Изображая зло. Книга вторая

– Потому что в моей жизни ты занимаешь слишком много места. Что мне сделать, чтобы освободиться? Вырезать сердце? Пустить пулю в висок? Как тебя вычеркнуть? – Сьюзен обернулась. Решительное выражение, отразившееся на её лице, смутило мужчину. – Мне следовало убить тебя. Убить за всё, что ты натворил. За то, что забрал мою душу. Но и это не освободит. Я вернулась, потому что нужна тебе. Можешь отрицать, можешь не признаваться. Можешь меня ненавидеть. Я нужна тебе. Я буду рядом. А захочешь освободиться – ты знаешь, что нужно делать. Мои волосы, надеюсь, не потерял?

– О чём ты говоришь? – Кроули отступил на шаг, не веря, что Сьюзен предполагала подобное.

– О колдовстве. О магии вуду. Она поможет избавиться от лишних подозрений.

– Ты правда думаешь, что я могу применить против тебя силу?

– Но ты же применял её против других.

– Если ещё раз такое скажешь, я тебя обратно на Скай отправлю!

– Я никуда не поеду.

– А тебя никто не спросит!

– Я не брошу тебя одного, ясно?

Александр досадливо скрипнул зубами.

– Я пытаюсь спасти твою никчёмную жизнь! Как ты не поймёшь?! Всё это время я защищал тебя! От игр проклятых иллюминатов, от себя самого… Почему бы тебе хоть раз не послушаться голоса здравого смысла? Это я обречён гореть в преисподней! Я! Не ты… Это я проклят!

– А если я не хочу спасаться? Если меня уже нельзя спасти? – Сьюзен подошла к мужчине вплотную, наслаждаясь теми чувствами, что разрывали его. – Ты не веришь? Не веришь, что мы оба прокляты?

– Нет.

– Посмотри на меня, – Сьюзен обхватила ладонями его лицо. – Посмотри на меня внимательно и скажи правду. Скажи мне правду, Кроули!

– Правду? Какую правду, Лиллард? Ты хочешь знать, как сильно я тебя ненавидел? Как мечтал свернуть тебе шею? Как презирал? Что именно ты хочешь узнать? Это ведь ты меня сломала, Лиллард. Это ты меня уничтожила. Влезла со своей любовью и сокрушила всё, на чём я вырос – все мои идеалы! Как, Лиллард? Что в тебе особенного? Неуклюжая, глупая, слабая… Ребёнок! Почему именно ты? Я скорее предпочёл бы Морреаф, сдался бы на милость её жестокой натуре, нежели тебе! Хочешь знать, как я боюсь? Как выхожу из себя при одной лишь мысли, что иллюминаты тебя убьют? Да, Лиллард, я желаю освободиться. Я желаю больше никогда не думать о тебе, о нас… Я желаю себе смерти.

– Нет…, – женщина потрясённо смотрела в его злые глаза.

– Я сказал правду. Делай с этим всё что угодно.

Александр смахнул её руки и направился прочь из номера.

– Лучше бы ты дала мне умереть, Сьюзен Лиллард, – бросил он перед тем, как распахнуть дверь и уйти.

«Зря я поднял эту тему», – разочарованно думал Кроули, покидая отель. До встречи с иллюминатами оставалось несколько часов; можно было побродить по улицам, освежиться и сбавить пыл.

И почему им не удавалось сохранять рабочий ритм? Александр считал, что они давным-давно всё выяснили, и не ожидал со стороны Сьюзен пылкости. Чёрт его дёрнул идти на провокацию. То ли это её улыбка подействовала, то ли непринуждённые объятия… Рухнула какая-то стена, причём рухнула основательно. Да, он злился, и злился больше на себя. Он знал, чем всё в итоге закончится, так зачем позволил этому случиться?

«А если Лиллард уедет?»

Александр неожиданно замер посреди улицы. Мелькнувшая мысль показалась очень вероятной. Что будет, если Сьюзен и вправду вернётся в Шотландию?

«Конечно, ничего. Ничего не произойдёт».

А бес за спиной коварно шепнул: «Ничего утешительного».

Александр мотнул головой и двинулся дальше. Он всегда был один. Так повелось с детства. Почему что-то должно измениться? Потому что в груди становится тесно, когда Сьюзен в минуты задумчивости перебирает светлые пряди? Потому что сердце пропускает удар, стоит женщине коснуться его? Потому что хочется себя застрелить, как паршивую собаку, когда приходится повышать голос и видеть в широко распахнутых глазах обиду? Ничего из этого не имело значения, он даже не верил, что сумеет дожить до вечера.

