Соседи и родня Оттавии Малевольти

–Спокойной ночи, дорогая сестра,– в высшей степени любезно, с доброжелательной улыбкой на лице, дразнил самообладание самоуверенной Наяды Норман.

В её глазах отразилась ярость, и Сэндлер возликовал, он любил дразнить мегер. Он догадался. Что неспроста сестра жены ищет «нечаянных» встреч подальше от глаз родни. Его забавляло, что гордячка Наяда терзается от безответной любви.

В дверях Наяда столкнулась с Джоанной, любимой служанкой матери, и женщина укоризненно глянула на молодую госпожу.

От одного из окон отошла Джобет, покинув пункт наблюдения. Давно ушедшая любовь к Остину Филдингу перешла в чувство неприязни к его любимице Наяде. Теперь к развитию отчуждения была причина.

С того дня на Наяду со стороны матери посыпался шквал упрёков, укоров и придирок разного характера.

К концу лета Оттавия Малевольти расширила бизнес мужа. В городе появилось ещё несколько магазинов разных профилей.

Умбриэль и Джессика росли на руках прислуги. Зато Артур и Эммит, как заправские бухгалтера помогали названной матери вести документацию. Они играючи демонстрировали головные уборы покупателям, и никто не мог устоять перед милыми, вежливыми улыбками мальчишек.

Отта не забывала и об отдыхе. Всё лето она с близнецами и пасынками уезжала за город на пикники. Туда же доставляли её отца, Чезорино и Берту с их семьями.

Мальчики Боу и гувернантка Сьюзан, конечно же, не выдавали тайну Освальду, всем нравилось веселиться в большой, итальянской семье.

Когда карета с вензелем Боу первый раз остановилась у дома, где жила семья Малевольти, ещё не видя, кто выходит из неё, старик Марко сердцем почувствовал: приехала его Оттавия.

–Цветочек,– запричитал он, отложил в сторону инструменты и подбежал к окну.

Действительно из кареты вышла его девочка.

Марко и Чезорино со всех ног бросились вниз.

Оттавия упала в объятия отца, потом обняла и поцеловала в обе щеки брата. Все заливались слезами.

–Как тебе, дочка, живётся с этим чудовищем?

–Я практически не вижу Освальда.

Из кареты донёсся плач Джессики.

–Ты привезла малышек!– обрадовался новоиспечённый дед.

–Чезорино, зови Зилу, поедим на уик-энд.

Отец влез в карету. На руках у молоденькой, пухлой служанки Сюзанны лежало два свёртка.

–Мои лапуленьки, мои маленькие итальяночки,– заворковал Марко над младенцами.

–Папа, поздоровайся и с внуками, это – Артур и Эммит,– подсказала Оттавия, влезая в карету вслед за отцом.

Мальчики, оробев, сидели, помалкивая.

–О, моя семья выросла в три раза!– обрадовался старик, здороваясь с мальчиками за руку,– Я научу вас, что значит: быть итальянцами! Мы стоим горой за любого члена семьи!

После родственников привозили за город или в гостиницу наёмные экипажи.

Одна только Лэсли избегала мачеху. Она и с братьями разговаривала сквозь зубы. Зато теперь Освальд, жалея дочь, часто разрешал ей играть в своём кабинете.

Лэсли как-то утром и вовсе «забыла» поздороваться с мачехой и братьями.

Оттавия сразу дала определение этому поступку:

–О, Мадонна! Излишняя свобода только уродует людей. А от скуки и безнаказанности человек и вовсе превращается в чудовище.

Однажды Малевольти в своём магазине повстречалась с Беулой Спенсер. Та сделала незначительную покупку, но хозяйка салона сделала ей хорошую уступку, и прижимистая дама расцвела в улыбке.

Отта попросила:

–Леди Спенсер, зная, что Вы владелица многих прядильных фабрик, я осмелилась просить Вас взять на работу мою сестру Берту Фиоре.

–Я слышала о ней, как о талантливой вышивальщице… Что ж, я уверена, что миссис Фиоре сможет служить в качестве художника-новатора рисунков тканей.

–Я хотела бы сделать заказ на продукцию Ваших мануфактур. Я задумала не ввозить из Франции готовые головные уборы, а шить модели в ателье из Ваших тканей.

–Вы – умная и расчётливая женщина в хорошем смысле этого слова, миссис Малевольти.

Оттавия менялась на глазах. Итальянская кровь заговорила в ней в полный голос. Она уже не была робкой, стеснительной девочкой. Она стала весёлой и бойкой. Её добрые шутки ценили покупатели и не скупились.

Освальд разделил бизнес на свой и бизнес жены. Он продолжал ввозить дорогие шляпки из Франции, а Оттавия строила ателье. Боу злорадно ждал, когда дело жены прогорит, и он вечно будет упрекать её за недальновидность.

Как-то он вошёл в спальню Отты. Та расчёсывала волосы у трельяжа, будучи уже в ночной сорочке.

Уловив в лице мужа вожделение, Оттавия со страхом переспросила:

–Что Вам угодно? Как Вы вошли?

–Я – хозяин этого дома, следовательно, у меня есть ключи от всех комнат.

Страх сменился в душе у девушки на ярость.

–Насилия больше не будет!– заявила она.

–Куда ты денешься, деточка?– усмехнулся Освальд.

–Ещё шаг и я опрокину на Вас трельяж! Потом пойдёт в ход ваза. А отныне я буду спать с ножом! Вы больше не притронетесь ко мне!

–Какая, к чёрту, из тебя аристократка?! Дикая кошка!!! Вот ты кто.

Мужчина в бешенстве схватил кочергу, что стояла у камина, и заявил:

–Ты из разряда прислуги, а чернь понимает только тумаки.

Отта насмешливо переспросила:

–Вы опять желаете повторить прошлый «подвиг» насильника?