Экипаж черного корабля

В этих обстоятельствах, никак нельзя было надеяться на удачное завершение миссии. Вначале Тутор-Рор распорядился о подготовке к полету следующего дирижабля-геликоптера, включив в экипаж медиков. Однако Бакзан-Рор, командир всей помещенной на борту «Ящера» летающей техники, воспротивился:

– Мы не знаем, что это было, генерал-канонир. Вдруг мы имеем дело с новым «баковским» оружием? Я готов вести «тянитолкай» лично, но, вы ведь в курсе, это последняя полностью готовая к полетам машина на теперешний момент. Остальные надо собирать с нуля – сейчас они в складированном виде.

Тутор-Рор хмуро кивнул и распорядился, на случай если «Парнокопытный» не дотянет до «Ящера», выпустить вовне танковую «пятерню». Он оказался прав, дирижабль-геликоптер не долетел до «горы» двадцать пять километров, но сел безаварийно; а то, что «Циклопы» с медиками уже находились снаружи, сэкономило время.

Всех облученных поместили в госпиталь. Из далекого Мозгового Центра поинтересовались их здоровьем, но, разумеется, только в плане полученных ими рентген. Конечно, это соотносилось с косвенным изучением свойств «радиационного тороида» и не с чем более, а потому генерал-канонир Тутор проигнорировал директиву ШВЗС, «о плановом сотрудничестве с учеными» со мстительной радостью. Как мало её имелось последнее время. Например, сам «Парнокопытный», к большой досаде Бекзана-Рора, да и самого генерала-канонира пришлось демонтировать на комплектующие. Их спрятали подальше и под свинцовый экран, дабы время постепенно «съело» излишнюю радиацию.

33. Железный бог генерала-канонира

Черной, нависающей громадиной, раскинувшейся вширь, и едва умещающейся в глазнице человека – вот чем представлялась ему сейчас родная боевая машина. Беззащитность этой врывшейся в землю металлической горы, ее хрустальная хрупкость перед целящимися в покатые бока плазменными шарами, перед скопищами дрожащих, в предвкушении команды на взлет, кумулятивных стрел не давала Тутору-Рору сосредоточиться, хуже того, даже заснуть – на несколько десятков минут выйти из круговорота опасности, дать разуму долгожданное, огороженное от реальности, убежище. Он страстно желал сейчас увидеть «Сонного ящера» маленькой, затерянной в бесконечности пустыни крупицей – ведь с некоторой точки зрения – с другой, нечеловеческой масштабности – это же так и было. С какого-нибудь невероятного, недостижимого наземным существом, космического возвышения, что были те сотни метров длины, тот миллиард с мелочью килограммов? Но, не получалось. Сейчас не получалось. А у тех, эйрарбакских полчищ, точнее, у их, спрятанного где-нибудь в километровой глубине, штабного центра, не получалось вообще никогда. (Он почему-то верил в уникальность своего воображения). А ведь что проще? Что есть сверхтяжелое яйцо «Ящера» в сравнении с покатостью расплесканной вокруг материковой суши?

Раньше при таких депрессиях – нет, пожалуй, такой как сейчас еще не бывало – он покидал главный пост и возносился пневмо-лифтом на верхний ярус. Здесь он, не глядя на салютующую, спешно застегивающуюся ослабленными ремнями, охрану, проскальзывал в самую маковку – в верхний «командирский» люк. Последние пять метров он карабкался по лестнице, пронизывая пирог многослойной защиты, шевелил рычаг. Мощный масляный домкрат бесшумно двигал в сторону полуметровую плиту – всегда было жаль, что нельзя откинуть в сторону или водрузить на попа обычную круглую крышку люка, как у простого, микробного, с лифтовой высоты, «Циклопа».

Затем он садился на последнюю перекладину лестницы, понятно, что более имитировал сидение чем сидел – вес тела оставался на ногах. Всегда, с завидным постоянством, в момент, предшествующий выглядыванию, в голове возникала одна и та же картина: эйрарбакская боеголовка, с высокой автономностью наведения, шарит детектором металла по распластанному внизу корпусу «Сонного ящера», нащупывает неоднородность поверхности и пикирует из стратосферной выси точнехонько во вскрывшийся проем. Он вздрагивал, словно чувствуя, как покрасневшее, дымящееся от трения железо пронизывает насквозь прозрачный студень его тела и движется далее, свертывая гармошкой ажур лестницы, свистя, словно по стволу орудия, туда вниз – к жизненным центрам сухопутного корабля.

