Амарант. История жеребенка

Подняв глаза, Марик с ужасом осознал, что, задумавшись, едва не врезался прямо в хвост Тунгуса. На секунду перед его лицом мелькнул страшный оскал чёрной пасти: уши прижаты, глаза сверкают. Копыто мелькнуло в миллиметре от его носа:

– Никогда! Больше! Так! Не делай!

Голос Тунгуса, казалось, разнёсся по всему лесу. Мысленно съёжившись, Марик пообещал себе, что дальше будет идти с величайшей осторожностью.

Между деревьями появился просвет, и они вышли на дорогу, пересекавшую лес. Прямо посреди дороги разлилась огромная лужа, и Марик готов был поклясться, что из лужи кто-то очень внимательно наблюдал за ним: кто-то весьма опасный и, возможно, злонамеренный. Хотя Тунгус и взглянул на лужу презрительно (Марику показалось, что та даже немного уменьшилась в размерах), он всё же аккуратно обошел её по кромке, стараясь не касаться копытами воды, после чего остановился, поджидая Марика.

Марик замер, опасливо косясь на лужу. Лужа выглядела очень подозрительно. Девушка потянула чомбур, приглашая Марика за собой. И в этот момент жеребёнок догадался, как узнать, кто его хозяйка! Лечителей он отмел сразу, главным образом потому, что ему очень не хотелось узнавать, кто такие Ветеринары. А вот другие виды хозяев его интересовали ещё как, ведь у них водились морковка и яблоки.

Карманы хозяйки были маняще оттопырены и источали душистый яблочный аромат. В животе у Марика немедленно заурчало, и он решил не тянуть с проверкой. План – быстро проскочить мимо лужи на полной скорости – был прост, беспроигрышен и сулил очевидную выгоду. Во-первых, так можно поскорее миновать это подозрительное место. Во-вторых, если хозяйка Восторженная, она непременно восхитится его храбростью и выдаст яблоко. Если же она Целеустремлённая, то сразу заметит, как быстро он сумел промчаться, и без яблока тоже не обойдётся.

Чуть подрагивая от нетерпения, Марик приближался к луже. Он специально немного отстал и теперь шёл за спиной у девушки, косясь на лужу и выжидая момент. Ещё шаг. Ещё. Сейчас! Сжавшись, как пружинка, жеребёнок с силой оттолкнулся ногами и прыгнул вперёд, по пути больно наткнувшись боком на резко выставленный девушкой локоть. Обогнав её, он в несколько скачков одолел расстояние, отделявшее его от Тунгуса, и остановился, предвкушая награду. Чомбур болтался у его ног. Ещё лучше! Значит, он не только быстрый, но и сильный, раз смог вырвать верёвку из рук человека!

Девушка подошла к нему, улыбаясь. Она опустила руку в карман и вытащила громадное, пахнувшее на весь лес яблоко. Широко раскрыв рот, она… откусила от него кусок, подняла болтавшуюся верёвку и сказала: – Ну, что ж, малыш, попробуем ещё разок.

Осознание обрушилось на Марика, как поток ледяной воды. Его хозяйка оказалась Занудой! Из того самого вида людей, о котором он совсем забыл, потому что до этого момента умел считать только до трёх.

Зануда подвела жеребёнка обратно к луже, и началось!

Нет, честно говоря, ничего сложного от него не хотели – нужно было лишь спокойно пройти мимо лужи. Но попробуй пройди спокойно, когда лужа такая большая и зловещая! Марик то и дело фыркал от страха и старался проскользнуть мимо лужи как можно скорее. Зануда же требовала идти медленно, нога к ноге и следить за чомбуром, ни в коем случае не натягивая его. А ещё нужно было следить и за Занудой, чтобы не толкнуть её плечом, иначе она пребольно пихалась локтем в ответ.

Наконец, Марик на ватных ногах со скоростью улитки прошёл мимо лужи. Зануда почесала ему лоб и разрешила встать с ней рядом. Марик облизал пересохшие губы. Тунгус оценивающе смотрел на Зануду, но по выражению его лица было сложно сказать, что он думает. Точнее, сложно было сказать, что он думает что-то хорошее. Зануда тем временем подошла поближе к жеребёнку, и Марик подумал было, что она опять потащит его ходить через лужу, но та протянула ему своё яблоко. Оно, хоть и надкушенное, пришлось очень кстати. Потом появилось ещё яблоко. И ещё. Живот перестал урчать, а в голове мелькнула мысль, что Зануды, пожалуй, не такие уж и занудные.

Вернувшись домой, Марик переступил порог денника и удивлённо огляделся. Над старой деревянной кормушкой повесили новую, из странного, не поддающегося зубам материала. Марик попробовал на всякий случай сломать её ногой, но это не удалось. В другом углу возник большой, поблёскивающий, словно иней, брикет соли. А на полу, на горе вечернего сена лежала сочная, ароматная морковь, вся в капельках воды – видимо, её только что помыли.

