Клуб смертельных развлечений

Пока ждали секьюрити из «Распутина», Денис пытался как-то Гордеева растормошить.

– Представь, Юрка, звоню утром себе в офис, так, проформы ради, чтобы узнать, кто раньше всех на работу является, кроме нашего компьютерного гения, конечно, тот с нее и вовсе не уходит. Никто трубку не берет минуты две. Я еще раз перезваниваю, снова – та же картина, наконец Макс удосуживается оторвать задницу от компьютера и подойти к телефону, ну мне этого достаточно, я уже понимаю, что никого до сих пор нет, но отчего-то дернул меня черт сказать гнусавым голосом: «Позовите Грязнова». Меня то есть. Ну и что ты думаешь? Он мне в ответ: «Тут таких нет».

Гордеев кисло улыбнулся.

– Это еще не все! Я ему говорю: «Как это нет, как это нет?! А какой у вас телефон?!» И он, скотина, совершенно спокойно отвечает: «Панасоник». И кладет трубку, вот засранец!

– У меня тоже «панасоник», – рассеянно сказал Гордеев.

Денис с сожалением посмотрел на приятеля.

Секьюрити из «Распутина» появился четверть часа спустя. Это был ничем не примечательный мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, с большими залысинами и ямочкой на подбородке. Смотрел он прямо и твердо, руки в карманах не держал. Гордееву понравился сразу.

– Знакомьтесь, – сказал Денис. – Федор, работает в службе безопасности «Распутина» начальником смены. Юрий – адвокат.

Федор внимательно посмотрел на адвоката и сказал:

– Ваша фамилия Гордеев?

– Да, – удивился Гордеев. – Разве мы знакомы?

– Не совсем. Вы однажды представляли в суде моего младшего брата, Виталия Аксентьева. Это было дело против местного РЭУ.

– Я помню, – отчего-то заулыбался Гордеев. – Он с балкона упал.

– Точно.

– Ну раз вы почти знакомы, тем лучше, – вернул их к действительности Денис. – Федя, расскажи нам, что вообще на белом свете происходит.

– Черт его разберет, – сказал Федор Аксентьев. – Понаехали фээсбэшники, чего-то в компьютерах ищут. Связано это с вашим делом или нет – я не знаю.

– А кто ими руководит, ты зафиксировал?

– Ну корочку-то он мне под нос сунул. Какой-то Игнатьев, Виктор Викторович. Майор.

– Это по нашу душу, – вздохнул Гордеев. – Игнатьев – майор из следственного аппарата ФСБ, он и ведет расследование по Турецкому. Мне, представь, Денис, до него достучаться до сих пор не удалось.

– Ладно, – сказал Денис, – потом об этом поговорим. – Ну-ка, друг Федя, ты ведь работал ночью, когда у вас культурно отдыхал следователь Генпрокуратуры Александр Борисович Турецкий?

– И рад бы сказать, что нет, – грустно улыбнулся Аксентьев, – но – грешен.

– Так вы его помните? – обрадовался Гордеев. – Турецкого?

– Нет, конечно. Вы вообще представляете себе, сколько у нас клиентов за ночь?! Кое-каких постоянных я знаю худо-бедно, но ведь он не из завсегдатаев, насколько я понял.

– Это откуда же вы сделали такой вывод? – наседал Гордеев. – И откуда вообще тогда узнали, что Турецкий у вас был?

– Так из газет же! Там чего только не узнаешь! А потом, фээсбэшники сегодня ведь не первый раз приезжали. Как вашего следователя с трупом в машине нашли и девчонку нашу идентифицировали – мигом к нам. Все пленки наружного и внутреннего наблюдения скопировали.

– Федя, ты же нам можешь их показать, верно? – включился Денис.

Гордеев не смог не оценить, как всего в нескольких словах частный сыщик отрезал секьюрити все пути к отступлению. Было в интонации Дениса нечто магическое, отчего те свидетели, с кем он проводил допросы, очные ставки или даже просто «дружеские беседы», неизменно отдавали ему все, что требовалось.

– Показать их я, конечно, покажу, – сказал секьюрити Федя, – да только это пустая трата времени. Там ничего нет. И из клуба он выходил один. Никифоровой с ним не было. Возможно, она потом к нему присоединилась, когда он со стоянки отъехал. Вполне может быть, она сама не хотела светиться – ну чтобы на работе знали, я имею в виду...

– А что, это у вас в порядке вещей, – поинтересовался Денис, – что стриптизерша вместе с посетителем уезжает?

Федор пожал плечами:

– А кого колышет, что она в свое свободное время делает, когда работа закончена? Но при этом, мужики, я повторяю, нет ни единого кадра, где ваш Турецкий был бы не один.

– Как это нет, – не поверил Денис, – да быть такого не может! Сколько у тебя камер?

– Всех вместе, и внутри и снаружи, – около пятидесяти.

– Сколько?! Ты шутишь, что ли?

– Если точно, сорок восемь, – невозмутимо сообщил Федор.

Денис и Гордеев посмотрели друг на друга.

– Я не верю, – сказал Гордеев.

– Я тоже, – подтвердил Денис.

– Даю слово.

– А... на хрена столько?

– Ради таких вот криминальных случаев. Наш клуб – это же не один танцзал, там много всяких помещений, и все их нужно отслеживать.

– А также, – добавил Гордеев, – отслеживать отслеживающих.

– Ну... вроде того.

Но Денис все никак не мог успокоиться:

– И что же, ни одна из этих полусотни камер не зафиксировала Турецкого?! Ты что, дорогой, нам тут втираешь?

Федор примирительно выставил перед собой ладони:

– Денис, не шуми. Турецкий ваш на пленках есть. При входе, например, в заведение – через металлоискатель. В туалете. У бара. Но и только. И все время – в гордом одиночестве.

– Ну и ну, – пробормотал Денис. – Эй, любезный, чаю нам принесите еще!

– Думаю, фээсбэшники то же самое сказали, – вставил Гордеев, вспомнив, как Турецкий в Лефортове ему говорил, что беседовал со своим информатором в мертвой зоне.

– Что они сказали? – не понял Денис.