После, когда голова оказывалась выше периметра, жуткая картина стиралась. Он ложился локтями на край, и раскинувшаяся вокруг мощь обволакивала его муравьиное тельце аурой абсолютной безопасности. Он был под защитой стального бога.

Вначале глаза застилала поверхность самого бога: тянулась и тянулась, уходя вниз, вдаль, громадина корпуса. Нет, с нее нельзя было бы соскользнуть как с детско-великанской горочки, о чем мог бы подумать незрелый дилетант, не видевший «боевую гору» вблизи: корпус был не просто шероховат от облупившейся краски, по всей поверхности тянулись бугры активной защиты против кумулятивных боеголовок; то там, то тут выступали из брони различные приспособления – антенны датчиков облучения или просто скобы лестницы, ведь надо же было как-то передвигаться поверху этого гигантского яйца. И вот, покуда глаз не привыкал, либо намеренным волевым усилием не сбрасывал с себя оцепенение ближней перспективой, замкнутый миллионом тонн железа, мир не желал размыкаться в дальнюю видимость. Впрочем, он зря старался. В редкие времена, разве что на базе, в мирном далеке прошлого, в период подготовки ко всему вершащемуся сейчас кошмару, можно было бы разглядеть горизонт – не железный, закругляющийся вниз, а настоящий – вогнуто-планетарный. Сейчас это было лишнее. И даже не в маскировке дело – хотя «Сонный ящер» всегда, следуя наставлениям по поведению на вражеской территории, стлал вокруг себе цветастую дымовую завесу (особым распределением искусственного ветрового потока и бороздами корпуса, дым не уносился куда-то к Оторванной Голове Черепахи, как поступал в обычном быту жизни, а циркулировал в нужном объеме) – уже многие недели подряд это стало излишеством – сотни расцветших накануне атомных грибов смазали палитру неба над всем северным материком. Теперь там, за горизонтом железа, стелилась, заслоняя пропасть дали, темная, бессмысленная метель. Пылевая буря стала обычной составляющей ландшафта, точнее, заменила его собой. Ну, а когда она уставала, «Сонный ящер» брал эту функцию на себя. Быть может, этой излишней активностью он выдавал «бакам» свое присутствие? Кто знает? Ведь сама маскировочная деятельность говорила, не ясно что происходит и резвится на берегу, но что-то там есть!

34. Арсеналы

А ведь где-то, действительно, целили в темноту игрушечные (сравнительно с калибром «горы») трехстволки тяжелых броне-гаубиц Восемнадцатой Береговой армии. Зазря целили. Эйрарбакские средства разведки по-прежнему не могли, с однозначной уверенностью, решить задачу обнаружения «Сонного ящера». Конечно, можно было попробовать накрыть весь район, но именно попробовать. Во-первых, никто не давал в распоряжение Восемнадцатой Береговой заряды большой мощи, по стандартам, принятым еще в ту далекую Вторую Атомную, на своем континенте запрещалось использование разовых зарядов, эквивалентных полутора миллионам тонн обычного взрывчатого вещества, но даже меньшая мощь могла быть применена по прямому указанию ИШКО (имперского штаба континентальной обороны). В целях большего дробления функций, даже части несущие охрану подвижных и стационарных складов мощных водородных бомб не входили в прямое подчинение армии, не только Восемнадцатой, а вообще Сухопутных войск. Защиту хранилищ осуществляли «белые каски». Сейчас, после нанесения по Эйрарбии тотального удара, структура управления и разделения функций силовых ведомств совсем перепуталась, однако львиная доля сохранившихся в бункерах маршалов по-прежнему боялись взять на себя лишнюю ответственность. Так что Восемнадцатая Береговая воевала тем, что имелось на вооружении.

