Воровка для дракона

кончиком языка по мочке уха, воровка, лишённая возможности отбиваться и

кричать, тихонько застонала.

Никогда ещё она не чувствовала себя такой беспомощной. Ей всегда удавалось

отбиться от охотников попробовать её девичьего тела. Ничего, что выглядела Альда

хрупкой, острые когти и отчаянная смелость делали её непростой добычей. А теперь

эта чешуйчатая сволочь лишила её возможности драться за свою честь. Невелика

потеря, конечно, – девственность. Да кому нужен этот странный рудимент. Не

умрет она от того, что хозяин замка совершит то, к чему все последние годы

стремились все остальные. Потерпит. В конце концов, когда в прошлом году

телохранитель одного напыщенного лорда всадил ей в плечо лезвие кинжала, было

больнее, и ничего, выжила.

Но сделалось мерзко и гадко. Альда внезапно осознала: после того, что сейчас

произойдёт, она никогда не станет близка ни с одним мужчиной. Никогда. Если

прежде в душе теплилась искорка надежды, что где-то в этом мире существуют

нормальные парни, сейчас, когда лезвие канцелярского ножа в руках Ульхара

осторожно надрезало ткань облегающей тело сорочки, эта надежда испарилась.

Альда подняла взгляд к потолку. Гад ползучий не заставит её смотреть ему в

глаза. Она сморгнула непрошеную слезинку, которая прочертила дорожку по щеке и

защекотала ухо. Всё, больше она плакать не станет – этого он от нее не дождётся!

Лорд Ульхар был, конечно, одурманен близостью юного тела. К тому же кровь

гианы делала девушку необыкновенной добычей – особенной, волнующей его

драконью сущность, невыносимо привлекательной. Тем не менее глаз он не

закрывал, а потому от его взгляда не укрылось отчаяние воровки. И крохотная

капелька влаги, соскользнувшая из-под века, вдруг заставила его вздрогнуть, отшатнуться.

Оставив пленницу на кровати, дракон вскочил и, тяжело дыша, встал напротив

окна. Альда видела, как напряжены его сильные руки, как он стискивал кулаки, подавляя в себе жгучее желание.

– Это нечестно! – бросил он через плечо. – Ты проиграла и должна

расплатиться со мной! В конце концов, я и так пошёл на бесчисленные уступки. А

мог бы просто откусить тебе голову безо всяких церемоний и был бы прав. Ведь это

ты забралась в мой замок, чтобы меня ограбить, а теперь изображаешь

перепуганную овечку.

Он щёлкнул пальцами, и Альда почувствовала, что магия отпустила её

скованные мышцы.

Не веря тому, что снова стала хозяйкой собственного тела, Альда подобралась и

села на кровати, настороженно глядя на мускулистую спину и бока, покрытые

золотистыми чешуйками. Ульхар, сбросив сюртук и рубашку, пах золотом

совершенно одуряюще. Альде казалось, что, подними она руки и призови его, как

всегда поступала с сокровищами, он мгновенно откликнется на зов.

Да уж, откликнется! И без призыва! Альда тряхнула головой и на всякий случай

снова выпустила когти.

– Нечестно? – спросила она. – У вас будто отобрали игрушку, которой вы не

успели натешиться. Лорд. Ульхар. Отирмир.

Она раздельно произнесла каждое слово, вложив в имя графа всё презрение, на

которое была сейчас способна.

– Хмм, тебе известно моё человеческое имя, – задумчиво хмыкнул он и

повернулся к ней. – А я ещё успею, как ты там говоришь, натешиться. Я никуда не

тороплюсь и очень нескоро состарюсь. Вся твоя никчёмная жизнь промелькнёт, как

один миг, а я едва ли стану выглядеть старше, чем теперь. Ты не сможешь уйти из

моих владений, пока я не отпущу тебя сам. И только от тебя одной зависит, когда я

захочу это сделать. Даю тебе на размышление десять дней… кошечка. Кстати, у