Перевоплощение

Едва Дэниел вспомнил о страданиях, о летающих по воздуху тапочках и недавнем столкновении с балконным порогом, страх начал тонуть как снег под лучами солнца. Дэниел приблизился к двери и выглянул наружу. Если он не сделает это сейчас, то не сделает никогда. Сейчас вернется мать, и дверь снова окажется такой же неприступной, как и прежде. Спуститься к мусорному баку и выкинуть пакет с мусором – много времени не надо.

«Или сейчас, или никогда. Или пинки и тапочки в квартире, или свобода и уединение среди пустошей».

Дэниел прислушался. Внизу скрипнула дверь, ведущая в подъезд. Никак мать возвращается.

«Или сейчас, или никогда. Сейчас!» – Дэниел протиснулся в проем и метнулся к деревянному ящику, примостившемуся у соседской двери.

Спрятавшись за ящиком, Дэниел прижался брюхом к холодной плите пола. В голове стучали молоточки, тело подрагивало от напряжения, хвост дернулся в сторону, словно желая выдать местонахождение кота, но тут же, следуя мысленному усилию, вернулся за ящик и обвился вокруг кошачьего тела.

На первом этаже послышались шаги. Кто-то прошагал по площадке и начал подниматься по ступенькам. Звук шагов послышался в пролете между первым и вторым этажами. Сомнений в том, кому принадлежали шаги, больше не оставалось. Мэри Макмилан возвращалась с улицы. Звук шагов раздался совсем рядом. Дэниел выглянул одним глазом из-за ящика. На ступеньках, ведущих на второй этаж, показалась худощавая фигура матери. Дэниел вернул голову за ящик и замер, малейшим шорохом боясь выдать свое местопребывание. Скрипнула входная дверь. Раздался щелчок, и Дэниел остался на площадке один. Тишина водопадом обрушилась на Дэниела. Дэниелу казалось, что он никогда прежде не ощущал такую мрачную, давящую на сознание тишину. В какой-то миг ему захотелось вернуться в квартиру, но он подавил панику усилием воли, выбрался из-за ящика и начал спускаться вниз по ступенькам.

Оказавшись на первом этаже, Дэниел не спеша приблизился к выходу из дома. Выглянув наружу, Дэниел зажмурился, так как яркие солнечные лучи пробежались по его телу, резанули по глазам и продолжили движение дальше.

Дэниел открыл глаза. В нескольких метрах от него виднелся небольшой участок асфальтированной дорожки, а за ним раскинулся внутренний дворик. С левой стороны виднелся сеточный заборчик, где-то за ним должна была проходить дорога.

Парочка старушек сидела на лавочке, одной из нескольких подпиравших массивную кирпичную стену трехэтажного дома напротив. Старушки о чем-то живо беседовали, то и дело поглядывая на второй этаж противоположного дома. Их взгляды были настолько целенаправленны, что Дэниел даже не сомневался, что является объектом их наблюдения.

«Теперь о ненормальном Дэниеле Макмилане весь город будет знать, и все благодаря пришибленному коту в человеческом теле, у которого инстинкты взыграли при виде кошки, – Дэниел фыркнул. – Ну, ничего. Это уже не моя забота».

Дэниел выбрался из подъезда и потрусил в сторону сеточного заборчика. Где-то там должен был находиться проход и каменная лестница, выводящая на дорогу. Спустя мгновение Дэниел уже прыгал вверх по ступенькам, и вскоре перед ним раскинулась узкая полоса асфальтированной дороги. Большей частью дорога была пустынной, лишь изредка то одна, то другая машина тревожила ее своим присутствием. Дэниел посмотрел по сторонам. Редкие прохожие не обращали на него внимания. Это было и к лучшему. Повернув направо, Дэниел потрусил в сторону холма Говен.

Едва скрипнула входная дверь, Тайги поднял голову, принюхался и слез с кровати. Плюхнувшись на руки, он пополз в коридор. На пороге комнаты он остановился и выглянул из-за угла. У входной двери сидел комок шерсти, один из его соплеменников, и смотрел на входную дверь. Выждав какое-то время, комок шерсти поднялся на ноги и выскользнул из квартиры.