Имелось много. В том числе атомные, нейтронные и прочие чудеса. Тем не менее, задачей Восемнадцатой в целом было не только уничтожение затаившегося где-то в новорожденной пустыне «Сонного ящера», но прикрытие берега вообще. Посему, на борьбу со вторгнувшейся в территорию Эйрарбии «свиноматкой» была брошена отнюдь не вся Восемнадцатая, а только ее часть. Весьма солидная часть, разумеется.

35. Совершенно секретно. Выводы экспертной комиссии по разработке темы «Синхронное задувание солнц»

Документ 5

Ядерные взрывы инициируют сильные пожары. Возникнут мощные восходящие, а так же направленные к очагам горения ветровые потоки. Частицы дыма, пыль, пепел, даже вода, выделенная в процессе сгорания, поднимаясь с потоками воздуха, будут добираться до высоты более десяти километров. Большая часть водяного пара, попавшая вверх из приземного слоя, охладится и сконцентрируется в облака. Однако в опытах проведенных на Синих островах, и во время Войны за Экватор, получены уникальные данные, которые опрокинули первоначальную концепцию о том, что всегда после ядерных взрывов и больших пожарах происходит выпадение осадков. Это не так. Кроме того, не подтвердилось предположение о том, что микрочастицы углерода в кучевых облаках всегда захватываются кристаллами льда. Более того, удалось установить, что некоторая часть дыма, первоначально «захваченная» каплями, попав в высоту, освобождается.

Потому, не смотря на все усилия, до сих пор сохраняется полная неопределенность, какая часть вознесенного дыма вернется на Гею с осадками. Тем не менее, в основном для простоты расчетов, мы предполагаем, что уже в первые сутки из атмосферы будет вымыто до половины элементарного углерода. Но даже в этом допущении, мы имеем не вернувшийся на поверхность остаток приблизительно в пятьдесят миллионов тонн.

Чем нам грозит эта «мелочь»? Ведь, казалось бы, при взрыве всего одной мегатонны в воздух поднимается до миллиона тонн окружающего ландшафта. И все таки…

Частицы дыма образующиеся в городских пожарах сильно поглощают радиацию Рыжей Матери, но очень слабо вторичное длинноволновое излучение испускаемое Геей. Как результат, мы получаем резкое уменьшение температуры в местах накрытых дымными облаками. Количество излучения Рыжей Матери, а возможно, и Пожирателя Крови упадет в сто раз (!). Высокая плотность облаков над уничтоженными городами сохранится приблизительно несколько дней. За это время многие микрочастицы сольются в более крупные. В результате оптические свойства дыма изменятся. Однако об этих сдвигах «параметров» известно чрезвычайно мало, непонятно даже в какую сторону будут вершиться преобразования. Здесь возможности экстраполяции резко разветвляются. Процессы, происходящие в масштабах континентов и даже в несколько меньших – так называемые мезомасштабные метеорологические процессы – на практическом уровне не изучены совсем. Может быть, дым быстро вымывается, однако одинаково вероятно, что это совершенно не так. Допустимо предположение, что значительная часть дыма останется в верхних слоях воздуха и окажет катастрофическое влияние на климат в целом…

36. Под давлением

Генерал-канонир был в бешенстве. ШВЗС вновь прислал директиву. Если бы уже сейчас он имел на «Ящере» полную власть, без оглядки на плавающее где-то в дебрях океана Бесконечности правительство, он бы отменил эту дурацкую, абсолютно ненужную, с точки зрения стратегии, новую разведывательную экспедицию. Он ясно понимал, что за люди навязали включение в ближайшие планы этой идиотской растраты сил и средств – высоколобые ребята из Подводного Мозгового Центра. Вроде бы, все в них было хорошо, как разумный человек Тутор-Рор прекрасно знал, что не только благодаря расовому превосходству Республика Брашей по сию пору держит лидирующее положение на Гее, не менее важно постоянное внимание к науке и ученым, однако слишком раздутая дальнозоркость ПМЦ в настоящий момент была совсем не к месту. Безусловно, обмен атомно-водородными ударами вещь захватывающе интересная, однако всему свое время. Неужели именно теперь, в момент столь тяжело достигнутой, весьма шаткой тактической скрытности, нужно отправлять в залив воздушную экспедицию? Запуск «тянитолкаев», к тому же двух – половины первоначального запаса (причем один требуется собрать с «нуля»), сейчас, когда «Сонный ящер» так великолепно замаскировался? Стоит ли игра свеч? Идти на риск обнаружения эйрарбаками столь удачно просочившейся в прибрежную полосу «боевой горы», ради того только, чтобы измерить где-то там, в море, глубину оставленной «Лилипутом» воронки?