После ужина (Марик оставил несколько зёрнышек для крысы) на него навалилась такая усталость, что он даже не поднялся на ноги, когда Зануда забежала попрощаться перед отъездом.

Из дырки в полу вылезла крыса и, удобно расположившись в кормушке, принялась рассказывать Марику последние новости. Тот слушал вполуха, изредка поддакивая или хмыкая. Крыса не заметила равнодушия жеребёнка – её больше заботила судьба крошек от торта и обрезков колбасы, оставшихся в комнате, где жили люди.

Глава 2, в которой Марик узнаёт о конеедах и даже сражается с одним из них

С того дня, как Марик научился считать до четырёх, его жизнь изменилась. Самым приятным было то, что конюх опять начал выводить его гулять в небольшую леваду рядом с конюшней. Компания была скучновата – взрослые лошади да гнедая Лилу, нескладная и угловатая, как все подростки. Она была девчонкой и куда старше Марика, поэтому играть с ней было неинтересно. Обычно Марик бродил по леваде из угла в угол, грыз забор или всматривался в лес. Прислонившись к деревянному столбу ограды, он впадал в странное оцепенение, вглядываясь в хмурую серо-зелёную глубину между замшелыми стволами. В такие моменты жеребёнку казалось, что лес отвечает ему внимательным, изучающим взглядом.

Иногда к привычным звукам леса примешивалось неприятное бурчание машин, привозящих людей. Каждый раз, глядя на эти странные железные штуки, Марик думал о том, что людям, наверное, очень неприятно путешествовать съеденными. Однако те, вылезая на свет, оставались прежними, и малыш решил, что сидеть в желудке у машины, может, и неприятно, но, по крайней мере, безопасно.

Окружавший леваду лес был знаком Марику до мелочей. Гуляя, он успел запомнить каждый сучок, каждый изгиб коры на каждом дереве. Но иногда привычные взгляду пень или коряга вдруг обрастали призрачными, клубящимися над ними чёрными тенями. Тени колыхались в воздухе, вытягивая чёрные лапы-щупальца, из которых сочился почти осязаемый ужас. Марик долго не решался поделиться своими страхами с остальными лошадьми. Но после того, как ужас возник в одном из стволов совсем рядом с левадой и переполошил весь табун, Марик решительно подошёл к Лилу.

Он почтительно опустил голову, немного почавкал (на языке лошадей чавканье пустым ртом означает, что жеребёнок мал, беззащитен и пришел без дурных намерений) и рассказал ей о своих страхах.

– А-а-а, да, – сказала Лилу, понизив голос. – Это конееды!

– Конееды? А кто они такие?

– Я и сама не знаю точно, а взрослые лошади редко о них говорят. Кроме, пожалуй, Тётушки Бу, – Тётушка Бу была весьма пышной нарядной вороной кобылой, неизменно переживающей по любому поводу. – Думаю, что конееды – это существа, которые пугают лошадей. Они могут появляться, где захотят – в лесу, на плацу, в леваде, конюшне… Никогда заранее не узнаешь, откуда выпрыгнет конеед!

– А почему люди не прогоняют их? Им что, совсем не страшно? Я видел, как спокойно они на этих чудищ смотрят…

– Не на них они смотрят, а сквозь них! Предмет, на котором притаился конеед, они видят, а самого конееда – нет! Вот мы – видим дерево, а  на нём – конеед сидит. А люди что? Они только дерево и различают! Ещё смеются над нами, трусами считают, говорят, что мы обыкновенных вещей боимся!

– А конееды едят коней?

– Нет, они едят только наши страхи.

Лилу отошла к забору, чтобы продолжить выгрызать начатый на нём узор, а Марик остался стоять в центре левады. Это место казалось ему самым безопасным из тех, где можно было спокойно подумать.

Вообще-то он не совсем поверил словам Лилу о том, что конееды не едят лошадей. Ведь, если бы они питались страхами, их назвали бы страхоедами? Или едострахами? А они КОНЕеды!

Значит, кого-то они всё-таки уже съели, и очень может быть, что не один раз! Как плохо, что люди не могут их видеть! Они бы точно нашли способ от них избавиться.

Ещё, наверное, помогло бы и самому их не бояться… Марик видел, что некоторые взрослые лошади не обращают на конеедов никакого внимания, но ведь эти лошади такие большие и сильные!

Марик снова посмотрел в лес. Он скорее ощущал, чем видел, осеннюю суету его мелких обитателей. Белки резво скакали по ветвям, держа в остреньких зубках жёлуди или шишки. Целые полчища мышей забегали под прогнивший от старости пол кормовой, чтобы поскорее выхватить из мешков зёрнышки овса и тут же умчаться с ними в свои подземные лабиринты с таинственными кладовыми. Не поддавались суете лишь вороны, которые хрипло и насмешливо каркали, глядя с еловых вершин на кипящую внизу жизнь.

