К буйным волнам океана,
К шумным стогнам городов,
На размах аэроплана,
В громыханье поездов,
Или, жажду жизни здешней
Горьким ядом утоля,
В край невинный, вечно вешний,
В Элизийские поля?
18 февраля 1921
«Овеществленная дремота...»
Овеществленная дремота —
Адмиралтейская игла,
Вверху кораблик. Позолота
На них мечтательно светла.
Нa это, легкое мечтанье,
Летящее в святую весь,
Так непохожа строгость зданья,
Кoторое воздвиглось здесь.
В определеных, ясных тонах
И кpасных крыш пологий склон,
И барельефы на фронтонах,
И охра стен, и мел колонн.
А там, за каменным порогом,
В стальной замкнувшися затвор,
Чертог вознесся за чертогом,
С большими окнами в простор.
Там собирались адмиралы.
Пройдя багровый дым боев,
Они вступали в эти залы
Для управительных трудов.
Пестрели ленты, и сверкали
Медали, звезды, ордена,
Брильянты, золото, эмали,
Всё, чем кокетлива война.
Засматривался часто чертик,
Тщеславья или власти бес,
На золоченый тонкий кортик
И на эмалевый эфес.
Кораблик плыл, гоним ветрами,
Как все кораблики плывут,
И проносились перед нами
Цусима, Чесма и Гангут.
Так переменчивые годы
Текли, текут и будут течь
В веках неволи и свободы,
Пока не перекован меч.
18 – 20 апреля 1921
«Порой томится Дульцинея...»
Порой томится Дульцинея,
От темной ревности бледна,
Но кто ей скажет: «Дульцинея,
Ты Дон-Кихоту не верна!»
Изменит грубая Альдонса,
Любой приманкою взята,
Но кто же скажет ей: «Альдонса,
Для Дон-Кихота ты свята!»
Душою прилепляясь к многим,
Одну прославил Дон-Кихот.
Даруя милости убогим,
Не изменяет Дон-Кихот.
28 апреля 1921
«Стремит таинственная сила...»
Стремит таинственная сила
Миры к мирам, к сердцам сердца,
И ты напрасно бы спросила,
Кто разомкнет обвод кольца.
Любовь и Смерть невинны обе,
И не откроет нам Творец,
Кто прав, кто нет в любви и в злобе,
Кому хула, кому венец.
Но всё правдиво в нашем мире,
В нем тайна есть, но нет в нем лжи.
Мы – гости званые на пире
Великодушной госпожи.
Душа, восторгом бесконечным
Живи, верна одной любви,
И, силам предаваясь вечным,