Костёр

Костёр
Фарит Барашев

Книга «Kостер» о первой школьной любви, которая разожглась в будущем авторе и положила начало его творческой деятельности. Рассказ заставит читателя смеяться, радоваться и плакать, оставит незабываемое впечатление.

Костёр

тайные знания

Фарит Барашев

© Фарит Барашев, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Кто когда-нибудь из вас смотрел, как художник пишет картину? Выливая ее из нутра, когда ничего еще нет, на холсте пустота, кисть ведомая как бы из вне, и мазки пересекая друг друга, один к одному прилагаясь, уходя за границу другого появляют необычный цвет. Ты мысленно обгоняя палитру в себе понимаешь, что явится свет, нужно только заглянуть в просвет и не верить в то, что таланта нет. Он завален камнями, словесных дилем, как гранит символический рунит. Из глубин поднимая знанья, ты перешагиваешь грань образованья, недопониманий брань, за которым жизнь восхитительной и простой любви, любви наивной, детской. Видишь детство тот единственный путь, который мы все кончаем, который уже не вернуть, мы начинаем другой путь, опускаясь[1 - «опускаясь» – опус-каясь, по древнееврейски «опус» – пустыня] ниже в образование. Где уже ни чего не слышим и не видим так, как в детстве. Свет образованья стал тьмой повествований. Сын человеческий в библии сказал, вопросик как бы всем задал, – «Ни свет ли тьма»!? Вот это да! В детство уже не вернемся ни когда, чтобы что-то изменить.

Только в мыслях, воспоминаниях тешимся, либо жалеем наполненные познаниями взрослой бытности, кого-то виним, кого-то прославляем, чужие мысли употребляем, и кто мы? Так и не знаем, на чужие труды уповаем. Сталкиваясь друг с другом, не понимаем друг друга, вслух говорим – брат, а внутри – враг.

Поучая притом своих детей и чужих, мы хотим ими быть, ну ни как не получится стать, мы им знания думаем дать, чтоб отвлечь, притянуть их к себе, к существу потерявшего даже мечту. И такое положение на сегодняшний день. Человек исхитрился весь, сам себя запутал, и наследия вырастают путаными, так и продолжается языком образа жизни правды, и языком образа жизни лжи. Говоришь правду – не верят, говоришь ложь, и та правда вырисовывается. Миф знаний дано перевернулся в мир познаний, и этим перевертышем идем сословно, понимая, что существуем по образу в жизни этих слов, а к самой жизни, к ее знаниям, на пути стоит программный шлагбаум, человечеством установленный. Поднять бы его?! И заглянуть, что там за ним?

* * *

Туда меня тянет ручка, ее шарик, катаясь по белому листу бездонного пространства, оставляет след, символы буквального нарождения, дух над бездною порождения. Ловко закручиваясь в тягучей смеси, шарик, постепенно, вытягивая, проливает мысль[2 - Мысль – (масло элея; эль-я) масло – ма слов (кости), материя слов]. Ухватившись за невидимый опыт, я ухожу к восьмидесятым годам, уже прошлого века, где нахожу то, что сидело во мне тогда, не давая покоя, заставляло погружаться в романтическую свободу, не только днем, но и ночью. Внутри что-то зрело, предполагалось, в груди рвалось. И теперь читая эти строки, я погрузился в молчание, где открылся ушедший миф, и теперь приведенный ожил, и в будущем прояснилось прошлое, которое предлагаю вам, на ваш сравнительный суд, где размышлять причина найдется, с коей разбираться вам самим.

Окунаясь, может быть в краски собственных тайников, в свое счастье, в свою любовь, в картину собственной жизни.

– История «Костер» достоверная, с возможной передачей тех же самых слов по памяти —

Ученице «А» класса школы 40 гор. Свердловска (ныне Екатеринбург) Уфимцевой Наталье Витальевне. к 50-летию. посвящаю этот рассказ.

(Н.У. + О.Б = Любовь)

Мне трудно выводить слова,
Слезы навернулись на глаза
Хоть и имею навыки жреца
Я вспомнил детство,
Где за девчонкой бегал резво
И пионерский лагерь был
Костер горел и пламенем нам говорил: —
Мечтайте, грезы в детский ум вмещайте,
Девчонкам дружбу в тайне предлагайте,
Играйте, любовь друг другу обещайте,
Наивностью духовной награждайте.
О, Боже, я! Что ж творю?
Жизнь толкаю к млечному огню,
Где память взрослому уже мужчине
Щеку детством обожгло,
Жизнь та старая истлела
За временем в погоне преуспел.
Девчонка та была принцессой детства,
Поэтому ее догнать я не успел.
И напишу в конце, что глупо улыбаюсь
В счастье детства убежать пытаюсь.
Плачу, радуюсь, смеюсь!
В эротические письмена превращаюсь.

* * *

Обычное утро, 1980 год, последний день весны с ее обычным восходом солнца. Небо, не предвещающее много осадков, легким ветерком уносило свои тучки, на смену которым приплывали новые. Чуть-чуть покрапил дождик, еле слышно стуча по карнизу. Так безучастно просто все и было тогда, город только начал просыпаться и некому было пока фиксировать в образ жизни. А сегодня, сейчас, описательный момент осмысливается в желаемом для человека направлении, с его участием, разукраской, в хорошо или плохо, касаясь его характеристик, возбуждая к интересу. То весеннее утро, с человеческой точки зрения, необычное.