В ближайших зарослях орешника завозился леший, бормоча под нос что-то про уборку, дождь и грибы. Марик зачарованно глядел, как, повинуясь мановению его рук, листья медленно опускались с ветвей на землю. Жеребёнок чуть подался вперёд, желая получше разглядеть лешего, оступился, моргнул, и леший исчез. «Вот всегда он так, – огорчился Марик. – Лешего никогда толком не разглядишь»!

До его слуха долетели шорох шин и тарахтение двигателя, запахло бензином и металлом. Марик очнулся, помотал головой и принюхался. Хотя машину из-за конюшни было не разглядеть, Марик точно знал, что приехала его Зануда, потому что все машины шумели и пахли по-разному. Заслышав шаги, другие лошади поспешили к воротам, и Марик посторонился, привычно пропуская старших вперёд.

Тем временем Зануда, подойдя к леваде, открыла ворота и двинулась прямо на лошадей. Она умела делать это так внушительно, что начинала казаться очень большой и грозной. Лошади почтительно расступились, пропуская её внутрь. Даже Тунгус нехотя отошёл последним.

Зануда поманила жеребёнка, и Марик нерешительно подошёл, охотно съел предложенное яблоко и, горько вздохнув, дал себя погладить. По носу. Марик очень не любил, когда его гладили по носу!

Зануда вывела малыша из левады, привязала его к ближайшему дереву и принялась чистить. Это было довольно приятно, особенно когда Зануда трудилась над его шеей и холкой, но вот возникшее после процедуры непривычное ощущение чистоты слегка обеспокоило Марика. Он встряхнулся, прогоняя его.

Из конюшни вышли Тунгус, Тётушка Бу и Малаген – все в уздечках и с сёдлами на спинах. Тунгус неодобрительно взглянул на вычищенного жеребёнка и хмыкнул. Хозяева забрались на спины лошадей, и все отправились в сторону поля. И Зануда за ними! Она тянула Марика за собой, помахивая на ходу чёрной палкой. Марик палку понюхал, немного погрыз и оставил – ничего интересного.

Деревья расступились, открывая небольшое уютное поле, окружённое лесом. Из-под ног выпорхнули Хранители полей – замелькали среди травы полупрозрачные крылышки. Марик опустил голову, любуясь стремительным полётом…

Тунгус и другие лошади неспешно уходили вперёд, но Зануда остановилась и, отступив подальше от Марика, вытянула в сторону руку с зажатой в ней палкой.

Раздался хлопок, и из палки вырвалось что-то огромное, тёмное, похожее на летучую мышь!

Марик присел от неожиданности, но тут же успокоился, узнав зонт – штуку, которую люди надевали на голову во время дождя. Жеребёнок хотел было подойти к зонту поближе, но порыв ветра качнул зонт в руке Зануды, и из него чёрным облаком вырос конеед!

Сердце Марика пропустило несколько ударов, и он замер, боясь шевельнуться. Остальные лошади, издали увидев конееда, тоже напряглись и захрапели. Тётушка Бу даже слегка побледнела (насколько может побледнеть от страха вороная лошадь) и, широко раздув ноздри, начала нервно переступать ногами. Тунгус выглядел спокойнее, но тоже не сводил с конееда настороженного взгляда.

Зануда, рассеянно глядя куда-то вдаль, небрежно помахивала зонтом. Конеед на нем скалился, обнажая мелкие острые зубы, и злобно шипел, пытаясь дотянуться до жеребёнка. Красные угольки его глаз ярко светились в густой, распространявшейся от чудовища тьме. На секунду Марик замер от ужаса, а затем резко отпрыгнул в сторону, всей душой желая оказаться как можно дальше от конееда. Однако чем дальше Марик отпрыгивал, тем больше и чернее становился конеед, обволакивая зонт клубящимся облаком. Сердце жеребёнка колотилось где-то в горле, не давая дышать.

Конеед снова зашипел, протягивая к малышу скользкие щупальца, с которых на землю падали чёрные капли страха.

Не спуская с конееда глаз, Марик отскочил и налетел на выставленный Занудой локоть. Боль в рёбрах заставила его на секунду забыть об ужасе. До него, как сквозь туман, донеслись слова Тётушки Бу о том, что волнение обязательно скажется на её пышных формах, и она будет выглядеть, как какая-нибудь скаковая селёдка.

Тётушку Бу, нервничая, грациозно перебирала своими точёными ножками, стараясь встать так, чтобы между ней и конеедом поскорее оказался Тунгус.

Тунгус, не выпуская конееда из виду, бурчал сквозь зубы, что формы Тётушки не испортит даже месячная голодовка. «С такими формами, – ёрничал он, – прятаться от конеедов надо не за тунгусами, а за слонами, а ещё лучше – за слоновьим стадом»!

Задохнувшись от возмущения, Тётушка Бу всё же покраснела (насколько может покраснеть от обиды вороная лошадь), но попыток спрятаться за Тунгусом не прекратила.

– Зануда уверена, что ты боишься зонта, – усмехнулся Тунгус, перехватив взгляд Марика. – Конееда-то она не видит.