Тайги проводил его безразличным взглядом, развернулся и пополз назад к кровати. Хотелось спать.

Глава 8. Догхантеры

Дэниел неспешно семенил по Крофтхед-роуд. Впереди посреди равнины возвышался Стерлингский замок. Дэниел не собирался заходить на территорию замка. Ему там делать было нечего. Толпы туристов, видимые даже с этого расстояния у входа в замок, вызывали одно лишь неприятие. Дэниел всегда старался избегать людных мест, сейчас же, после того что с ним произошло, и подавно. Любого человека Дэниел начал воспринимать как врага, поэтому завидев издалека фигуру человека, он сворачивал в сторону в поисках обходного пути. Дэниел чувствовал странное отторжение ко всему человеческому роду. Такое отторжение могло бы испытывать дикое животное. Дэниел не был диким животным, да и вообще животным он не был, по крайней мере, ему так казалось. Несмотря на то, что его нынешнее тело было телом самого что ни на есть настоящего животного, в частности, кота, разум его был человеческим. Именно это обстоятельство заставляло Дэниела считать себя больше человеком, чем животным. Только вот была одна проблема: в глазах других людей он был самым настоящим животным, если быть точнее, то котом породы скоттиш-фолд с редким тигровым окрасом. Поэтому встречаться с людьми Дэниелу совершенно не хотелось. В его памяти ярким метеором горели воспоминания о недавнем прошлом, в котором он испытал от человека больше боли, чем радости. Человек был слишком жестоким существом, чтобы желать с ним встречи. Избегать любой встречи с человеком – вот какой была главная задача у Дэниела. Дэниел знал, там, где человек – там страдания и боль, где нет человека – счастье и свобода. Сейчас Дэниел хотел лишь одного – добраться до Лох Ломмонда и там затеряться среди гор и лесов. К сожалению, Лох Ломмонд не был совершенно безлюдным местом, хватало там и туристов, и местных, но его территория была огромной, поэтому Дэниел нисколько не сомневался, что ему удастся найти там для себя подходящее убежище. В любом случае, этот вариант нравился Дэниелу больше, чем дикие пустоши Хайленда. Там людей было мало, но вот расстояние, которое стоило преодолеть, было слишком большим для небольшого коротколапого животного.

Дэниел свернул с дороги и побежал через поляну к видневшемуся неподалеку кладбищу Балленджех. Кошачьи лапы мягко и бесшумно касались земли, укрытой зеленым травяным ковром. С семенящего шага Дэниел перешел на бег прыжками, затем снова сбавил темп. В какой-то миг он почувствовал, как его охватывает волна невероятного удовольствия от осознания совершенства его нового тела.

«Черт! Да оно действительно лучше, чем предыдущее! – подумал Дэниел, ощущая гибкость, легкость и грацию кошачьего тела. – А если бы я мог разговаривать, было бы вообще замечательно. Хотя зачем мне это умение? С кем я собрался разговаривать? С собой? Ну, для этого речь мне совершенно не нужна».

Дэниел обогнул стороной кладбище Балленджех и устремился дальше к Балленджех-роуд. Теплые лучи солнца нежно касались кошачьего тельца, заботливо одаривая его теплом и пробуждая чувство непонятной радости в груди. Дэниел почувствовал, что улыбается. Внутренне. Внешне его кошачья улыбка больше походила на оскал. Так мог бы скалиться тигр при виде жертвы.

Добежав до Балленджех-роуд, Дэниел остановился. Слева к небу возносился каменный утес со Стерлингским замком наверху. Утес казался Дэниелу гигантским кораблем, бороздящим просторы Стерлингской равнины. Для того, чтобы увидеть Стерлингский замок, Дэниелу пришлось здорово запрокинуть голову. Глядя на утес и на замок его венчающий, Дэниел чувствовал, как в груди рождается нечто сродни благоговению. Сердце затрепетало, по телу пробежала мелкая дрожь. Дэниел даже не заметил, как рот его приоткрылся, и округу наполнило тихое восхищенное мяуканье. Дэниел за свою жизнь видел Стерлингский замок не одну тысячу раз, но сколько помнил, не испытывал ничего даже близко похожего на то чувство, что ожило в его груди в эти минуты.