Но пока, до приведения в исполнение спрятанного в голове плана, нужно было прикидываться паинькой и выполнять даже эти необязательные директивы полученные от «пузыря». И Тутор-Рор, скрипя зубами, отдавал нужные распоряжения. Он сделал только одно, сознавая, что теоретически, подвергает себя возможности расследования со стороны РНК – он заменил экипажи обоих летательных машин менее опытными пилотами. Если уж терять людей, то не столь ценных для дела. Тутор-Рор вел войну и считал эту подсуконную возню морально оправданной. Жалко было растрачивать мозговые ресурсы еще и на борьбу с собственным штабом, но уж такова его командирская судьба в сегодняшнее время.

А оба «тянитолкая» успешно взлетели и, похоже, уверенно преодолели начальные десятки километров маршрута. «Боевая гора» не вела их сопровождение локатором, не поддерживала с ними радиосвязь, но зато очень напряженно вслушивалась и всматривалась в окружающее пространство пассивными датчиками – никаких взрывов с южной стороны зафиксировано не было. Тутор-Рор периодически запрашивал разведчиков о творящихся в окружающем мире происшествиях – лишнее поползновение, свидетельствующее о повышенном нервном напряжении, ведь боевой отдел, согласно инструкции, и без того выдавал доклады о происходящем. Так, один раз, они встречно дернули генерала-канонира, доложив о засечке неизвестного летательного аппарата всего в пятидесяти километрах, скорее всего дирижабле Империи. Запрашивали разрешение на проведение активной локации. «Цель излучает сама по себе?», – спросил Тутор-Рор и – получив ответ, что только в режиме радио-переговоров – отказал. Скрытность была главным преимуществом «Ящера» в настоящее время.

37. Экономия

Нет, они не специально выслеживали эту колонну, но и оставить ее без внимания они тоже не могли. Это была судьба, предрешенное событие. Как взаимное положение Рыжей Матери и Пожирателя Крови, которое даже древние брашские астрономы вычисляли с точностью удивляющей нынешние поколения математиков. Вот кружные кульбиты самой Геи, выделывающей пируэты вокруг общего гравито-фокуса трех солнц, и гнутые эллипсы остальных безжизненных планетарных компонентов – тут дело было сложнее. С трудом, с большим трудом и с опасным сдвигом извилин, здесь можно предложить какое-то относительно вероятное решение, здесь у фаталистов развязывались руки, потому как, кроме веры, ничего более, ни формульная зыбкость, ни хрупкий хрусталь дряблых аксиомных опор, не убеждало в будущей беспечности орбитально-безопасного полета жителей Геи. Сам коридор допусков ее движения, может и освобождал планету от гибели в бездонных пучинах желтого солнца – Рыжей Матери и совсем бесконечной пухлости красного гиганта – Пожирателя Крови, но легче ли было бы мыслящим существам, если бы их шарообразный, с заселенной поверхностью, домик чиркнул только по короне какой-то из звезд? Возможно, он и не потерял бы свою кругластость, но пыхнувшие чайником океаны наверняка бы осуществили на Гее полную и окончательную стерилизацию. Вполне может быть, молитва, играющим мячиками планет, светилам была единственным фактором сдерживающим Гею в орбитальном туннеле годном для существования жизни. Сейчас эти боги-футболисты потребовали от своих почитателей жертвоприношения в достойной себя пропорции. Кто или что могло противостоять воле звезд? Только не броне-лейтенант Хорис-Тат, он почитал и верил в кровавую справедливость скрытых черными облаками светил. Так что если траектории эйрарбакской колонны и танковой «пятерни» сходились, деться от этого было некуда. Судьба!

Уже на подходе к цели и броне-лейтенант и все его люди знали, что будут иметь дело с небронированными целями. Правда, вряд ли это совершенно гражданская колонна, слишком стройно и целенаправленно она двигалась. Возможно, осуществлялась переброска пехоты эйрарбакской армии, но сам Хорис-Тат предполагал, что идет перемещение полицейской когорты, так называемых «белых касок». Стоило ли жалеть этих защитников имперского режима сверх-эксплуатации народов Северного полушария? Наказать их за неуемную жестокость являлось для броне-лейтенанта просто почетной миссией.