Злость перелилась на город. Мерзкий Париж… То, что нравилось Сьюзен, уже много лет покоилось на дне Сены, исчезло в пропасти забвения. Не было в столице прежнего духа. Париж порвали на куски. С одной стороны – бизнес-центр, высотные здания, престижные магазины, с другой – нищета, вонючие рынки, коробки, в которых проживали люди, отрезавшие себя от родины. В прежние времена города отличались определённой, им одним свойственной архитектурой, но теперь какую бы страну ни посетил, всюду будут стоять одинаковые небоскрёбы: терялась индивидуальность, терялся дух. Поэтому, когда вместо изысканных француженок Александр видел закутанных в паранджу арабок, он не удивлялся. В мире властвовал абсурд. Прекрасное представало уродливым, уродливое – истинным.

Кроули мог бы долго рассуждать на эту тему, раздражаться и досадовать, но ход мыслей грубо оборвали шум, звуки стрельбы и крики. Как по команде, он ринулся на асфальт и спрятался за припаркованной у обочины машиной.

Всё, что произошло в последующие несколько минут, не вписывалось ни в какие рамки, не несло ни толики закономерного… Александр совершенно не был готов к перепалке; последнее, чего бы ему хотелось – стать непосредственным участником террористического акта.

Он осторожно выглянул из-за укрытия. Распростёртые на дороге тела, кровь, поплывший дым и разбивающиеся одна за другой витрины… Нападение на мирных жителей среди бела дня. Чертыхаясь и прикидывая, куда бы деться, Александр вынул пистолет – на всякий случай. И, как оказалось, не зря. Словно почуяв опасность, Кроули ловко извернулся и наставил дуло на человека в чёрной маске, застывшего у него за спиной с обрезом. Казалось, прошли минуты, прежде чем неизвестный отступил. Они смотрели друг другу в глаза: Александр не обнаружил ни страха, ни смятения; нападавший прекрасно сознавал, что делал. Чёрные маски… Кроули знал, кто их носил. Этих людей называли Рыцарями Ночи. Как правило, они действовали в тёмное время суток. По крайней мере в Англии. Неужели во Франции было иначе? Или террористы изменили правила?

Всё закончилось столь же быстро, как началось. В один миг люди в масках куда-то исчезли, как раз за пару секунд до прибытия полиции. Александр наблюдал за происходящим из-за своего ненадёжного укрытия, но даже он не понял, когда опустела улица.

Вскоре всё было заполнено полицейскими машинами. Вызвали «скорую»: врачи пытались вернуть к жизни тех, кто истекал кровью, впрочем, безрезультатно. Александру принесли кружку с горячим чаем – в горле саднило от газа.

– Сколько погибло? – спросил капитан полиции одного из врачей.

– Около тридцати.

– Боже, да это же почти центр города! – воскликнул другой полицейский. – Где они в следующий раз дела провернут, на Елисейских полях?

– Пострадали только мигранты.

– Да, снова.

– Это сейчас мигранты, а потом кто? Мы?

До Александра доносились обрывки обеспокоенных разговоров; все кругом бегали, суетились, мельтешили. В этой суматохе он чувствовал себя лишним. Капитана удивило, как человек из Интерпола удосужился попасть в заварушку. Кроули объяснился скудно. А о своих наблюдениях он и вовсе не распространялся.

Александру припомнились отголоски прошлого: травля мусульман фанатиками какой-то новой христианской общины, организация «Nette de la France», которую в итоге устранило правительство под угрозой внешних проблем, взаимные обвинения, множество споров о миграции. Более пятидесяти лет со вступления в эру Водолея мир трясло от локальных вспышек… Пока не дошло до глобального террора. Радикалы, которых обвиняли в нетерпимости, пробрались во власть. Одни встретили их как героев-спасителей, другие – как вполне естественное и ожидаемое явление. Но были и те, кто ещё думал о толерантности и пытался выискать на противников компромат. Имя Мелькарта Тессера значилось в газетах, мелькало на телевидении; его фразы цитировались повсеместно, а загадочная личность богатейшего человека на свете не давала покоя. Люди жаждали любой информации о гении – от числа написанных им научных работ по истории и лингвистике до подробностей интимной жизни: в чьей компании появляется в обществе, каких предпочитает женщин, с кем делит постель… Связь с известнейшим меценатом Викторией Морреаф, официально погибшей при путешествии в Альпы, придавала высокую оценку репутации. Человечество наивно верило в благородство фрау, деньги которой распахнули двери в будущее сотням обречённых, и отвергало всякое непристойное о ней мнение. От Мелькарта Тессера ждали великих дел.