Неизвестно, сколько Дэниел еще простоял бы, созерцая красоту Стерлингского замка, если бы не собачий лай, раздавшийся совсем рядом. Сначала Дэниел не придал ему большого значения. Но по мере приближения собачьего лая, у Дэниела в груди все больше и больше росло беспокойство. Чувствуя раздражение, Дэниел отвернулся от Стерлингского замка и посмотрел в сторону лающих собак. Лай доносился со стороны Бэк О'Хилл-роуд, невидимой из-за небольшого подлеска, раскинувшегося по обе стороны от Балленджех-роуд. Дэниел поднялся на задние лапы, чтобы дальше видеть. Тревога ворвалась в его сознание, требуя к себе пристального внимания. Дэниел окинул взглядом округу, не понимая причины тревоги. Собак он не боялся, даже бездомных. Не раз бросал в них камни. Дэниел осмотрелся в поисках камней. Так, на всякий случай. Собаки разные бывают: и бешеные, и не очень.

Из-за деревьев выбежала стая собак и побежала в сторону кладбища Балленджех. Дэниел поднялся на задние лапы и замер сусликом. Ближайшая к Дэниелу собака повернула голову, заметила его и залаяла. В тот же миг все собачьи головы обернулись к Дэниелу. Глаза собак зарыскали вдоль Балленджех-роуд. Заметив кота, собаки издали многоголосый лай и понеслись к нему. Дэниел опустился на передние лапы и оглянулся в поисках камней. Камней было предостаточно.

«Безмозглые собаки, – Дэниел ухмыльнулся и направился к ближайшему булыжнику. – Похоже кое-кого надо проучить».

Дэниел потянулся за камнем и вздрогнул, когда вместо привычной руки увидел кошачью лапу. – «Черт! Я же кот! Опять забыл. Когда-то такая забывчивость может мне дорого обойтись или даже стоить жизни. Чертов человеческий разум. Как я могу думать о себе как о животном, если разум у меня чело?.. – Дэниел замер и посмотрел в сторону приближающихся собак. – Я – кот. Они – собаки. Собаки и коты ненавидят друг друга, а если так, то… Деру!!! – кто-то завопил внутри Дэниела. – Паскудство! Они же разорвут меня на части!»

Дэниел прыжками понесся вдоль дороги. Сзади несся собачий лай. Холод ворвался в сознание Дэниела, когда он понял, что лай не отдаляется, а, наоборот, приближается.

«Точно разорвут! Дурацкие кошачьи лапы!» – в эти секунды безумной гонки кошачье тело с короткими лапами уже не казалось Дэниелу великолепным. Строение тела собак, как и длина их ног, было намного лучше приспособлено к бегу, чем кошачье, особенно на большой дистанции. Дэниел чувствовал, как выдыхается. Дыхание сбилось. Мышцы на ногах заныли, жалуясь на выпавшую им горькую участь. С сожалением Дэниел понял, что изнеженное, не знавшее улицы тело Тайги если и способно бегать, то только на кухню к миске с кормом или в туалет к судку.

«Нет, нет. Я не хочу умирать. Не хочу!!!» – Дэниел почувствовал, как холод когтистой лапой ухватил за сердце.

Слева показались дома. Между ними Дэниел заметил проход, свернул туда и выбежал на поле. Слева возносился Замковый холм со Стерлингским замком на вершине, справа, в отдалении, виднелась Раллок-роуд.

