Времена года. В преддверии конца

Дни шли. Развлечений у нас было мало, но зато было относительное спокойствие. Хотя неизвестность пугала. Мы были совсем одни среди снега, деревьев и гор…

Следующую вылазку я совершил один, потому что дети заболели. У доченьки поднялась температура, а сын сильно закашливался, особенно по вечерам.

Нас всегда лечила ты, моя любимая. Теперь же я судорожно вспоминал, как ты это делала, какие лекарства покупала и как их нужно было применять. В аптеке ночью под вой сигнализации не будет времени читать инструкции.

От температуры нужен парацетамол, а от кашля сыну раньше всегда делали ингаляции. Но сейчас включить небулайзер некуда. Придется вспомнить, как называются лекарства, которые можно просто пить. Еще нужно будет по возможности захватить бинты, пластыри, йод, перекись и анальгин, капли в нос. И не забыть градусник.

Точно, вспомнил, АЦЦ мы пили в последний раз, когда заболели простудой всей семьей.

Ну что же, я был готов выдвигаться. Дети очень переживали за меня и не хотели отпускать, но я не мог взять их с собой в дальнее и опасное путешествие.

Вышел в полдень, чтобы к ночи быть на месте. Сегодня морозно. Белейший снег сочно хрустел под ногами. Ветви, привязанные к моему поясу, были тяжелыми. Сегодня было солнечно, что редко в горах. Все кругом сияло и переливалось голубоватым блеском. Я пытался спланировать, как стану действовать, когда доберусь до места назначения, но тихий морозный, немного колючий воздух и яркий солнечный свет расслабляли мой ум. Тогда я сосредоточился на ходьбе и дыхании, чтобы меньше уставать и не сбивать темп.

Я подошел к селению к одиннадцати часам вечера. Во многих домах уже не горел свет. Но кое-где еще была активность. Я даже рассмотрел на плохо освещенной улице пару прохожих. Нужно было ждать. Просто сидеть или стоять – холодно. Поэтому я медленно и осторожно двинулся влево, стараясь подобраться ближе к началу нужной мне улицы. Как назло, аптека находилась почти в центре поселка. Ждать придется больше часа, пока все жители не улягутся отдыхать. Я нашел кусты погуще, подошел к ним так, чтобы не потревожить снег на ветвях, и под их прикрытием вырыл себе небольшое убежище. Со стороны поселка совсем ничего не было заметно. Я решил пройти по соседней, менее освещенной и людной улице, от той, на которой располагалась моя цель. Зайду в нее с заднего хода.

Сидеть было холодно. Я думал о том, как люблю комфорт. О том, что у нас в доме всегда было уютно, тепло, безопасно, удобно, и всего было в достатке. Моя любимая всегда заботилась о нас и нашем доме.

Нет, не буду о ней думать. Не сейчас. А иначе от волнения понаделаю глупостей и подведу наших деток. Сейчас нельзя раскисать. И злиться тоже нельзя. Горе и злость замутняют разум, заставляют совершать ошибки.

Когда пробило полночь, свет в домах погас. В ближайшем к моему убежищу дворе вошкалась собака. Я подождал еще минут пятнадцать и двинулся в путь. Ближе к дороге я снял снеготопы и еловые ветви с пояса.

Я не бежал, но шел быстро. По укатанной дороге это было совсем не сложно. Мои ноги уже успели позабыть, каково это – ходить по дороге.

Страх подгонял меня. Вдруг мне навстречу вывернул человек. Он шел уверенно и быстро. Приметив меня, он тоже удивился, но заговаривать со мной не стал. Мы прошли мимо друг друга, лишь на мгновение встретившись взглядами, но тут же отвели глаза. Мужчина нырнул в калитку двора слева от дороги, и вновь я остался на полночной улице один. Сердце колотилось с бешеной скоростью, кровь стучала в висках. У меня разболелась голова, в ушах шумело, но я не позволил себе замедлить шаг.

Еще пять минут пути, и вот он – поворот на нужную мне главную улицу. Через пару дворов находилась совсем небольшая площадь. Здесь был продуктовый магазин, хозяйственный магазин, ларек со всякой всячиной и нужная мне аптека.

На площади никого не было. Я вернулся на соседнюю улицу и прошел три двора, прежде чем достиг места, откуда было видно здание аптеки. К моему большому сожалению, от него меня отделял огороженный участок чужого двора. В моем «идеальном» плане такого не было предусмотрено. Теперь нужно выбирать: лезть через двор и с большой вероятностью наткнуться на большую брехучую собаку или же вернуться на площадь и зайти в аптеку оттуда. Но на площади горели фонари, а в аптеке была сигнализация.