Вычислить где пройдет приговоренная колонна было для брашей делом плевым. Этот район значился уже относительно изученным и дорожная сеть высвечивалась на хроно-карте. Поскольку эйрарбаки перемещались по трассе, можно было предположить что большинство, может и все, мобили врага колесные. Это обстоятельство еще более уменьшало риск для танкистов, при осуществлении операции.

Когда «Циклопы» заняли позицию, автоматические зарядные машины дослали в казенники осколочные и зажигательные снаряды – бронебойные и подкалиберные были бы сейчас излишними и даже вредными выкрутасами. Учитывая сравнительную бескровность для брашей запланированной акции, «купольное» начальство полностью передало инициативу исполнителям, так что Тутор-Рор питал надежду организовать для своих «одноглазых» настоящее крещение кровью. Достаточно воевать только с призраками радарных прицелов, сейчас представился случай подмять врага под счетверенный гусеничный ковер. Так что даже осколочно-зажигательный средства поражения броне-лейтенант планировал экономить, и использовать только при первых залпах.

38. Переделка ландшафта

«Ничего себе заряд!» – присвистнул, глядя в хронопластину, Тутор-Рор. Эта была распечатка, итог разведывательной экспедиции «тянитолкаев» в залив Горманту. В центре залива, в месте подрыва «Лилипута-1», методом эхолокации, нащупано дно – семьсот метров от уровня моря. «Задет базальтовый щит!» – подумал командир «боевой горы». Однако он не был в этом уверен, не мог припомнить, в каких далях циклов он изучал геологию. «Нужно полистать справочник», – отдал он себе приказ и почти тут же забыл о нем. Более насущной загадкой был сам удачный полет «тянитолкаев» туда и обратно. Неужели у эйрарбаков царит такой бардак в передовой линии обороны? Или просто случайность? Ответа не было. Тутор-Рор некоторое время размышлял, стоит ли сообщать в ШОНО (штаб оборонительно-наступательных операций) о воздушной бреши в небе Эйрарбии. Все же решил воздержаться от собственных оценок – потребуют подтверждения, а это новый риск для техники, которая наперечет – лучше просто упомянуть о самом факте благополучного полета. Пусть штабисты самостоятельно делают выводы, у них там, в тылу, достаточно незагруженных под завязку голов.

Если бы не необходимость делать доклад о результатах экспедиции, Тутор-Рор вообще бы не упоминал о воздушном рейсе – не хотел он лишний раз «засвечиваться» в эфире. Но сверху требовали, и приходилось снова рисковать. А риск, выдать себя в сеансе связи увеличился: трансляция велась в диапазоне неспособном пробить ионосферу, эдакой эстафетой от земли к небу и обратно, причем, очень много раз. Теперь же, в связи с резким увеличением радиационного фона, сигнал затухал быстрее и мощность нужно было нарастить с солидным запасом. И как не колдуй шифровальщики «Ящера» над маскировкой передачи под естественно-природное явление, у эйрарбаков, несмотря на расовые различия, все-таки не тыквы на головах.

Тутор-Рор по новой воззрился на лист хронопластины. «И все-таки, какой заряд произвел такую титаническую работу? Город Горманту в сорока километрах – стерт. Солидный промах? или так и задумано? Пожалуй, при такой мощи, это промашкой не считается. До катаклизма в фарватере залива было, приблизительно, метров восемьдесят». Тутор-Рор снова присвистнул. «Что там еще? Ого! Предположительно изменение близлежащей береговой линии. Мать моя – Рыжая богиня! Все-таки в справочник надо глянуть».

Он поднял трубку и дал разрешение связистам на выход в эфир. Пусть далекие «головастики» ПМЦ порадуются на дело рук своих, а у нас есть другие насущные задачи.

