Ветер и крылья. Новые дороги

Мия не выдержала и высказалась непечатно. Ведьма кивнула.

– Да. Было много жертвоприношений, много силы, и он решил ее использовать именно так.

Мия повторила свое выражение. Только чуточку погромче. А все равно не помогло.

– Пятьсот. Волков. И все его слушаются?

– Да.

– И он их может натравить на людей?

– Может.

Мия задумалась.

– Почему сбежала Илария?

Ей казалось, что это важнее остального. А что еще спросить? Имя? Ведьма не назовет. Про волков? Тоже сомнительно… это ж волки, а не псы. Мало ли где их выращивают?

И что остается?

Да только это. Почему ведьм было две, а сбежала одна? Самая сильная, самая злая, которой, казалось бы, и карты в руки?

А вот сбежала.

И предпочла доживать жизнь деревенской знахаркой в СибЛевране? Заметим, не пакостничая, ну разве что по мелочи: приворожить там или плод помочь стравить, – не причиняя никому серьезного вреда, не убивая, сменив имя, отказавшись от всего…

Ведьмы так не поступают!

– В чем-то и из-за твоей прабабки, – отозвалась невесело Виолетта.

– Моей прабабки? При чем тут Эванджелина? – не поняла Мия.

– Мы ее знали. Обе. Когда были моложе, – принялась рассказывать Виолетта. – Мы были молоды, мы путешествовали, частенько останавливались в монастырях… Лари это веселило, меня тоже. Побывать гостьей там, где чуть не стала пленницей. И знать, что можешь все это по бревнышку, по камешку раскатать…

– Я понимаю.

– Вот в монастыре мы и встретились. Эванджелина доживала там свой век. Нас она опознала сразу и ночью пришла для разговора.

Виолетта смотрела словно в никуда. И видела себя, молодую и веселую, такую же яркую и азартную Лари, видела Эванджелину… статную, все еще красивую, все еще прямую, хотя годы и тянут, тянут вниз, видела серые стены монастырской кельи, которая едва не стала их вечным пристанищем… не эта, такая же, но не все ли равно?

– Она от вас что-то хотела?

– Нет, – резко ответила Виолетта. – Я понимаю, это смешно звучит, но… она нас просто пожалела.

– Пожалела?

– Она была стара, мы были мо?лоды, глупы, безрассудны. И она… она сказала, что рано или поздно это пройдет. А когда останется только пепел, нам надо будет искать человека древней крови. Искать, чтобы он – или она – отпустил наши души. Эванджелина знала, что так можно. Если нас пожалеют, посочувствуют…

Мия кивнула.

– Я понимаю.

– С тех пор Лари искала такого человека. Искала сведения о Высоких…

– И нашла только СибЛевранов?

– Да там и искать долго не пришлось. Король знал о них, а значит, в курсе был и господин.

– Хм…

– Да, это намек. Но имя назвать, прости, не могу.

– Не надо, – отмахнулась Мия. – Пока не надо. Я правильно понимаю, что ваша подруга выгорела?

– Да. Напрочь выгорела, когда волки разорвали ее внучку.

– К-как?

– А вот так. Господин начал их как раз выпускать на дороги, притравливать на людей… ну и не угадаешь. Девчонка поехала к подруге, на нее напали, а когда дома забеспокоились, на дороге только косточки остались. Лари тогда ходила вся серая. Повторяла, что это ей наказание…

– Она же никого не любила.

– Верно. Не любила, но… тебе ли не знать, что такие случайности не бывают случайными?

Мия кивнула.

Это верно.

Кажется иногда: ерунда. Но оглянешься назад и понимаешь, что дорожка-то была, составленная из поступков, словно браслет из звеньев – ни одного не выдернешь, ни от единого не откажешься…

– Лари сказала, что это ей последнее предупреждение. И сбежала. Это было лет десять назад. Может, меньше… лет семь или шесть… время для меня иногда сливается в единую ленту.

Мия кивнула.

– И устроилась в СибЛевране. Да?

– Да.

– Почему ваш господин ее там не нашел?

Виолетта криво ухмыльнулась:

– Не нашел? Еще как нашел…

– И?

– Лари сказала, что сдохнет, но и его с собой заберет. И была достаточно убедительна. Сказала, что проклянет его на последнем вздохе, а такое… это не снять, не перекроить, не защититься… я думаю, он просто испугался.