Дэниел понесся вперед, с ужасом осознавая трагичность ситуации, в которую попал. Лай слышался совсем рядом. Похоронным маршем звучал он в ушах Дэниела, заставляя трепетать сердце от страха. Ох, как неприятно было ощущать себя жертвой. Ужасно неприятно! Дэниел боялся обернуться. Ему казалось, что зубы собак вот-вот вонзятся ему в спину. Он уже чувствовал боль, которая должна была взорвать его сознание с секунды на секунду. Его шерсть щетинилась от одной мысли, что совсем скоро тигровый окрас станет темно-красным от крови, бегущей из страшных ран, нанесенных собачьими клыками. Дэниел чувствовал, что это произойдет и совсем скоро. Лапы готовы были в любую секунду отказать. Сердце безумно колотилось, грозя разорваться и забрызгать кровью всю округу. Воздуха не хватало. Легкие жгло огнем.

«Я не могу… – мысли в голове Дэниела носились как безумные. – Больше не могу… Мне больно… Лапы… лапы отваливаются. Я их уже совсем… не чувствую. Умереть… Лучше умереть, чем терпеть эту боль… Горлом кверху… Упасть… Тогда будет не больно… Наверное… Клыки вонзятся в горло и все… Тогда будет все…»

Дэниел готов уже был грохнуться на мягкую траву и застыть в ожидании быстрой смерти. И все же что-то в груди удерживало его от этого шага. Лапы, как и прежде, возносили тело вверх, бросали вперед, стараясь унести прочь от опасности. Жажда жизни все никак не желала покидать это маленькое кошачье тельце.

«Чертов инстинкт самосохранения, – Дэниел почувствовал, как страх начал уступать место злости. – Сдохнуть и все! Конец мучениям. Зачем ты только нужен? Тупой инстинкт! Тупой пережиток прошлого! Не даст умереть!»

По правую сторону от Дэниеля панорама поля слилась в одну сплошную линию, по левую мелькали деревья Замкового холма. Едва взгляд Дэниела зацепился за деревья, в тот же миг в его груди затеплилась надежда.

«Как только мне это раньше в голову не пришло! – сознание Дэниеля заполнил поток мыслей. – Я же кот, а где коты прячутся от собак? На деревьях!»

Словно второе дыхание открылось в груди Дэниеля. Лапы наполнились новыми силами, боль в груди поутихла, надежда окрепла. Дэниел рванул к ближайшему дереву, высокому ильму. Дэниел не думал о том, как он взберется по его вертикальному, без единого сучка стволу. Главное было до него добраться, а там видно будет. Если разум у него человеческий, то тело – кошачье, с цепкими острыми когтями на пальцах. Нижние ветви дерева находились метрах в двух от земли, не так уж и много для кота, правда, для кота полного сил, а не для едва ли не издыхающего от перенапряжения всех членов.

Добежав до подножия Замкового холма, Дэниел начал прыжками взбираться вверх по склону. Пять метров до вожделенного дерева… четыре… два… Дэниел рванул к дереву. Тело взмыло вверх, когти выскользнули из пазух и вонзились в ствол дерева. Где-то за спиной раздалось клацание зубов. Но Дэниел ничего не замечал. Все его внимание сосредоточилось на том, чтобы удержаться на стволе, и не просто удержаться, а взобраться по нему наверх, к нижней ветви, обещавшей безопасность и отдых в тени раскидистой кроны дерева.

Дэниел напряг мышцы на задних лапах, прижался к стволу и выбросил тело вперед, затем снова и снова. Мышцы ныли от перенапряжения. Рот пересох. Было невероятно жарко. И, тем не менее, Дэниел снова и снова бросал тело вверх, карабкаясь по стволу, подальше от воя, несшегося снизу, поближе к безопасности. Наконец-то, обессиленный, но довольный Дэниел втащил тело на нижнюю ветку дерева, обхватил ветку лапами и свесил голову вниз. Улыбка тронула его губы. Стая собак бесновалась внизу, жадно пожирая кота глазами. Дэниел насчитал семь собак в стае. К своему удивлению среди них он узнал немецкую овчарку и колли. А он-то думал, что за ним гнались дворняги.

«На кой черт заводить собаку, чтобы ее потом выгнать на улицу? – подумал Дэниел, наблюдая за собаками. – Глупые люди».