39. Красно-зеленые призраки

И все пошло, закрутилось, заметалось и забурлило по классической схеме. Похоже, эта когорта «баковской» пехоты или «белых касок», или Кровавый Пожиратель знает, кого и чего, совсем не интересовалась окружающей местностью, разведку не вела и даже подвижный дозор впереди не двигала. Просто перла по этой отмерзшей от угасших солнц местности, не глядя вперед дальше пробитого прожектором конусного коридора; перла, как раньше, в столь недавнюю, но навсегда похороненную под зависшим в стратосфере одеялом, эпоху, когда все вокруг, от невидимых теперь холмов, до присыпанной черным снегом былиночки принадлежало Империи. Задержались, застряли, заморозились эти «белые каски» в канувшей в тартарары безопасности, в иных, миновавших временах, не поняли, что завелись теперь в этих местах новые волки, и уже они являются хозяевами окружающего времени. Они очень жестоки и не дают упиться этим временем всласть, высасывают его до капли, а встреча с ними предрешена.

И вначале, как водится, в нескучных, но суматошных, абстрактно-индикаторных переживаниях поймались, увязли в перекрестье экранов красно-зеленые призраки; и утопились пальцы в гашетках пулеметно-пушечных прелестей. И передовые машины «баков» полыхнули, с отчаянной мстительностью пережимая, давя мощью пожара, тепловые датчики «Циклопов». Но разве теперь они нужны, теперь, когда все вокруг озарялось отрывистыми вспышками танковых пушек? Сейчас они являлись такими же лишними, как вдвинутые в панели башен звукоуловители – столь нужные в разведывательном походе приборы. И наверное, несчастные полицейские не успели опомниться, привыкнуть к клочьями накатывающей из темноты смерти, не до конца поняли ее не совсем рулеточную, а спланированную кем-то избирательность, выделившую из всей массы преимущественно первые и последние машины, а уже только потом, в процессе, чрезмерно активные, начавшие выруливать и покидать строй. Они, эти «белые каски», еще даже не пропитались чувством неизбежности выпуливающей откуда-то, косящей напропалую смерти, еще не привыкли к участи разрываемых в клочья жертв Кровавого Пожирателя, а их уже ввергли в новую фазу, и вместо разрывов в клочки-перышки сунули в мясорубку плющащих тела и железо гусениц. Когда «Циклоп» встает на все четыре опорные катка, понятие клиренс для него исчезает – сплошной ковер бегущего с бешеной скоростью, топчущего мир, железа. Что можно этому противопоставить? Если кто-то из встречных «баков» когда-то, в воинских сборах канувшего в тартарары идиотизма, в парадности, тешащих генеральские морщины, учений, проходил практическую муштру в танко-истребительном батальоне, знает, как в лихом броске сигануть меж гусениц, пережить распластавшись бездонные секунды, и воспрянув кометой позади, впечатать в широченную беззащитность кормы кумулятивную гранатовую связку, тягаться с «Циклопом» ему все ж таки не стоит – навык, который он много циклов нес в героическое будущее, однозначно лишний. Чем можно себя тешить? Разве только тем, что распределенная на большую площадь масса, автоматически снижает давление на квадратный сантиметр? Значит, рискнувшего совершить подныривание вплющит в припорошенный стекломильметол шоссе не так глубоко? Вопрос спорный, снаряженный под завязку «Циклоп» дотягивает до двухсот тонн.

И потому на заброшенной, когда-то возведенной Империей, дороге творилось страшное. Пять взбесившихся железных чудищ таранили, скидывали прочь, раскатывали, рвали все попадающееся на пути. Путь их был очень извилист. Часто они проскакивали мимо чего-то живого и даже движущегося, потому как у водителей чудищ был узкий обзор, а те, кто давал команды, на разгон или остановку, терялись – слишком много интересной подвижности мельтешило вокруг, распыляя внимание, но разогревая азарт. Здесь, в вертящемся смерче бойни, планирование отступило в панике, сдав позиции хаосу – наилучшему планировщику в таких делах. А прабабушка Энтропия посмеиваясь потирала ручки, спрятавшись за спинами и покуда уйдя в тень; она просто тихонько, по нитке, пила тепло из еще не остывших насовсем тел, мясных клочьев и притушенных двигателей. А там, впереди у нее, имелась в запасе вечность.

