Ты, разлитая как море,
Пышноструйная волна,
Приюти в твоем просторе
Тайну скромного челна!
Июль 1850
Петербург
Графине Е. П. Ростопчиной
(В ответ на ее письмо)
Как под сугробом снежным лени,
Как околдованный зимой,
Каким-то сном усопшей тени
Я спал, зарытый, но живой!
И вот, я чую, надо мною,
Не наяву и не во сне,
Как бы повеяло весною,
Как бы запело о весне…
Знакомый голос… голос чудный…
То лирный звук, то женский вздох…
Но я, ленивец беспробудный,
Я вдруг откликнуться не мог…
Я спал в оковах тяжкой лени,
Под осьмимесячной зимой,
Как дремлют праведные тени
Во мгле стигийской роковой.
Но этот сон полумогильный,
Как надо мной ни тяготел,
Он сам же, чародей всесильный,
Ко мне на помощь подоспел.
Приязни давней выраженья
Их для меня он уловил —
И в музыкальные виденья
Знакомый голос воплотил…
Вот вижу я, как бы сквозь дымки,
Волшебный сад, волшебный дом
И в замке феи-Нелюдимки
Вдруг очутились мы вдвоем!..
Вдвоем! – и песнь ее звучала,
И от заветного крыльца
Гнала и буйного нахала,
Гнала и пошлого льстеца.
1850
С.-Петербург
«Не рассуждай, не хлопочи!…»
Не рассуждай, не хлопочи!..
Безумство ищет, глупость судит;
Дневные раны сном лечи,
А завтра быть чему, то будет.
Живя, умей все пережить:
Печаль, и радость, и тревогу.
Чего желать? О чем тужить?
День пережит – и слава Богу!
Июль 1850
Два голоса
1
Мужайтесь, о други, боритесь прилежно,
Хоть бой и неравен, борьба безнадежна!
Над вами светила молчат в вышине,
Под вами могилы – молчат и оне.
Пусть в горнем Олимпе блаженствуют боги:
Бессмертье их чуждо труда и тревоги;
Тревога и труд лишь для смертных сердец…
Для них нет победы, для них есть конец.
2
Мужайтесь, боритесь, о храбрые други,
Как бой ни жесток, ни упорна борьба!
Над вами безмолвные звездные круги,
Под вами немые, глухие гроба.
Пускай олимпийцы завистливым оком
Глядят на борьбу непреклонных сердец.
Кто, ратуя, пал, побежденный лишь
Роком,
Тот вырвал из рук их победный венец.
1850