Олег – персонаж и один из главных действующих лиц рассказа, который своим поведением внесет нужный колорит. Он уже вошел в мир и проснувшись, соскакивая с постели, сразу себя озадачил. Впереди выпускной школьный бал восьмилетки. Только ожидание такого праздника растягивает день, которому не видно конца, а приближение к нему феерически закруживает мысль.

* * *

Двухкомнатная хрущевка вместила в себя восемь человек. В тесноте и не в обиде, звуки каждого члена семьи объединились в одно речение жизни. Мама, отчим, сестра, брат, дедушка, бабушка, тетя и я. Роднящая обстановка друг с другом, иногда невпопад, приносила раздор и я в себе чувствую, что не могу вписаться в это течение. Хожу по полу, а он как не свой, жжет пятки. Мене всегда хотелось быстро повзрослеть, вылететь из гнезда и лететь против всяких установленных, условных правил, и надо же!? Дожил до выпускного. Школьный бал! Прощальный. Сколько с мыслями в голове приходит воображений? Они или радуют, или тяготят. Дома все как будто разные, но в чем-то едином схожи. С утра взрослые разбегаются на работу, как будто так нужно!? И мы, дети, уходим в школу, тоже нужную и эта нужность кем-то определена за правило, поставлено, внедрено в жизнь. И так из-за этой нужности проходил в нее восемь лет, торопя время. А теперь, что самое интересное, мне не хочется со школой расставаться, даже грустно от этих мыслей. И вот последнее утро рождающее день и за ним вечер, тоже последний, прощальный! Двери школы для меня закроются.

Мама ведет себя как-то странно, подозрительно, косится взглядом, будто знает, о чем я думаю. Явно знает, что влюбился в Наташку, ведь я в школе ее инициалами изрисовал все стены и парты, и что интересно обо мне все думают[3 - От издателя – ни кто даже не подозревал, что рядом с ними находится будущий, СЫН, БОГ, ОТЕЦ. Владыка земли и неба, бесподобный творец жизни людей.]? Вот я дурак-то! Сам себя выставил на посмешище и кто-то ведь написал тоже самое у меня в подъезде, вывел эту дурацкую математику – Олег + Наташа = Любовь. Какая глупость!? Не уж-то Славка Буньков, «козел»! Да! Наташка скоро мы с тобой расстанемся и твои молочные ножки ни когда, похоже, со мной рядом не пойдут. Мое богатство не для меня. Дикое желание обладать! А мешают этому пустяки, пока они в мыслях, как только к делу, так пустяки подсовывают какой-нибудь утвердительный аргумент и выдумать-то против этого нечего, если только потом появится как идея засыхающая перед делом. Ведь даже дружбу предложить постеснялся, что я за дурак такой?

В дверь квартиры постучали, затем, как всегда, перекатились нотки музыкального звонка. Отщелкнулся замок и с запахом подъезда последовал вопрос:

– Олег дома?

– Дома, проходи. Олег! К тебе Слава пришел, – закрывая дверь, крикнула мам в комнату.

Пока Славка разувался, из кухни доносились вопросы:

– Слава чем ты собираешься заниматься после окончания школы? Дальше учиться в ПТУ пойдешь или что?

Тот уже было настроился пройти в комнату, ответил – Не знаю пока – и желая еще что-то добавить воздержался, увидев друга быстро прошмыгнул в комнату.

Два товарища с третьего класса сплетенные зовом, а точнее позывами одинаковых влечений, объединенные одной партой, задней, где обычно взгляд учителя не достанет. Где можно пошептаться, почеркаться, прикрыться впереди сидящим, у него же и списать задание урока, ну и подремать, это уже само собой. А замечание учителя, только плюс к детской романтике, которая дает выделиться перед одноклассниками, проявиться сильными, показать противление взрослым установлениям. Так педагог привыкает, что с сзади другой мир и глаза его не замечают, он отделился и педагогика уже не в силах достать.

– Привет Славян! – подкрепляя рукопожатием, проговорил Олег.

– Ну что!? Сегодня потрясемся на вечере? – удобно уместившись в кресле отдыхающим тоном произнес Слава, и жестикулируя продолжал говорить. Олег слушал слова друга без осмысления, они оседали где-то внутри, он пытался понять где, не улавливая их начало и конец, отстраненно размышлял.

Глаза видели мимику друга, подавая сигналы, которые вели к пониманию темы его разговора, а Слава говорил и говорил, и голос его появляясь снова куда-то исчезал, склоняя к вечеру предстоящего школьного бала.

– Слава подожди! – перебил его Олег – Ты говоришь после бала взять девчонок и выехать на природу, или продолжить банкет у кого-нибудь на даче?

– Ну! – согласился Слава.

Организовать конечно можно и мне там было бы удобней подойти к Наташке, но нужно ли это?!

– Погулять всем вместе, если только, так я не против. Я вот что думаю!? Перед твоим приходом я лежал в размышлении и открыл в себе уйму всякого, сам поражаюсь какие мысли в голове живут. Тебе может показаться бредом то, что я говорю.

– Олег, ты какой-то ни такой в последнее время – дергая ноздрей в сторону кухни, проговорил Слава.