Лай под деревом стоял невероятный. Дэниел хотел, было, подняться на ноги и прогуляться по ветке, дабы подразнить собак, но сил подняться уже не было. Дэниел закрыл глаза. Легкий ветерок шелестел листвой, шевелил шерсть на спине, приятно лаская измученное тело.

«Какое блаженство, – Дэниел открыл глаза. – Как хорошо, что я не сдался. А ведь мог. Глупый. Тогда бы я не почувствовал такого удовлетворения как сейчас. Никогда не думал, что боль и страдания могут привести к такому невероятному удовлетворению. Как приятно. Чертовски приятно. Будто заново родился».

Дэниел оторвал взгляд от собак и устремил его вперед, туда, где возвышался холм, покрытый островками вереска. На этом холме находился Стерлингский гольф-клуб. Но гольф-клуб Дэниела совершенно не интересовал, да и не любил он никогда гольф. Просто возле холма Раллок-роуд вливалась, словно приток в реку, в Дамбартон-роуд, та уходила вдаль, прочь от Стерлинга, к Лох Ломонду.

Тишина под деревом заставила Дэниела опустить глаза вниз. Собаки перестали лаять. Взгляд их скользил по полю и упирался в машину, ехавшую по Раллок-роуд. Проехав с десяток метров, машина свернула на поле и потащилась к Замковому холму, прямо к тому месту, где собаки сторожили кота. Собаки почувствовали неладное. Кто-то залаял, кто-то заскулил, кто-то отбежал от холма с видимым намерением смыться отсюда как можно быстрее. Только то, что основная часть стаи все еще была возле дерева и напряженно вглядывалась вдаль, не позволяло остальным спастись бегством от странного ворчащего металлического чудовища.

Машина остановилась метрах в пятидесяти от Замкового холма. Теперь Дэниел мог рассмотреть ее. Фургон, выкрашенный в желто-зеленые цвета. Сбоку виднелась надпись. Что именно было написано на фургоне Дэниел разобрать не смог. Наблюдая за машиной, Дэниел вспомнил, что раз или два уже видел такие фургоны. Правда, что это были за фургоны, он не знал.

Мгновение спустя из машины вышли двое мужчин в желтых комбинезонах. Они о чем-то разговаривали, то и дело бросая взгляды в сторону собак. Затем один из них направился к задним дверцам фургона. Когда вернулся, в руках у него Дэниел заметил два каких-то длинных предмета, очень похожих на ружья.

Дэниел посмотрел на собак. Те, казалось, расслабились. Многие из них улеглись в тени дерева и высунули языки. Частое дыхание собак было таким громким, что даже Дэниел, лежавшей на ветке в нескольких метрах от них, слышал его. Но некоторые из собак – здоровенная немецкая овчарка и одна небольшая дворняга, навострив уши, продолжали рассматривать пришельцев.

Внезапно овчарка взвизгнула, завертелась волчком, зубы заклацали, пытаясь ухватить что-то торчавшее в боку. Не прошло и полминуты, как ноги овчарки подкосились и она, скуля, повалилась на землю. Глаза собаки закрылись, тело замерло. За овчаркой завизжала дворняга, за ней еще одна и еще.

Дэниел пробежался взглядом по полю до машины.

«Догхантеры! – догадался Дэниел. – Ловцы бездомных собак». Еще одна собака взвизгнула, прежде чем другие сообразили, что с парочкой двуногих что-то не так и пустились наутек. Но убежать удалось только одной собаке, маленькой рыжей дворняге с коротким хвостом и безволосым тельцем. Другие же собаки остались лежать там, где их настигла пуля догхантера.

«Вот вам! – обрадовался Дэниел. – Будете знать, как охотиться за кошками! Теперь будете охотиться за кошками на небесах».

Дэниел поднялся на ноги. Откуда ни возьмись появились силы. Возможно, стоило сказать «спасибо» отдыху, который наполнил кошачье тело новыми силами. Дэниел посмотрел на тела собак взглядом полным презрения и собственного превосходства.

«Жалко, что не я лично пристрелил вас. С каким бы я удовольствием это сделал».