Сарматские хроники. Бежать нельзя остаться

Предрассветная мгла клубилась по морю промозглым туманом. Выяснилось, что детский плач разбудил не только их – у входа в шатёр стоял Ятрагор, неподалёку крутилась Орга, а из палаток на носу выглядывали взволнованные волчицы. Кое-кто из волков поднял голову с лавки…

– Что у них там случилось??? – нахмурилась Аглая.

Соваться внутрь не хотелось – она справедливо полагала, что боярыня её может просто выставить вон. Поскольку любого из сарматов Чеслава могла выгнать ещё быстрее, решили зайти небольшой делегацией: Аглая, Майпранг и Ятрагор. Стоя у входа, Аглая предусмотрительно подала голос:

– Радомир, Чеслава, что случилось? Помощь нужна? Мы заходим…

В ответ послышались сдавленные рыдания и гневный шёпот боярыни, которые, однако, перекрыл голос воеводы:

– Заходите!…

В полумраке шатра видна была фигура Чеславы, прижимавшей к себе сына в попытках успокоить – ребёнок плакал, не переставая. Рядом стоял хмурый Радомир, бессильно переминаясь с ноги на ногу.

– Что случилось? – как можно ровнее переспросила Аглая: если боярыня раскричится, то и мальца растревожит пуще прежнего, и толку добиться будет непросто.

Чеслава, на удивление быстро совладав с собой, подняла на неё заплаканные глаза и ответила почти спокойно:

– Не знаю… Ничего не понимаю… Кушал вчера хорошо, спал спокойно, вдруг вскочил и заплакал. Кричит, а за животик тронешь – ножками дрыгает…

Сказанное Аглае очень не понравилось. Симптомы, внезапное начало недуга – уж очень всё это походило на то, что в её прежнем мире и профессии называлось «острый живот»…

– Чеслава, – мягко сказала она. – Позволь, я осмотрю его. Я не причиню вреда…

Боярыня на секунду заколебалась, однако стоящий рядом Радомир положил руку ей на плечо и тихонько сжал.

На улице уже достаточно рассвело, поэтому откинув полог шатра, можно было обеспечить внутри достаточно сносное освещение. Положив мальчика на спину, Аглая придерживая его за плечико, пальцами другой руки начала аккуратно пальпировать маленький животик. Так и есть – справа пониже пупка даже при лёгком прикосновении ребёнок начинал кричать криком. Пара несложных приёмов вероятный диагноз подтвердили.

Аппендицит!!!

Вернув мальчика матери, Аглая молча вышла из шатра и, опершись на борт, уставилась в море. Сзади приблизились Майпранг с Радомиром, Ятрагор, кое-кто из сарматов…

– Говори, Аглая, не молчи! – первым нарушил паузу воевода.

– Хворь там в животе. Плохая. Есть одна дурная кишка маленькая – вот она и болит, – медленно произнесла девушка – как ещё «на пальцах» разъяснить ситуацию, она просто не могла придумать.

– И что делать с этой «дурной кишкой»? Лечить как???

– Никак. Убирать её надо скорее, иначе плохо будет! – насколько будет плохо, если злосчастный мальчишкин аппендикс лопнет прямо в животе, Аглая даже думать не хотела.

– Как же ты её уберёшь, кишку эту? – задал вопрос вожак.

Воевода напряжённо молчал.

– Живот надо резать, больше никак… , – ей очень не хотелось произносить эти слова и, тем более, делать подобные вещи.

Повисла пауза. Боярин, видимо, пытался осознать услышанное и сообразить, как преподнести такое супруге, оставшейся в шатре.

– Ты возьмёшься? – вдруг тихо спросил Майпранг.

– А что, есть другие желающие? – невесело усмехнулась Аглая, в висках которой немилосердно стучало.

– Ятрагор, сможешь снадобье приготовить, чтобы ребёнок уснул? Крепко уснул, очень крепко… , – она подняла взгляд на жреца.

Старик пристально посмотрел ей в глаза и согласно кивнул.

– Орга! Мне потребуется твоя помощь…

***

… – Не дам!!! Не дам, ироды!!! – из шатра Радомира неслись вопли Чеславы. – Погубят кровиночку мою волки проклятые!!!…

Боярыня выскочила на палубу, прижимая к себе орущего уже благим матом сына, и подскочила к Аглае.

