконечного коридора. Ванна и сортир тоже блестели, как и три раковины на кухне. А на плите квохтело и хлюпало что-то ароматное и зовущее к столу.

Муся и сама не смогла бы объяснить зачем, для чего она занимается ежедневно умыванием этого жилья. Висит же график ненужной бумажкой, Муся все делала сама. С утра. Ей это было легко и привычно – как суп сварить.

А соседи, все разом, делали вид, что не замечают её могучей услуги с этой «авгиевой» уборкой. Они спасибо Мусе не говорили. Мудрили, дескать, это её выбор, не претендовали помочь или хотя бы поблагодарить. Держались за свои амбиции крепче, чем Муся за швабру. Это бы ладно. Но когда они выходили по своей надобности на кухню, то сразу попадали под обстрел Мусиных советов.

Надеясь на общение, Муся не понимала, почему они разбегаются от неё, торопясь сделать свои дела на кухонном пространстве, исчезали.

– Костик, – Муся подошла к студенту, снимавшему комнату. – Неправильно кофе варишь. Здесь главное…

Но Костик, не дослушав, хватал турку, чашку и убегал. Муся не огорчалась. Возвращалась к своей кастрюле, включала газ под ней и начинала свое уникальное общение с травками, добавками и припусками лука и моркови.

Все жилье наполнялось сытными ароматами, сбивавшими с ног.

И тогда Муся, взяв телефонную трубку, говорила громко-громко в телефонную трубку – как бы разговаривая с какой-то подругой.

– Сварила вот чудный грибной суп, приходи. Не можешь? Ах, как жаль. Нет, пойду прилягу. Устала за день. Прилягу… до утра.

И это была как команда.

Как только Муся закрывала дверь своей комнаты и щелкала замком, квартира почти сразу оживала.

На кухню тянулись жильцы и, обмениваясь короткими приветствиями, наполняли пиалушки и чашки Мусиным супом и стыдливо укрывались в своих комнатах.

А Муся все слушала у себя под дверью, довольно улыбалась, и никто бы не посмел, глядя на доброе ее лицо, не сказать ей «спасибо». Но никто не хотел даже думать об этом, все разом доели суп и накрыли пустую кастрюлю крышкой. Все быстро исчезли, потому что боялись, что вдруг Муся выйдет на кухню и начнет давать свои советы. Уж этого люд здешний не выносил.

Муся вышла только в ночи. Она тщательно намыла кастрюлю, огромную, как бак и пустую, как человеческая неблагодарная стать.

Но Муся ни о чем таком не думала, она рада была, что суп съеден. И утром можно будет стоять за плитой, помешивая в кастрюле и накрывая благословляющим соседей, мудрым советом на день.

Пёстрая тетрадь,

28 октября 2020

Рыжина

Лямурная история произошла с Дмитрием. Совершенно безобидная и смешная.

Он познакомился с необыкновенной, исключительной рыженькой девушкой. Дмитрий почему-то имел мужскую слабость к такой вот пышной и яркой рыжине. «Ася», – девушка представилась, улыбнулась, и Дмитрий почти сразу утонул в зелени ее глаз. Он даже от рыжей копны волос как-то оглох, от счастья, и мельком подумал, что так не бывает. Таких совпадений, чтобы такая единая рыжая красота и разом – загадкой для него.

Ася оказалась умной и строгой девушкой, что тоже сильно импонировало Дмитрию и еще раз призвало его к восхищению такой неслучайностью.

Дмитрий не стал тянуть с предложением о замужестве. Ася согласилась, состоялось знакомство с родителями, в меру шумная свадьба и начало семейной жизни. Утром Дмитрий проснулся необыкновенно рано и потопал в ванную, потом на кухню, выпил холодной воды и понял вдруг, как он счастлив.

Когда он вернулся в спальню, то не сразу понял что происходит. На взбудораженных ночью подушках лежала коротко стриженная голова незнакомой, ну совсем чужой женщины.

Дмитрий ойкнул и тихонько подошел поближе к кровати. Стал вглядываться в черты нового лица незнакомки.

Женщина спала сладко, лицо ее было хорошо видно, и на нем ну ничего Асиного новоиспеченный муж не замечал.

Дмитрий вышел на кухню, выпил воды, умыл лицо под краном. И нерешительно подошел к спальне. Заглянул в щелку. Женщина в их постели спала так же безмятежно.

Дмитрий ошалело перевел взгляд на белое пятно. Ну, да. Это было невестино платье, он хорошо запомнил сложную его застежку, с которой с трудом справился.

Взгляд его устремился повыше, на зеркальный столик, на котором он, как в триллере, увидел рыжие кудри любимой. Он не сразу сообразил, что это был парик, надетый на шляпный болван головы.

Дмитрий испугался увиденного. Он не знал, как реагировать.

Он, уже не таясь, вошел в спальню. Подошел по пушистому мягкому ковру к столику с болваном и рыжими любимыми патлами на нем.

Дмитрий даже потрогал рыжую эту копну подмены и совсем не знал, что ему делать с этим неприятным для него открытием. Проехала, шумя струями, поливалка за окном.

Будто окатила Дмитрия холодной своей водой.

Глядя на болван в прическе, Дмитрий быстро нашел свои штаны.

Уже ничего не боясь – самое страшное с ним случилось, он шагнул на свежий утренний воздух. Розовый рассвет как бы подмигнул ему, подбадривая.

Он шел по улице и размышлял, что бы ему такого сделать, чтобы успокоиться.

Он уходил все дальше от дома, в котором остался остывать его домашний очаг.

«И какой же это очаг?» – думал Дмитрий. – «Обман и болван».