40. Первая фаза

И какова же могла быть не научная, а военная цель появления на вражеском берегу одиночной «боевой горы». Ведь любому, даже мало понимающему в военном деле, брашу понятно что, не смотря на гигантскую мощь и «беременность» гига-машины танковым легионом, этого вовсе недостаточно для захвата и контроля побережья вооруженной до зубов империи. Ведь нельзя же маскировать наивностью знание того, что даже после массированного применения по врагу термоядерного огня, что-то и где-то у него сохранится, и этого чего-то вполне хватит для сворачивания шеи нескольким тысячам задраенных в броню танкистов. Естественно, вполне резонно рассчитывать на неожиданность – право первого хода за счет первичности развертывания никто не отменял, но не до такой же степени. Кабинетные стратеги Брашпутиды, при всей своей зацикленности на ядерных фугасах, сжевали на планировании малых и больших войн огромный омлет из не водящихся ныне на планете собак, так что рейд «Сонного ящера» по исконной территории Эйрарбии они могли рассматривать только как первую фазу вторжения. Разумеется, она была необходима и даже неизбежна. Последующая высадка на берег армий захвата это все-таки не организованное природой цунами, которое несется по морю-океану не зная что встретится впереди: может там заблаговременно построен чудовищный волнорез, и в тщете развеются прахом мечты о смыве в тартарары отстроенного по новой города? И если высаживающаяся армия встретит фланкирующий огонь ядерных батарей, там, в далеких штабных кабинетах, мигом освободится порядочное число служебных кресел и оживленно пересыпятся песчинки внутренностей пирамиды верховных штабов.

А потому, задача «Сонного ящера» не в откусывании солидного куска территории «баков» – ему это не по силам, разве что маленькую-маленькую крошечку континента, – а ведение разведки. Разумеется, очень активной, совмещенной с расширением плацдарма и с уничтожением особо опасных эйрарбакских сюрпризов. И, само собой, дополнительное задание – партизанские рейды по неглубоким тылам, обрезка имперских путей-дорог, торможение концентрации Имперской мощи.

Пока всё получается по плану максимум!

41. Следы

И все красиво и отлично в проведенной бойне. И даже, слава Рыжей Матери, не оттеняет ее, гася победные фанфары, всегда преследующая победителей досадная плата за успех – сегодня среди экипажей «пятерни» нет ни единого убитого и нисколечко раненых. Только одно маленькое обстоятельство впрыскивает под кожу небольшую дозу тошноты: те, кого они давили, плющили и рвали на части совсем не имеют отношения к эйрарбакской мобильной пехоте, и на «белых каски» они тоже совсем, совсем не похожи. А вот кто это такие?

Выясняется это довольно быстро. Благо танков в группе Хориса не много, колонна велика и они не успели передавить совершенно все. Правда, красивые надписи-сокращения на оторванных дверцах грузовых мобилей не дают ничего, по крайней мере, танкистам – может, в далеком «аналитическом» эту буквенную краткость раскусили бы играючи, но в группе Хориса-Тата ученых не водится. Однако среди развалин железа имеется еще кое-что. Там шевелятся живые – не сдутые уродливые куклы угодивших под гусеницу; не разделанные в дырчатый фарш бегающие пулеметные мишени, а так, вскользь, второпях зацепленные косвенным воздействием атаки: кого чуть придавило, какой-нибудь валящейся набок кабиной, треснуло по горбу, выводя вон сознание, тяжелой, отшатнувшейся не вовремя дверцей – сейчас очнулись, на свою голову, выбрали самую не подходящую минуточку, как раз в момент скольжения по завалам фонарного конуса; а кого-то легко, не насмерть, чиркнуло шрапнелью, так что теперь им какое-то время жить, покуда броне-лейтенант не уяснит для себя некоторые неувязки.

