Злоключения на острове Невезения

– Тьфу-тьфу-тьфу, – замахал на неё Сашка.

– Ещё вопрос. Вы её заберёте?

– Да.

– Тогда надо спортивный костюм. Есть у тебя, Наташа?

Старалась действовать деловито, не показать свой страх. Наташка и так испугана. Зашли в ванную. Пустила воду: ага, дали. Или у них на улице не отключали?

– Зачем, Марья Кузьминична… просто под краном…

– Ещё чего! Тут размачивать и размачивать!

Усадила её в ванну, одежду замочила в тазу, стала волосы ей слипшиеся оттирать, расспрашивая при этом. Да, поругались накануне. Об этом Марья Кузьминична уже знала от Анны. Ключ? С этого и начали. Она, конечно, ключ у него отобрала. Да не давала она ему его! Как можно постороннему мужику, у неё же дети! И не собиралась она с ним сходиться. Так, лекарство от скуки, встречались иногда в обеденный перерыв. А ключ… ключ Вова потерял. Ну, попросила она Кольку у зятя в мастерской дубликат сделать. Наверное, он себе лишний и заказал. А узнала как? Да поняла, что бывает здесь кто-то в её отсутствие. Что-то не так стоит, что-то не там лежит. Брать у неё нечего, но зачем-то же приходил в её отсутствие. Неприятно. Противно! Отобрала ключ и сказала, чтобы дорогу к ней забыл. Марья Кузьминична поняла, что-то невестка не договаривает. Но настаивать не стала. Может, любовь у неё:

– Быстро про сегодня рассказывай!

Пришла раньше, потому что на молзаводе знали, что воды не будет. Приёмку закончили, дежурных оставили, остальных отпустили. Никуда не заходила. Хотела хлеба купить, потом подумала, что, наверное, ещё масло подсолнечное надо… решила сначала зайти домой, в холодильник молочку поставить, ну, что в заводском магазинчике взяла, и посмотреть, что ещё прикупить. Зашла, дверь распахнутой оставила… ключи? Не помнит… нет, точно, ключи в дверях остались, она же на минуточку. Пальто сняла? Да, потому что в туалет захотела. Потом в ванну, руки помыть, там на всякий случай под ванной кастрюля старая с водой, потом на кухню, проверила, чего не хватает… да, кран покрутила, заметила себе, что воды надо купить бутылку, а то ведь не запасла. А в комнату пошла за полотенцем. Да, точно! Когда руки вытирала, обратила внимание, что полотенце мокрое. Кинула в корзину. Неприятно это зацепило, но не дошло, что Колька вытирался. Отобрала ведь ключ! А он лежит. Кровь… страшно… жалко! Думала, раненый. А он!

Вышли из ванной. От двери отпрянул Сашка и нагло так сказал, засовывая в карман диктофон:

– Вот видишь, сколько всего вспомнила для тёти Маши. А полиции только твердила: ничего не помню, ничего не знаю! Всё, пойдём, закончили мы!

– Подождёшь, – оттолкнула его Марья Кузьминична. – Волосы нам высушить надо. Наташ, у тебя фен есть?

– Откуда?

– Сейчас, – вышла на лестничную площадку и сказала, обращаясь вниз, где по-прежнему стояли соседи. – Женщины, одолжите фен на пять минут. Ну? Не думаете же вы, что эта овца безрогая всерьёз может кого-то убить!

– Я дам, – сказала понятая, и скрылась за соседней дверью. – Вот.

Марья Кузьминична усадила Наташу на тот же стул и воткнула фен в розетку. Под его шум она спросила Сашку:

– А скажи-ка, мил человек, нашли ли вы ключ, которым покойник дверь открыл? И закрыл потом, после того, как его зарезали?

– Не было ключа. Значит, Наташа дверь ему открыла!

– Кто-то видел, как он пришёл? – мужики промолчали. Правильно, не обязаны они ей отвечать. Тогда ещё спросить надо. – Но ведь как Наташа пришла, наверняка видели! Одна ведь она шла, да?

Похоже, что так. Надо дальше нападать, пока не опомнились.

