Всё рифмуется

Автор

Галина Маркус

Жанр

Современная русская литература

Год написания книги

2020

<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 28 >>

На страницу:

Перейти

11 из 28

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

Бисер

Я рассыпала бисер смеха,
нахожу по углам случайно.
Здесь без смеха идёт потеха,
и сажусь я на трон молчанья.

Мой народец! На разной ноте
все молчат, только болен каждый:
«за» молчат, но молчат и «против»,
в лоб молчат или глаз не кажут.

Кто-то гордо, а кто невольно,
кто стыдливо, а кто жестоко.
Но им больно… Как всем им больно!
Даже в казни не будет прока.

Пусть палач инструмент заточит,
хочет – тупо, а хочет – остро,
но казнит он молчанья молча,
и во мне он разбудит монстра.

Встану с трона, скажу: не надо
подчинённых таких мне вовсе.
Но с другими – не будет сладу,
их опять переманит осень.

Бросив трон, собираю бисер —
не метать, а подальше спрятать.
Мир творился не слишком быстро.
Рыбы, птицы. И день был – пятый.

2015

Газон

Чем пьянее, тем позднее,
что теперь держать фасон?
Всё увяло. Зеленеет
лишь искусственный газон.

Воздух серый, пеплом полон,
трудно плакать и смотреть.
Начинает шоу клоун,
А заканчивает смерть.

Шут – он тоже не железный
и играет кое-как.
Все давно под стол залезли,
веселится лишь дурак.

Чем позднее, тем пьянее…
Кто с пелёнок не привит,
тот, как травка, зеленеет
и на солнышке блестит.

2015

Кукла

Я механическая кукла —

пришита ленточкой улыбка,

включаюсь только в промежутках

меж забытьем и страхом липким.

А ночью, потерявши право

входить туда, где всё нормально,

я в сундуке своих кошмаров

дышу сквозь дырчатую марлю.

И всё не знаю, что похуже:

проснуться? В снах застрять подольше?

Мир сундука – насквозь простужен,

а мир снаружи – лоб наморщил.

И ключ повёрнут до предела,

ещё чуть-чуть – пружина лопнет.

Но я опять иду «по делу»

и внутрь втягиваю сопли.

2011

Послесловие к дружбе

Господи, благослови ее, пожалуйста, успокой, включи в ее доме свет и ко лбу прикоснись рукой. А если и виновата в чем, то не она одна… Я знаю, слова – это страшно, они достигают дна.

Но ведь оно притаилось, оно родилось давно, оно очень долго пряталось, но было ей не равно. И с детства одежда колется, и строг родительский дом, а эта любовь шершавая кожу сняла потом.