– Кто вы такие? – спрашивает их на эйрарбакском Хорис-Тат, даже не подсматривая в притороченный поблизости от сердца разговорник. Не зря, не зря гоняли когда-то в броне-академии, вешали гроздьями зачеты-перезачеты – пригодилось, наконец, схороненное под черепом знание. Вот только с дешифровкой ответа проблемы, но главное что пленные вообще говорят, легче как-то на душе, не нужно бить и без того ошарашенные лица. Да и вообще, бей не бей, но понимание – это проблема того, кто задает вопросы. И приходится возиться с переводом. Хорис привлекает к делу двух броне-мастеров – командиров подчиненных танковых экипажей. Один набрасывает карандашом в блокноте то, что произносят допрашиваемые «баки» – как слышится, так и пишется, – а второй, вместе с Хорисом, ищет в словаре что-то хоть отдаленно похожее на произнесенное. Хронопластинами они не пользуются – на инструктаже, перед отъездом, их просветили, что хронопласт более ненадежен, слишком много мест с повышенным уровнем радиоактивности. «Но это временное неудобство, – сказал напоследок броне-майор. – Каждые семь часов фон спадает в десять раз». Успокоил, отец родной!

Допрос идет долго. Это вовсе не полицейские и, тем более, не солдаты. Эйрарбакские абревеатуры на бортах раздавленных машин, оказывается, означают – Передовая Спасательная Служба Империи. Хорис зол на себя, можно ведь и самому догадаться, даже не зная ни одной буквы: сколько шлангов и лестниц валяется вокруг. Об остальном, наверное, не нужно и спрашивать. И так ясно, куда они ехали – в разрушенный дотла Горманту. Но как можно было догадаться заранее, кто это? Кто мог знать, что Передовая Служба прибывает на место позже чем танки Республики, находящейся в другом полушарии? Оперативность и дееспособность Империи можно констатировать равной нулю. Конечно, эти спасатели могли быть серьезно заняты в других местах Эйрарбии, это совсем не мудрено после стратегической ядерной атаки. Но командир танковой «пятерни» не имеет ни какой возможности выслушивать историю их жизни, «Циклопы» и так чрезмерно сильно задержались. Он осуществляет только одно, запрашивает у «Ящера», что делать с пленными. И Оторванной Голове понятно, что, не будучи военными, они не могут интересовать аналитиков «горы». Сам Хорис-Тат не прочь их бросить прямо здесь – пусть следуют куда хотят. Шансов у них, мягко говоря, маловато: вокруг нет ни одной исправной машины. Однако там, в «куполе» удивлены вопросом: разве можно оставлять свидетелей явного присутствия брашей на Берегу Вдвойне Теплого Утра?

На выполнение приказа уходит не много времени, однако радость победы разбавлена не слишком приятными ассоциациями. Конечно, по зрелому размышлению, любой спасатель, вручи ему оружие, может превратиться в солдата Империи, но ассоциации и размышления – вещи разные, часто они не стыкуются.

А танки бегут: автоматически, сами собой, стираются с гусениц следы недавней бойни. Когда-нибудь они сойдут и с души.

42. Неподатливая цель

Однако, помогли бы Восемнадцатой Береговой большие заряды, хранимые полицией пуще глаза своего? В текущих условиях, когда «свинья» затаилась и не дала определить свое местоположение однозначно – нет! Бросать даже десять мегатонн на удачу? да еще на собственной земле? Полное сумасшествие. Однако, не смотря на то, что война проводилась по самому крутому сценарию, вели ее все-таки не безумцы. И вообще, с рациональной точки зрения, какой толк даже от стольких мегатонн пущенных на ветер? «Свиноматка» не город – раскиданная по округе, податливая цель с лопающимися за горизонтом стеклами и с огромными запасами пожароопасных построек – она плотная, точечная, для общей площади неизвестности, мишень. Если не бить прицельно, даже десятью мегатоннами – все впустую. Мог бы пригодиться заряд, приравненный с недавно взорванным неподалеку в заливе «Лилипутом». Однако у Империи Эйрарбаков не имелось подобного добра, кроме того, такую конструкцию крайне неудобно транспортировать по суше – потребовалось бы подобие «свиноматки», по крайней мере, ее уменьшенная модель. Ну а самое главное, применение подобного чуда нанесло бы больший удар себе, чем врагу. Еще неизвестно прикончил бы заряд «Лилипута» сверх-танк если бы ошибся в наведении более десяти километров: разве что ее присыпало бы кубическим километром породы? Проблема оставалась в теоретических эмпиреях гипотез. Нормальные маршалы-практики не обращают на оторванные от жизни вопросы никакого внимания. Правда, сейчас они занимались вопросами смерти, но ведь в этом и была их жизнь!