С другой стороны, даже если во дворе нет собаки, то сигнализация все равно сработает, и мне придется убегать, преодолевая два забора.

Я замер в нерешительности. А время тикало. Где-то в горах мучилась от горячки моя любимая доченька, а сынишка заходился проклятым кашлем. Нужно было что-то решать. В любом случае, бежать нужно будет быстро. И возвращаться в лес надо через эту улицу, ведь именно в конце нее я оставил снеготопы. Без них по глубокому снегу мне точно далеко не уйти.

Я сделал глубокий вдох и пошел на площадь. В пуховике и толстых штанах я долго буду преодолевать высокий забор, выше моего роста. К тому же был риск наткнуться на пса или зацепиться одеждой за какой-нибудь гвоздь. По прямой и ровной дороге шансов уйти будет больше.

Дверь была железной, а вот окно, на мое счастье, оказалось без решетки. Я пододвинул мусорку под окно, забрался на нее и быстрым мощным ударом локтя разбил стекло. Не дожидаясь реакции окружения на звуки битого стекла, я быстро начал расчищать раму от острых осколков. Сработала сигнализация. Я был уже внутри. Мой пуховик оказался просто спасительным чудом: он был дорогим, сделанным из очень плотной ткани, которую не повредили стекла, и я невредимым проник внутрь аптеки. Я потратим секунд пять, чтобы оглядеться. Смел в рюкзак все с прилавка с надписью «Средства от кашля». Тут же нашел и градусник. Теперь нужны жаропонижающие. Их не было видно. Зато в холодильнике, замок на котором был просто смешным, я нашел разные антибиотики. Без разбора я набрал и их в рюкзак. Анальгин, средство от изжоги, витамины. Я брал все, но нигде не было жаропонижающих. Нужно было уходить. Я дернулся к окну, и тут прямо перед моими глазами появилась витрина, которую я раньше не замечал. На ней стояли капли и спреи для носа, а также Нурофен.

Рюкзак полетел в окно. А за ним и я. На улице появились люди. Лаяли собаки. Включался свет. До окраины бежать несколько минут. И у меня их уже нет! Но и выбора у меня нет.

Я побежал. Очень быстро. Не помню, чтобы когда-то мне приходилось так быстро бегать.

Вдруг я услышал рев мотора за спиной. Я пропал!

Я пробегал как раз мимо двора, в котором скрылся встреченный мною полночный прохожий. Ворота распахнулись, и наперерез моим преследователям выехала старенькая ржавенькая «пятерка». Машину занесло, и она раскорячилась поперек узкой деревенской улочки. Я оглянулся лишь раз. Меня преследовали двое пеших, остальные кричали и махали руками.

Я опережал бегущих где-то на двадцать метров. Меня подстегивал страх не только за себя, но, главным образом, за детей. Ноги мои меня не подвели. Я добрался до своих снеготопов и, сбросив перчатки, быстро нацепил снеготопы на ботинки. Перчатки я позабыл в снегу. Двое были в шаге от меня, когда я двинулся в сторону леса по глубоким нехоженым сугробам. Они вязли в снегу, а расстояние меж нами тем временем быстро увеличивалось. Когда подоспели остальные, я уже достиг небольшого поля перед опушкой леса, ограждённого довольно высоким кустарником, за которым я прятался незадолго до начала своей вылазки.

Машина не смогла проехать по снегу. Люди с трудом продирались сквозь снежное поле. А мне нужно было как можно быстрее добраться до деревьев. Как жаль, что сегодня ясная ночь. Снегопад бы сейчас не помешал.

Преследование прекратилось. Видимо, они решили, что найдут меня днем. А может, устроят полномасштабную облаву на тех, кому удалось скрываться от них до сих пор. Нельзя сейчас возвращаться к детям.

Я очень устал, но не мог перестать двигаться вперед. На автомате переставляя ноги, я брел, уходя все больше на восток от нужного мне направления. Доберусь до речки, а там берегом пройду несколько километров вверх по течению. Возможно, удастся сбить преследователей со следа.

До пещеры я добрался спустя двое суток после начала погони, ночью. Мои ребятки были рады меня видеть. Они очень волновались, а потому разрыдались, когда я все-таки вернулся к ним. А уж как я был рад!

Мы перебрали все лекарства, что мне удалось раздобыть, прочитали все инструкции и принялись за лечение. Уже через пару дней детки пошли на поправку. И снова пошел снег. Хорошо, что мы, пока лечились, почти не выходили из пещеры. Снег замаскировал наше пребывание там как раз вовремя. Днем над нашим убежищем дважды пролетел вертолет, но вроде бы улетел ни с чем.

Мы таились внутри еще пару дней. Вертолет не возвращался. И никто к нам не пришел.