Александр только в одном соглашался с мнением большинства: Виктория выбрала его не зря. Гений мог обмануть старика-Бальзамо, гений мог убить Сен-Жермена. Тринадцать лет назад агент Айронс, поспешив удовлетворить любопытство детектива, сказал, что ученик фрау Морреаф бесследно исчез в Швейцарии. Он солгал. Мальчишку надёжно спрятали и даже заставили позабыть о нём… Пока Сен-Жермен не переполошился. Александр не питал к искусному картёжнику особой симпатии, ему хватило Виктории, но гибель главы ордена будто бы сняла иммунитет. Кроули снова ходил по краю пропасти. И снова грозился повлечь за собою Сьюзен… А всё из-за проклятого Мелькарта.

На разрушенной улице больше нечего было делать. Александр поплотнее запахнулся в серое пальто и двинулся в сторону бизнес-центра, в Ла Дефанс. Под подошвой скрипели осколки витрин. Дым понемногу развеивался, дышать становилось легче. В голову забралась странная мысль, что Сьюзен, возможно, знала о существовании этой новой Франции, но специально игнорировала, желая сохранить остатки того священного, что представлялось когда-то идеальным миром. Закрыть глаза и притвориться… Александр не умел притворяться. Пожалуй, это можно было отнести в разряд его недостатков. Сьюзен чудесно приспосабливалась даже к самым невыносимым условиям – поэтому Интерпол часто её забрасывал в стан врага. Александра начинало мутить от одной только мысли, что ей снова придётся надевать маску и спускаться в ад. Неужели он так легко поверил, будто ужасы вечной войны остались для Сьюзен навсегда в прошлом? Он, который лучше других знал, как жадно затягивает эта стезя…

После неожиданного столкновения с террористами Кроули не было никакого дела до пятен на одежде. Пусть иллюминаты думают о нём что угодно – детектив бесконечно ненавидел их. Он намеревался получить какое-то извращённое садистское удовольствие от того, что вызовет своим непочтительным видом вихрь неприязни на их чистеньких лицах. Поэтому не стал ни отчищать брюки, ни приглаживать волосы. Вошёл в гигантский ослепительный холл высотного здания как есть. Девушка на ресепшионе вскинула на него удивлённый взгляд. Александр назвал своё имя и сообщил о назначенной встрече с Дамиеном Гамарра. Информация моментально была проверена, и представитель охраны вызвался проводить гостя до дверей кабинета. Всю дорогу до дирекции Кроули не покидало ощущение, что сотни внимательных глаз устремлены к его персоне. В каждом коридоре, где бы он ни появился, камеры обращались в его сторону.

Охранник задержался возле кабинета директора – последние несколько метров Александру предстояло проделать в одиночку. Прочная металлическая дверь отъехала в сторону, пропуская посетителя в запретные владения. Заливающий пространство свет резанул по незажившим оголённым нервам, заставляя едва ли не до боли сжать кулаки. Кроули знал, его лицо должно быть бесстрастным. Мысли и чувства – вещи недоступные, и неважно, насколько велико искушение поддаться. Широкие окна располагались по периметру помещения, заменяя собой стены, хотя по прочности, скорее всего, их превосходили. Во главе длинного, идеально прозрачного стола восседал мужчина пятидесяти лет, с редкими рыжеватыми волосами. Не успел Александр переступить порог, как дверь автоматически закрылась, отрезая единственный возможный путь к отступлению. Меткий взгляд детектива обежал кабинет и принял в расчёт различные детали, начиная с количества расставленных стульев и заканчивая маленьким перстнем с инструктированным треугольным ониксом на пальце иллюмината.

– Ты опять с кем-то воюешь, Кроули? – произнёс директор одной из самых прогрессивных корпораций в мире. Александр не уловил, чего в большей мере прозвучало в его голосе: насмешки или брезгливости.

Королю придётся склонить голову перед оборванцем. Это было даже забавно.

– Судя по всему, птички ещё не успели известить вас.

Дамиен приподнял брови, выражая заинтересованность.

– Рыцари Ночи снова устроили кровавую бойню.

– Ах, – тот оскалился. – Да, слышал.