И не разлюбит только тот,
Кто страстью радости не губит,
Кто к звездам сердце вознесет,
Кто до могилы пламенеет, —
Здесь на земле любить умеет
Один безумен Дон-Кихот.
Он видит грубую Альдонсу,
Но что ему звериный пот,
Который к благостному солнцу
Труды земные вознесет!
Пылая пламенем безмерным,
Один он любит сердцем верным,
Безумец бедный, Дон-Кихот.
Преображает в Дульцинею
Он деву будничных работ
И, преклоняясь перед нею.
Ей гимны сладкие поет.
Что юный жap любви мгновенной
Перед твоею неизменной
Любовью, старый Дон-Кихот!
26 октября 1920
«Всё выше поднимаюсь я...»
Всё выше поднимаюсь я,
И горний воздух чище, реже,
Но та же все судьба моя,
И настроения все те же.
В земном томительном бреду
Ни сожаленья, ни пощады,
Но и за гробом не найду
Ни утешенья, ни награды.
Мне горький хлеб для жизни дан,
Я мукой огненной испытан,
Одна из многих обезьян,
И я моим Творцом не считан.
Я брошен и бешенство стихий
Песчинкою в горсти песчинок,
И дразнит, вызывает Змий
На безнадежный поединок,
Чтоб, демон, сжав сухой рукой
Меня с другими л ком шипящий,
Швырнул с улыбкой ледяной
В котел блестящий и кипящий,
Да переплавлюсь я в огне
Жестоких и безумных пыток,
Да будет сладостен не мне,
Не нам готовимый напиток.
22 декабря 1920
«Яро длился милый день...»
Яро длился милый день
И склонился под плетень.
Тот, кто любит жить со мглой,
Проводил его хулой.
Страстным пьяная вином,
Ночь маячит за окном,
Шепчет ветру: «Помолчи!
Потеряла я ключи».
Всходит томная луна,
Как невольница бледна,
Шепчет ветру: «Будет срок,
Раскует мой брат замок».
Что же делать ночью мне?
Посидеть ли на окне,
Помечтать ли о былом,
Погадать ли об ином?
Добрый день погас давно.
Затворить пора окно
И тому, кто может спать,
Доброй ночи пожелать.
5 февраля 1921 Москва
«Снова саваны надели...»
Снова саваны надели
Рощи, нивы и луга.
Надоели, надоели
Эти белые снега,
Эта мертвая пустыня,
Эта дремлющая тишь!
Отчего ж, душа-рабыня,
Ты на волю не летишь,