Единогласно мы приняли решение повременить с вылазками в ближайшие селенья. Нас могли вычислить. Лучше немного поголодать, чем попасться и быть расстрелянными или, еще хуже, порабощенными. До конца зимы оставалось немного. Февраль подходил к концу.

Все вроде бы было неплохо. Но меня не переставал мучить один вопрос: тот человек в поселке, который встретился мне поздно ночью и который выехал между мною и моими преследователями на своей старенькой «пятерке», кто он? Почему помог мне? Он вел себя явно не так, как все порабощенные. Как же ему удалось выжить среди них? Почему он рисковал, чтобы мне помочь? Как он там теперь?

Я рассказал детям о своем спасителе. Мы много вечеров провели в размышлениях: возможно ли жить среди глаз и ушей «Новоса» и оставаться собой. В итоге решили, что не будем рисковать и останемся здесь, в относительной безопасности и свободе. На неопределенное «пока»…

Весенняя история

В мир вновь пришла весна, неизбежно, неотвратимо, несмотря ни на что.

Солнечные лучи, уже почти по-летнему жаркие и яркие, переплетались с ещё по-зимнему холодящим ветерком. Дикий абрикос, под которым мой любимый бережно закопал моё тело, расцвёл и стал похож на слишком юную, робкую и по-детски наивную девственницу в подвенечном платье. Солнце и ветер нежно, но настойчиво гладили хрупкие белые соцветия, роняя на землю лёгкие лепестки.

Я никуда не ушла. Хотя моё тело уже больше полугода гниёт в земле, я не могу уйти. В мире творится хаос. Очень систематизированный, автоматизированный, хорошо продуманный хаос. Мать не может покинуть своих детей, когда им так нужна помощь. Даже если приходится существовать лишь так…

Я – просто мысль…

Я – просто долг, что не могу не выполнить…

Я – лишь душа, одна из многих, застрявших между этим миром и другим, недоступным для умерших, в эпоху тотального подавления свободного сознания.

Для осуществления коварного замысла по порабощению всей человеческой расы руководство корпорации под название «Новый мир» окутало нашу планету покрывалом из сети спутников, управляющих вживлёнными в человеческое тело приборами «Новос». Непроницаемое информационное поле не даёт душе умершего уйти в небытие. Теперь все, кто умер с момента полного запуска программы «Новос», вынуждены скитаться по этому миру неприкаянными душами безо всякой надежды обрести покой.

Мне не нужен покой. Я не могу сейчас. Мне нужно быть с семьёй.

Люди, лишённые воли, живут иллюзией счастья и благополучия, однако реальная картина не такая. Население планеты уменьшилось без малого вдвое. Организмы четверти населения просто не приняли инородное устройство. Они умерли от перегрузки нервной системы или от разлада работы внутренних органов. Ещё четверть умертвили намеренно. Тяжелобольных, которых было проще убить, чем вылечить, отключили и сожгли. Оставшийся мир даже не заметил, что в одночасье исчезли знакомые, родные люди. Воспоминания о них задвинули далеко, в глубины сознания, где и не разглядеть теперь вовсе.

Все эти бедолаги теперь здесь, вокруг меня. Они наполняют мир унынием и безысходностью.

Тем временем мои родные детки поселились в пещере, давно ещё присмотренной мною и моим любимым мужем, далеко в горах, в густых зарослях леса. Рядом течёт горная речка. Они у меня такие храбрые, такие стойкие, но ещё такие юные для свалившихся на них тягот.

Я вынуждена беспомощно смотреть, как они плачут ночами, грея друг друга объятиями и тёплыми словами. Их отец идёт к пещере окольными путями, путая следы, разведывая местность, пополняя запасы в окрестных селеньях. А тем временем приближается зима. Боль моей души, тревога за детей заставляют тучи сгущаться, укрывая землю снегом.

Отец с детьми воссоединился под новый год. Нет в мире большего счастья, чем тепло таких вот объятий. Они не знают, но я тоже обнимала свою семью.

Не могу я всё же назвать свою душу неприкаянной, ведь я рядом с любимыми. Более того, я могу их защитить. Могу сказать с уверенностью, что я счастлива.

Наловчившись манипулировать бездушными марионетками, созданными «Новым миром», я даже смогла заставить одного из них в нужное мне время пройти по улице, сесть в машину и выехать на дорогу наперерез преследователям моего мужа в момент, когда он пытался добыть лекарства для детей. Это было неимоверно трудно, и если бы я могла потеть, то в тот момент я бы обливалась потом. Даже забавно, если подумать. Главное, что у меня получилось. Истратив все силы на управление чужим телом, я не смогла укрыть любимого за снегопадом. Но он у меня и сам не промах, сумел замести следы и добраться до пещеры.

А вот и весна.