– Не смей его больше трогать, ты, выродица! Гульня, шалава сарматская!!! – голос набирал децибелы, срываясь на визгливые истеричные ноты.

Аглая молча развернулась и отвесила женщине звонкую пощёчину.

– Если сына загубишь – себя вини, – тихо, но твёрдо произнесла она во внезапно наступившей тишине. – Можешь тогда хоть за борт бросаться, хоть на мачте вешаться! Тут не вопить надо, а дело делать срочно!… Радомир, убери её!!!…

***

… – Есть, княже!!! Нашли мы их! Видел дозорный драккар на горизонте! – от возбуждения Борислав позабыл все приличия и почтение, с которым надлежит обращаться к правителю.

Князь, впрочем, не обратил на это внимания. Значит, нашли…

– Что кормчий говорит? – он продолжал смотреть вперёд, стоя на носу лодьи – самой большой из пяти, что пошли вдогонку за сарматами.

Вечерело. Багровый солнечный диск уже коснулся своим краем блестящей поверхности моря…

– Кормчий говорит, что завтра к вечеру нагоним. Ветер меняется. Это на парусе они хорошо идут, да быстро, а как на вёсла сядут – тут им и конец! У нас-то гребцов поболе, да на каждой лодье. Не уйдут волки!…

Князь прикрыл глаза. Потом медленно повернулся и, больше не обращая внимания на воеводу, направился на корму – ужинать, внезапно почувствовав зверский аппетит. Впрочем, через несколько шагов оглянулся и жестом позвал ратника с собой.

У Борислава отлегло от сердца. Последние пару дней он старался не попадаться лишний раз князю на глаза, справедливо опасаясь опалы…

…Слышал новый воевода о невероятном воинском искусстве сарматов, но не считал истории, похожие на небылицы, правдой. Сказания о волкодлаках – древних воинах, что умели в бою оборачиваться зверьми и быть неуязвимыми для любого числа противников, – были в его представлении лишь страшилками для непослушных малышей. Хотя… То, что княжеская дружина при всей своей боеспособности никак не могла совладать с убогими остатками кочевого племени, наводило-таки на кое-какие мысли… И всё же, горстка недобитых наёмников, гордо именующих себя волками-воинами, в представлении ратника была не опаснее шайки разбойников с большой дороги! Поэтому, когда в схватке с ними не помогли ни значительный перевес сил, ни хорошее вооружение, ни даже поддержка степняков, слывших весьма опытными головорезами, Борислав поначалу даже немного растерялся. Как же так? Он всё продумал и рассчитывал на быструю лёгкую победу…

Окончательно же невольным уважением к сарматам – достойным противникам, с которыми определённо нужно считаться – он проникся, увидев, как волчий вожак, с виду почти мальчишка, справился с десятком половцев, выбранных из лучших ханских бойцов. Такого боя воевода ещё не видел! Со смесью ненависти, восхищения и жгучей зависти он наблюдал, как молодой волк, только что снятый с дыбы и вступивший в бой безоружный, одного за одним уложил противников, с виду гораздо превосходящих его силой и, уж точно, лучше вооружённых.

Немало заинтересовала Борислава и спутница вожака. Девица явно не волчьих кровей, она пришла на выручку, совершенно не заботясь о собственной безопасности, а незримая нить, протянувшаяся между ней и молодым волком, была заметна даже не искушённому в подобных делах воеводе…

…Когда князь поручил набрать ратников на боевые лодьи именно ему, Борислав постарался на славу. Он выбрал лучших из лучших – опытных, выносливых, владеющих всеми видами оружия, не знающих пощады в бою. На каждом судне разместилось по три десятка ратников, да ещё десятка по два гребцов, которые, может, и не были столь славными воинами, но своё дело знали хорошо, а в случае чего могли успешно прикрыть тыл.

Конечно, княжеская флотилия уступала драккару в скорости – стараниями предателя-Богдана сарматам удалось-таки взять лучший корабль, но если кормчий прав, то очень скоро преимущество волков сойдёт на нет. И уж тогда… Наготове были крепкие тараны, абордажные «кошки», стрелы и острые мечи…

… – Садись, воевода, ешь, пей, – князь радушно указал на богато накрытый стол. – Что думаешь, Борислав? Сладим на сей раз с волками?

Правитель задумчиво смотрел в море, смакуя вино.