Клуб смертельных развлечений

– Александр Борисович, сменим тему.

– С удовольствием. – Турецкий вытащил из пачки «Кэмел» сигарету и стал катать ее между пальцами.

– Вы знали что-нибудь об этом заведении, возле которого вас нашли?

– Ты имеешь в виду?..

– Супермаркет, а точнее, гипермаркет «Москарт».

– Впервые о таком узнал из газет, – после некоторой паузы сказал Турецкий. – Чем, кстати, гипермаркет отличается от супермаркета?

– Об этом у меня самые смутные представления, – признался Гордеев. – Размерами, надо полагать. Продолжим. И о том, что гипермаркет «Москарт» должен был открыться со дня на день, соответственно, тоже ничегошеньки не знали?

– Тоже не знал, – уже более уверенно сообщил Турецкий.

– А это не приводит вас ни к каким выводам?

– К каким же? – насмешливо поинтересовался Турецкий. – Что я пешка в чужой игре? Слишком просто, Юра. Все мы пешки, начиная с президента. В нашем отечестве других фигур уже много лет не водилось.

– Я понимаю, – кивнул Гордеев. – Значит, то, что вас отвезли на Ярославское шоссе, – это всего лишь случайность? Но между «Распутиным» и Ярославкой – немалое расстояние. Зачем вас туда отвезли? Какого черта? Просто подальше?

– Экспертизу в салоне моей машины провели? – перебил Турецкий.

– Да, к сожалению, никаких следов посторонних лиц, только ваши и этой девушки...

– Давай вернемся к ней,– перебил Турецкий.

Такое ощущение, подумал Гордеев, что главный тут не я – адвокат, а он – следователь. Да, собственно, он и есть следователь. Только на нарах.

– Что ты о ней узнал? – наседал Турецкий.

Гордеев полистал блокнот:

– Никифорова Анна Васильевна, 1980 года рождения. Уроженка города Николаева, приехала с Украины несколько лет назад. Профессиональная танцовщица. Работала в различных ночных заведениях, последние полгода – в «Распутине». Никакого криминала, ни наркотиков, ни проституции, девочка чистая как слеза. Жалко.

– А проститутку было бы не жалко?

Гордеев подумал и сказал:

– Тоже жалко.

– То-то же. Как она туда попала, выяснил?

– Обычно попала, пришла на кастинг, когда им понадобились новые танцовщицы. Александр Борисович, вы ее совсем не помните?

– Я ее помню, – после паузы сказал Турецкий.

– То есть как?! – поразился Гордеев. – Я так понял, что это чистейшей воды подстава, но как же в таком случае...

– Подстава и есть. Но – виртуозная. Точнее – изящная.

– Почему же это – изящная? – спросил несколько задетый за живое Гордеев. Он-то ведь уже классифицировал эту невеселую историю именно как подставу, грамотную и качественно сработанную, но и только. Значит, он, адвокат, чего-то здесь не понимает, не учитывает?

Турецкий снова закурил сигарету и стал пускать дым колечками, но взгляд у него был напряженный, словно он находился в суде под присягой и обдумывал ответ, который мог стоить ему... стоить чего?

Гордеев терпеливо ждал, он знал, что, повторяя вопрос, не получит большего: Турецкий решал какую-то свою внутреннюю дилемму, и ничто не могло изменить его внутреннего течения времени. Наконец Александр Борисович соизволил открыть рот:

– Потому что эту девчонку клеил человек, с которым я там встречался.

– Как?! Эту самую стриптизершу, которую нашли в вашей машине?! Застреленной из вашего пистолета?! – Гордеев даже вспотел.

– Ну да.

– Ах вот оно что... Тогда действительно лихо, – не мог не оценить адвокат. – Александр Борисович, ведь следствие ведет ФСБ, так? – Гордеев достал из нагрудного кармана пиджака ослепительной чистоты платок и вытер лоб.

– Ну, – вопросительно глянул на него Турецкий.

– А... – Адвокат встал и прошел по тесной комнатке.

– Не томи.

– Я вот что подумал. Это ведь серьезные ребята, когда им что-то нужно, они всю душу вынут, но свое получат.

– К чему ты клонишь?

– Камеры слежения. В таком заведении, как «Распутин», их наверняка должно быть до черта.

– Ты меня за фраера, что ли, держишь? – удивился Турецкий. – В клуб мы приехали порознь, а общались в мертвой зоне, куда камеры не достают.

– Александр Борисович, – вздохнул Гордеев. – Какой-то вы сильно ершистый. Я пытаюсь нащупать нишу, в которой мы с вами можем занять устойчивую оборону, а вы мне ни черта не помогаете.

– Ничего, – сказал Турецкий. – Время все выправит.

– В каком смысле?

– В том, что все гады повылазят из своих щелей, как только их там солнышко пригреет. Или им так покажется.

– Какие гады? Что вы все загадками говорите? – разозлился Гордеев. – Те, которые вас подставили? Кого вы в последнее время раскручивали?

– Юрка, ты хочешь, чтобы я перечислил все дела, которые у меня были на тот момент в производстве? Их штук пятнадцать. Да и потом, я не имею права с тобой о них говорить.

– Но разве интуиция вам ничего не подсказывает?

– Интуиция – это у обманутых жен, – веско сказал Турецкий. – А у следователя – логика.

– А у адвоката? – поинтересовался Гордеев.

– А у адвоката – икроножные мышцы.