И видно с новыми властями
Для мужика – везде глухарь.
Болванимый псевдодрузьями,
Всех телевизорных мастей!
С вселенской подлостью судей,
С вор-юр ловушками статей
И их казёнными домами…!
Лишился ль ты своих цепей?
«Свежо предание!» Скорей,
Сменилось качество цепей!
Но ведь и это же не всё!
В столицах – деньги, перемены!
Великих планов «громадьё»!
На двести вёрст отъедь от центра —
Средневековое житьё!
Капитализм… Социализм…
Хоть кибернетика, хоть веды…
Крестьянин – это соль земли!
А остальные – дармоеды.
Бюрократы
У них услужливый дурак
Всегда в почёте и фаворе!
Надёжен в каверзных делах,
А если что – его и в споре
Удобно просто разменять…
Или, как водится, – убрать!
И каждый важный бюрократ —
Всегда гребёт в своё корыто!
Они – единая семья,
У них всегда всё шито-крыто!
Его руками не возьмёшь!
И не обкрутишь «на мякине»!
Мы все зависимы от них —
Мы в их паскудной паутине!
Что-то нет ни единой строки
Что-то нет ни единой строки,
Не пишу, а скулить надоело.
Жду от жизни чего-то, всё жду,
Словно туга коварная съела
Ту великую радость души,
Что невзгоды когда-то громила…
Мнится мне, что я древний старик,
И стоит предо мною могила.
Мой удел очевидно таков —
Жизнь вести от работы до дому,
Обучать ремеслу дураков,
Как подземному чёрному гному —
Бить кайлом в трипустую руду,
Гневом неба навек осуждённый,
И дудеть под чужую дуду,
Видя взгляд на себе отчуждённый.
Но до крайности я не дойду!
Врёте вы! Я ещё не сражённый!
И с сумою я к вам не пойду,
Как за милостью раб побеждённый.
Ощущение весны
Весна. Стемнело потихоньку.
В долине мягкий лунный свет.
Ещё не тронутый брожением
Морозца тающий букет.
Ещё тепла как будто нет
И нет причин для возбуждения,
Ещё не тает с шумом снег,
Ещё капели чистый голос
Не будет нас от зимних нег.
Но что-то вдруг пошевельнулось,
В душе застигнутой врасплох,
Луна ль лукаво улыбнулась,
В крови подняв переполох?
Иль просто ты чутьём почуял,
Почуял внутренним чутьём,
Что скоро нам весна повеет
Своим дурманящим теплом.
Лунная поляна
Бредёт по грудь в тумане млечном
Походкой легкою луна
И мягко светит, но не греет
Красою хладною она.
Но в этой стати гордой девы,
Красы полунощных полей,
Всё ж ощущаются напевы