– И что Шумов у двери стоял, Наташу поджидая, тоже ведь никто не видел? А народу-то сегодня много по подъезду сновало, с производства сегодня рано людей отпустили из-за воды! Значит, не ждал! И на теле у Наташи следов драки нет, так ведь, Дмитриев? Это внесли в протокол?

– Кончай следствие вести, Кузьминична, – решил урезонить её Сашка.

– Сейчас. Понятые, вы видели, что нет на ней синяков и ссадин? А то в тюрьме побьют и скажут, что так и было! Дмитриев, а покойник не побитый?

– Тётя Маша, может, Шумов вообще здесь ночевал, – сказал Сашка.

– Может. Только и тогда его кто-то видеть был должен. Да мать скажет, где он ночевал! Слышишь, она там внизу голосит, Наташку проклинает! Уже аж из Ветошников принеслась! И ещё Вову можешь спросить, ночевал ли у них Колька!

Сашка выскочил из квартиры и понёсся вниз, прыгая через две ступеньки. Все толпой вышли следом: Вячеслав Михайлович, понятые, Марья Кузьминична, держащая за руку Наташу, Павел, прицепившийся к ней с другой стороны, Владимир Иванович последним. Прикрыл дверь и достал бумажную ленточку.

– Володя, ты что, опломбируешь дверь? Не имеете права! Кроме Наташи здесь ещё двое детей проживают! Павлик, отцепись от Наташи, не позорь её, никуда она не убежит!

– Так ключи у эксперта…

– Да шут с ними! У внука сейчас возьму! Ань, давай Вовку сюда!

Вова вцепился в мать. Наташа зарыдала:

– Вова, Нюся в садике!

– Ему её отдадут? Не волнуйся, пригляжу за обоими! Наташка, держись! Никому не верь, говори только правду и стой на своём!

Марья Кузьминична придержала внука, пока Наташу запихивали в машину, вытащила у него из кармана ключи и спросила:

– Ань, убрать квартиру возьмёшься? Заплачу!

– Ты что, Кузьминична, за мздоимство бог накажет. Я так, по-соседски!

– Ерунда! Каждый труд должен быть оплачен. Только экскурсии в квартиру не води. Ковёр выброси!

– Марья Кузьминична, – вмешался понятой. – В автомойке, которая на выезде, ковры берут в чистку. Моют очень хорошо!

– Нет, такая память нам не нужна. Выбрасывай!

– Вот и оплата, Кузьминична. Я её ковром возьму. Я не брезгливая.

Вышли со двора, и Марья Кузьминична задумалась. В квартиру сейчас детей пускать нельзя. К себе домой вести внука она не хотела. И невестка, и дети будут его обижать. А сын отстранится, он к Вове абсолютно равнодушен. А маленькая девочка, которая никому из них не родня? Наташка её от второго мужа родила. Даже не мужа, так, сожителя. Схватилась за телефон, набрала золовку:

– Женя, ты можешь принять нас на одну ночь? Меня и двух детей? Наташиных детей?

Золовка замялась. Марья Кузьминична вспыхнула:

– Женя, если ты против, так и скажи! Я больше тебя не побеспокою.

– Ты что, Маша! Я просто прикидываю, что вам на обед…

– Мы с Вовой пообедали, а Нюся в садике. А вот если ужин нам предложишь, мы с удовольствием.

– Ну, и всё в порядке. А ты сразу обижаться!

С золовкой они общались вполне по-родственному, но не близко. В гости друг к другу ходили редко. Но другой родни у неё просто не было. Женя ждала их в дверях. Сердечно обняла внучатого племянника:

– Вовочка! Пойдём, умоешься, ишь, как грязными руками физиономию разрисовал. Ну, чисто индеец Чингачгук!

Вова хихикнул. Марья Кузьминична успокоилась: в последние годы Женя чаще общалась с внуком, чем даже она, родная бабка, и отношения у них были вполне сердечные. Позвонила в садик, спросила, нужно ли приходить за Нюсей Огородниковой с братом, или её отдадут ей так. Заведующая заверила, что отдадут, но посоветовала прийти всё же с мальчиком, если малышка её не очень хорошо знает.