Мистический капкан на Коша Мару

– Потому что вам придётся проехать с нами.

– Чёрт, – до Клима наконец-то дошло. – Вы меня задерживаете?

– А вы как думаете? – вдруг спросил его высокий. – Разве время шутки шутить? Убита девушка, а вы один на месте преступления. Только не объясняйте, что это вы нас и вызывали…

– Это Эрика вызвала! – взвился Клим. – Три дня назад мы сняли это помещение для фотосессии, а вчера моя ассистентка нашла вот эту модель – Татку, то есть Татьяну Николаевну…

– Анатольевну, – бесцветным голосом перебил Валерий.

– Ну да, Анатольевну… Я её до вчерашнего вечера ни разу в глаза не видел. Она с самого начала была какой-то испуганной…

До Клима вдруг дошло.

– Да точно, она чего-то боялась. Вздрагивала от каждого шороха, никак на работу настроиться не могла. А потом чёрте что…

Клим зачем-то улыбнулся этому клетчатому Валерию, словно приглашая подивиться бабьей глупости. Тот, впрочем, слушал сосредоточенно, внимательно, и на улыбку никак не ответил.

– Я говорил уже, ей змея вдруг померещилась, – не найдя отклика, угрюмо закончил Клим. – Мы решили утром продолжить, она собралась и уехала.

– Точно уехала?

Клим вспомнил, что видел только, как Татка вызывала такси и выходила за ворота, а он сразу пошёл в дом. И странный сон, словно она моется на кухне. Фрейд тут совершенно не при чём, так как в этом сне точно не было ничего эротического. Сначала – жуткое, а потом ещё и очень болезненное.

Но он не стал рассказывать Валерию (теперь имя запомнил, а вот отчество тут же забыл) ни про то, что не заметил, как Татка садилась в такси, ни о своих ночных видениях. Всё и так складывалось запутанно и фигово.

– Точно уехала, – уверенно произнёс Клим.

Тот кивнул.

– А вот что мне никак не даёт покоя… Зачем вам понадобился этот старый дом? Что за странные игрища? Моделей, насколько мне известно, снимают на обложки журналов, в студиях, в шикарных интерьерах…

Если Климу на секунду показалось, что клетчатый проникся к нему пусть крошечным, но пониманием, то он тут же разуверился в этом. Голос у Валерия стал сначала вкрадчивым, затем – ехидным, а к концу фразы – обвиняющим.

– Мы снимаем… – начал заново объяснять Клим и тут с облегчением выдохнул.

У ворот затормозил знакомый Део Матиз. Эрика стремительно выскочила из машины, хлопнув дверью так оглушительно, что Клим вздрогнул. Клетчатый, кстати, тоже.

Глава седьмая. Гибельная красота

На самом деле несколько часов в «обезьяннике» могли бы пройти не столь утомительно, если бы у Клима был с собой фотоаппарат. Даже с интересом и пользой. Личности, с которыми его заперли, оказались на редкость колоритными. А когда Клим понял, что, вопреки устоявшемуся убеждению, никто к нему приставать не собирается, просто забился в угол и с жадностью наблюдал за жизнью обитателей того, что до сих пор по старой памяти называли КПЗ. Кадров насобиралось – море. Сейчас его даже не смущала специфическая вонь бомжатника, которой пропитались стены за много-много лет.

Безукоризненные и ухоженные лица моделей, с которыми Климу довелось работать, безмятежные взгляды друзей, холёные физиономии заказчиков – все они вспоминались в этот момент фотографу пресными и безжизненными. Кукольными. То, что он видел сейчас, и была самая настоящая правда, она объединяла множество судеб, читающихся на лицах задержанных. Словно здесь спадала иллюзия счастливого мира, покров, накинутый каким-то вселенским вруном для лживых видений. Несчастье, тяжесть, старость, болезнь – даже относительно молодые люди несли на себе отпечаток неминуемого. И в то же время на фоне пагубных страстей особенно ярко изнутри светилась искра, которая всех их делала людьми. Нечто божественное, по образу и подобию проявлялось через боль и отчаяние.

Это дар или проклятье: видеть в хорошем мерзкое, а в мерзком – прекрасное?

«Когда вся эта байда закончится», – думал Клим, – «подключу связи, наснимаю тут на целую выставку».

Он подозревал, что после странной гибели Татки, которая оказалась Татьяной Анатольевной, ещё долго не захочет работать с фотомоделями.

Что касается самой трагедии, он, конечно, понимал: случилось нечто ужасное и непоправимое, и жалел Татку, но как-то разумом, не сердцем. Кто она ему? Случайная прохожая: они толком и познакомиться не успели.

У Клима чесались руки – работать по-настоящему. Только вот разве эти снимки кто-то купит? Разве что договориться о выставке, но это опять – прорва денег. Придётся как-то выкручиваться перед Эрикой, чтобы обосновать, зачем он тратит прорву времени на финансово невыгодный проект в этом… Как сейчас называют КПЗ? Что-то про временное пребывание или изолирование… Клетчатый Валерий говорил, но Клим не запомнил.

