Там, за поворотом…

Я: Дали зарплату? Много? А если бы ты был мастером? Сколько бы получил? Но для этого надо учиться.

Он: Я уже в девятом и дальше не буду учиться. Пойду работать.

Льется диалог с девятиклассником о пользе учения и о вреде курения. Вижу, заинтересованно со мной говорит.

Я: У кого, думаешь, зарплата выше? У простого работника или с квалификацией? То есть с дипломом по профессии?

Он: Конечно, с аттестатом?

Я: А почему? (Молчит парнишка, думает).

Я: Наверно, потому, что мастеру зарплата выше? Как руководителю. Мастер может по своей профессии ещё учиться и переаттестовываться, поднимать уровень наработанной грамотности. Понял что-нибудь из нашей беседы?

Он: Понял, что надо идти на экзамен. А он скоро у нас, через три дня. Я не хотел идти, не напишу ведь.

И тут я ему рассказала о своём старшем сыне, как трудно тот учился в сельской школе, как потом поступил в СПТУ. Как я убеждала учиться, а позже, на третьем курсе, просила сына не бросать, а доучиться и получить диплом сварщика. Рассказала, что жизнь нам диктует свои условия и может пригодиться нелюбимая профессия, чтобы прокормить, обеспечить свою семью.

Рассказала про нынешнее положение сыновней семьи, что поднимает, учит трёх детей, содержит свой дом и огород, построил баню, строит гараж, повысил водительское образование, получив категорию «Е». Ездит на лесовозе с прицепом.

Парень меня очень внимательно слушал. Беседа длилась минут восемь.

Через три дня у девятых классов ОГЭ. Я волновалась за него, как за самого родного. Видела, как прошёл на экзамен. Видела, что вышел рано. Позже я спросила у учителя, сдал ли. Слава Богу, экзамен сдал!

Так, может, бывшим двоечникам, а теперь крепким, надёжным работягам приходить и рассказывать нынешним хулиганам и прогульщикам, какова жизнь?

В нашей жизни, как выше сказала «нынешней», принято приглашать рассказывать только героев Афгана, Чечни или ещё героев трудовых будней. А многодетная благополучная семья – это не героизм?

Глава 2. Покаяние

Кладбище. Весенний денёк, но серый, промозглый, с пронизывающим, холодным ветром. У свежей, не в оградке, могилки высокий, худощавый паренёк. В руке два жёлтых тюльпана, несмело положил их к кресту. Сходил куда-то, принёс пол пластиковой бутылки воды. Поставил цветы в воду. Присел на грубо сколоченную скамью, втянул голову в воротник тонкой осенней куртёшки. Заговорил еле слышно:

– Я пришёл к тебе, мама. Прости, что раньше не дарил цветов.

Помолчал. Вынул из-за пазухи файл с фотографией, начал пристраивать к кресту. Немного поусердствовав, закрепил фото в файле скотчем. Сел на лавчонку. На мутной фотографии была не старая ещё женщина в скромной блузочке. Парень вновь заговорил:

– Зачем я отца слушал, как он тебя обзывал? Терпел, когда он тебя бил. Надо было заступаться. А я! Все мои друзья из пьющих семей. Вот и безобразили, не учились, курили. Расстраивал тебя зазря[29 - Зазря – напрасно.]. Безвытные, наши соседи, всё пьют, дерутся. Колян ихний, мой дружбан[30 - Дружбан – друг.], сел в тюрьму за ерунду. Родичи даже на суд не ходили, как будто и не сын им вовсе. Только и говорят: «Что заработал, то и получи». Ничего заработать не успел, в семнадцать лет не берут никуда. Дома у них вечно еды не было, родители пьяные, бранятся, дерутся. Взял в магазине консервы и хлеб на своё восемнадцатилетие, вот и загребли под следствие. Попросил, пришлось мне сигареты передачей ему нести.

– Эх, мама, как ты была права, когда отговаривала меня не курить, а теперь на это надо деньги. Да, и учиться бы в школе надо было лучше. Мастер мой, в слесарне, отправляет меня в СПТУ, а я и школьное учение не помню. Много пропускал, не ходил на уроки. Но ты, мама, знай, я выучусь. Меня наша соседка, Наташка, по всем предметам взялась подтянуть. Постараюсь и сдам. Буду работать и учиться, а деньги – Наташе, она обо мне заботится. Моя девушка.

Парень, видимо, совсем замёрз, ежился в тонкой куртке, но не уходил, сидел и изливал осознанное. Потом встал, ещё раз разгладил фотографию, вытер отворотом куртки глаза.

Как же вы нам нужны милые, добрые женщины, и как мы вас не ценим, пока вы с нами.

Март 2020

Глава 3. Побеседовали

Расскажи мне, сын, чем занимается мой внук, твой сын, недавно демобилизовавшийся? На работу устроился?

Сын ответил:

– Нет. Считает, что долг Родине отдал и может сейчас отдыхать, делать то, что захочет. Год отслужил по срочке. Теперь взрослый! Девятнадцать лет! В советах взрослых не нуждается, сам всё знает. Взял «Жигулёнка» без спроса, поехал кататься, без прав. Полиция остановила, машину на штрафстоянку, самого в каталажку. Ночью ездили за ним, забирали. Машину выкупать надо со штрафстоянки, хорошо ещё, что машина наша.

Снова звоню:

– Ну, что, сын, как там наш крутой самостоятельный внук? Устроился на работу?

Снова ответ сына расстраивает:

– С двух уволили за неделю. Сказали, много курит, мало работает. Показали видео с его деятельностью.

– Чем сейчас занимается?

Опять отвечает:

– А он продолжает «рвать когти», а нам нервы. Взял у друга машину, за колку дров их семье, и поехал без прав в город к девушке. Мы, родители, как на пороховой бочке, каждый день ждём плохих вестей. Никаких наших слов не слышит.

А тут вдруг звонок от самого внука. Беру трубку. Ого! Удостоил звоночком за все годы. Внук начинает издалека и с хорошего. В душе моей сомнения и тревожные ожидания: жду главного. Сама поучаю:

– Так не надо делать, надо учиться, ведь тебе только экзамен сдать, хорошо знаешь сварное дело – отец научил. Вот и сдай, получи документ!

Внук соглашается со мной во всём. И, вот оно!

– Дай, бабушка, денег, я начну своё дело, буду разбирать машины и хорошие запчасти продавать.

Задаю ему вопрос:

– А ты работаешь?

– Нет. Я снял комнату и живу с девушкой.

– Кто заплатил за съём? – спрашиваю.