Богиня по крови

Эпона перевела взгляд на Рианнон. Та дрожащей рукой вытерла слезы, чтобы лучше видеть свою богиню. Когда она была ребенком, Эпона несколько раз материализовывалась ради нее, но потом она вступила в бунтарский подростковый возраст и позже превратилась во взрослую капризную эгоистку. Сначала богиня перестала приходить к ней, потом разговаривать с ней и в конце концов слушать ее. Сейчас Рианнон чувствовала, что при виде богини ее душа ожила.

– Эпона, простите меня, прошу вас! – заплакала она.

– Я простила тебя, Рианнон. Простила раньше, чем ты попросила меня об этом. Я тоже была не права. Я видела твою слабость и знала, что твою душу сопровождает тьма. Мне затмила разум любовь к тебе, и я позволила тебе перейти черту, за которой начиналось твое саморазрушение.

Рианнон прикусила язык и удержалась от оправданий, которые, как всегда, крутились у нее на языке.

– Я была не права, – только и сказала она. Потом сделала глубокий вдох, борясь со слабостью, которая уже мешала ей говорить. – Эпона, прошу вас, помогите мне порвать связь, которую Придери имеет со мной. Я отказалась от него, но, как вы знаете, я уже близка к смерти. Он не отпускает мою душу, держит ее слишком сильно.

Эпона внимательно посмотрела на падшую жрицу и спросила:

– Почему ты просишь меня об этом, Рианнон? Ты боишься того, что случится с твоей душой после смерти?

– Сейчас, перед лицом смерти, я многое в своей жизни вижу гораздо яснее, – ответила Рианнон и посмотрела на малышку, которая лежала на ее слабеющих руках. – Или, может быть, рождение дочери сняло с моих глаз пелену. – Она перевела взгляд на богиню. – Да, это правда – я боюсь провести вечность во тьме и отчаянии, но не посмела бы звать вас, чтобы спасти меня от судьбы, которую знаю, что заслуживаю. – Рианнон поперхнулась, закашлялась и несколько раз судорожно вздохнула. – Я призвала вас, потому что для меня непереносима мысль, что мою дочь может потребовать к себе тьма, которая отравляла большую часть моей жизни. Если вы разорвете связь Придери с моей душой, я не стану просить разрешения взойти на ваши луга. Я попрошу позволить мне существовать в Ином Мире, чтобы присматривать за дочерью и стараться нашептывать ей добро, когда темный бог будет нашептывать зло.

– Вечность в Ином Мире не слишком легкая судьба. Там не будет покоя – ни лугов, сотканных из света, ни смеха, поддерживающего усталую душу.

– Мне не нужен покой, пока моя дочь в опасности. Я не хочу, чтобы она пошла моим путем.

– Годы жизни твоей дочери будут лишь небольшой рябью в водоеме вечности. Ты действительно просишь бесконечную судьбу ради чего-то настолько мимолетного?

Рианнон прижалась побледневшей щекой к нежной головке дочери.

– Прошу, Эпона.

Богиня улыбнулась, и даже сейчас, на смертном одре, Рианнон накрыла волна неописуемой радости.

– Возлюбленная, наконец тебе удалось победить в своей душе эгоизм и следовать своему сердцу. – Богиня вскинула руки над головой. – Придери, бог лжи и тьмы, я не уступлю тебе свое законное право на эту жрицу! Ты не имеешь права требовать ее душу, пока не победил меня!

Богиня легонько хлопнула в ладоши, и тени, что маячили по краям поляны, раскололись. Издав ужасный вопль, потусторонняя тьма рассеялась, оставив вместо себя обыкновенную темноту спускающихся сумерек.

– Моя душа ощущает свет, – прошептала дочери Рианнон.

– Это потому, что впервые за твою взрослую жизнь она свободна от влияния тьмы.

– Я давно должна была выбрать этот путь, – слабым голосом произнесла Рианнон.

И улыбка Эпоны снова наполнила ее безграничной добротой.

– Еще не поздно, Возлюбленная.

Рианнон закрыла глаза от потока эмоций, что отнимал у нее последние силы.

– Эпона, я знаю, что здесь не Партолон, и я больше не ваша Избранная, но не могли бы вы поприветствовать мою дочь? – Ее слова были едва слышны.

– Да, Возлюбленная. Из любви к тебе я приветствую Морриган, внучку Маккаллана, и награждаю ее своим благословением.