Так, то с содроганием вспоминая кетчуп и кровь на платье Татки, то пытаясь удержать в голове мелькнувший кратким откровением кадр, он провёл этот ужасный день. Ему казалось, что он спит и видит сон, а потом – что он вовсе никакой не подозреваемый и задержанный, а пришёл сюда на съёмку.

А к вечеру Клима выпустили, чему он, честно сказать, несколько удивился. Так как думал, что придётся провести тут пару-тройку дней, пока Эрика не подключит необходимые связи. Вины за собой он никакой не чувствовал, но был совсем не идиот, чтобы не понимать: влип крепко. Со временем, конечно, разберутся, Клим – личность довольно известная в определённых кругах, чтобы можно было так просто повесить на него преступление. Но нервы потрепят.

И сначала даже не понял, что его ведут не на допрос, а совсем наоборот – берут подписку о невыезде, дают пропуск и направляют к выходу. Клим миновал длинный узкий коридор с кучей каких-то дверей, укрытых решётками, нервно ёжился от скрипа отпираемых замков, а когда наконец-то попал на улицу, зажмурился.

Оказывается, днём прошёл дождь, и вся площадь перед управлением была залита разноцветными огнями. Отражения неоновых вывесок плясали в блестящих тёмных лужах. Бесконечным потоком летящих звёзд слепили фонари машин.

Прямо на высоком широком крыльце сидела Эри. Она, видимо, попала под этот дождь, так как была мокрой и похожей на взъерошенного воробья. В руках Эрика держала его ветровку. На спине, оттягивая левое плечо, болтался кофр с камерой.

Это казалось бездушно и даже бесчеловечно, и Клим не хотел этого, но сам собой отметил бездонность отчаянной красоты кадра.

Он устыдился, подошёл к ней и протянул руку. Эри схватилась за неё и поднялась. Они не сказали ни слова. Просто смотрели некоторое время друг на друга. Всё и так понятно.

– Держи, – Эрика сняла с плеча кофр и протянула ему. – Карту памяти они изъяли, но камеру мне удалось отбить. А вот ноут – нет. Пока поработаешь на моём.

– Если тебе это интересно, я чувствую себя отвратно, – буркнул Клим.

– Я разогнала журналистов, – ответила Эри. – Иначе ты бы чувствовал себя ещё более отвратно.

– Эри, почему они меня выпустили? Ты же наверняка в курсе.

Он думал о своём. В голове ещё выстраивались кадры из «бомжатника» – алкоголики, наркоманы, убийцы, в которых, наверное, во всём белом свете только ему суждено видеть человеческую искру. Сейчас это вдруг оказалось для Клима важнее всего остального: показать людям, что они люди. Даже самые последние – по образу и подобию. Задача не из лёгких, но Азаров был уверен, что справится. Главное, не потерять настрой. Оставаться на волне вдохновения, что выносила его на пик самых сложных заданий, которые Клим сам ставил перед собой.

– Потому что… – с какой-то жуткой, нечеловеческой рассеянностью произнесла Эрика. – Это уже не первый труп в этом доме.

Волна, несмотря на все усилия Клима удержаться на пике, спала и поползла обратно в свой безбрежный океан, скрывающий тьму и тьму нереализованных задумок. Слова Эрики подняли новый гребень из этой пучины. И, если честно, он оказался гораздо мощнее и… Неприятнее – это ещё слишком мягко сказано. Поднявшаяся волна обдавала ледяным ужасом.

– О! – ответил Клим и нервно сглотнул.

– Да, представь себе, – очнулась от своих мыслей Эрика. – Год назад там нашли погибшую девушку. Приблизительно в это же время. А у тебя – железное алиби. Мы всей командой снимали рок-фестиваль. Я организаторам позвонила, они подтвердят.

Лицо у Клима просветлело. Точно, они жили в палаточном городке несколько дней. Он постоянно был на виду у сотни тусовщиков.

– Но не расслабляйся, – сказала Эрика. – Ты всё равно остаёшься подозреваемым. Они просто на время отстали. Орудие убийства не нашли. На её теле нет твоих отпечатков. Что удивительно…

Она с подозрением посмотрела на Клима.

– Да мы же не успели поработать, – сказал он. – Вот я её и не трогал. Разве что платье, я сам его накануне ей дал. Нашёл в шкафу. Ну, правда, Эри… Я вообще не знал, что эта твоя… модель… пришла утром. Она сама переоделась. Может, репетировала? А вчера… Не успели, ей змея привиделась, ударилась в панику, всё никак не могла в себя прийти. Дрожала, расфокусировалась…

– Какая змея? – вдруг заинтересовалась Эрика.

– Да кто её знает, – разозлился Клим. – Не было никакой змеи. У твоей Татки богатое воображение… Было…

Только сейчас Клим заметил, что ноги всё ещё дрожат, и тут же опустился прямо на облупившийся бордюр.