Услышав звук хлопающих крыльев, она открыла глаза. Эпона исчезла, но священную рощу заполонили тысячи светлячков, которые парили, падали и снова взмывали вверх вокруг Рианнон и посапывающей у нее на руках малышки. В тусклом вечернем свете они светились словно звезды, временно покинувшие ночное небо, чтобы потанцевать в честь рождения ее маленькой дочки.

– Богиня услышала вашу просьбу, – почтительно произнес старик индеец. – Она не забыла вас. И не забудет вашего ребенка.

Рианнон перевела на него взгляд и поморгала, чтобы четче видеть его лицо.

– Шаман, пожалуйста, отвезите меня домой.

Он встретился с ней глазами.

– Я не имею возможности вернуть вас в другой мир, Рианнон.

– Я знаю, – слабым голосом сказала она. – Отвезите меня в единственный дом, который я знаю в этом мире, – к Ричарду Паркеру. Он – отражение моего отца Маккаллана. – Рианнон поморщилась и, словно наяву, услышала голос Шеннон Паркер, которая говорит, что в Партолоне погиб ее отец. – Отвезите мое тело к нему и скажите, что Морриган его внучка. Передайте ему… – Она запнулась, преодолевая быстро накатывающееся оцепенение. – Передайте ему… что я верю в его любовь и знаю, что он поступит правильно.

Шаман серьезно кивнул.

– Как мне найти Ричарда Паркера?

Рианнон сумела выдавить простые указания, как доехать до маленького ранчо Ричарда Паркера в окрестностях Брокен-Эрроу. К счастью, старику почти не пришлось ее переспрашивать, и он, казалось, хорошо понимал слова, которые она с трудом выговаривала.

– Я сделаю это для вас, Рианнон. И буду молиться о вашей душе в Ином Мире. Может быть, вам удастся приглядеть за своей дочерью и держать ее в безопасности.

– Эпона благословила… мою дочь… Морриган Маккаллан… – прошептала Рианнон. Она поняла, что больше не может бороться с оцепенением. Не выпуская из рук дочь, она позволила своей голове безвольно откинуться на скрюченный корень. Рианнон, жрица богини Эпоны, умерла под древний барабанный бой и подстроившийся под него танец светлячков.

Глава 3

Партолон

– Да, так вот это чертовски абсолютная правда. Будь это забава, ее бы не назвали потугами. – Я скривилась и попыталась поудобнее устроиться на огромном пуховом матрасе, который прозвала «маршмеллоу»[1 - Маршмеллоу – легкое воздушное лакомство, напоминающее зефир. Очень популярно в США.]. Но все тело у меня болело, и я была такой усталой, что быстро бросила это занятие и взамен стала потягивать подогретое вино, которое предложила мне услужливая юная нимфа. – Ее назвали бы вечеринкой, – продолжала я. – Женщины бы говорили «Класс! Я иду на вечеринку рожать ребенка. Супер!» Ни черта! Это определенно не званая вечеринка.

Аланна и ее муж Каролан (который только что принял у меня роды) обернулись ко мне и засмеялись. Хихикнул кое-кто и из нимф-служанок, которые стайками сновали по комнате и делали обожаемую ими домашнюю работу (и мне, честно говоря, очень нравилась их услужливость).

– Не понимаю, что ты смеешься. Через пару месяцев ты сама узнаешь, что я имею в виду, – напомнила я Аланне.

– Я рассчитываю, что вы будете держать меня за руку с начала и до конца, – радостно сказала мне Аланна и поцеловала мужа в щеку.

– Я не возражаю. С нетерпением жду возможности стать для тебя родильной рукодержалкой.

– Я думал, женщины быстро забывают боль от схваток.

Я подняла взгляд на своего мужа-кентавра, великого шамана Кланфинтана. Его сила и стойкость превосходили человеческую, но сейчас он выглядел непривычно усталым и потрепанным, словно прокладывал себе путь через ад и обратно, а не находился целый день рядом со своей рожающей женой.

– А ты сам скоро это забудешь? – поинтересовалась я с многозначительной улыбкой.

– Вряд ли, – серьезно ответил он и, кажется, уже в тысячный раз за день убрал влажные волосы с моего лица и потом нежно поцеловал в лоб.

– Как и я. По-моему, утверждение, что женщины забывают о боли сразу после родов, большая ложь, придуманная вконец окосевшими от родов мужьями.

По спальне прокатилось басовитое фырканье Каролана.

– Должен согласиться с вашей теорией, Риа, – сказал он.