Корректор. Книга вторая. Птенцы соловьиного гнезда

– Скальпель… – бормочет она. – Где взять скальпель? Мне нужны скальпель и резиновая трубка! – громко говорит она. Может, ее опять услышат?

Ее стучат по плечу, и она дергается. Перед глазами возникает металлический блеск. Скальпель! Либо чудо, либо сон, но ей сейчас все равно. Она ухватывает инструмент, подносит его к горлу умирающего и замирает. Она никогда не делала этого на живом человеке. Если она ошибется, ему станет еще хуже. Но если она ничего не сделает, он умрет. Аккуратный нажим – брызги крови – кожа, кажется, сама расползается под лезвием. Все. Дальше не надо. Она роняет скальпель на пол и стискивает зубы. Как там в учебнике? «Проведя поперечный разрез кожи и фасции над яремной впадиной, нужно тупо, пальцем продвигаясь по задней поверхности грудины, проникнуть по возможности глубже в клетчатку средостения…» Лезть пальцем в грудь живого человека? Ей даже нечем продезинфицировать руки! Нет. Дура. Зачем пальцем? Она вводит в разрез манипулятор, уплотняет его и осторожно проталкивает вглубь и вниз. Расползаются тонкие пленочки. Едва чувствующаяся струйка воздуха – наружу вдоль невидимого щупальца. Теперь – трубка.

– Трубка! – громко говорит она, и перед ее лицом, как по волшебству, возникает резиновый катетер. Она хватает его, как утопающий хватает соломинку, и осторожно вводит его в разрез. Пропихнуть манипулятором глубже… еще… следить сканером, куда перемещается…

Все. Сердце мужчины бьется часто и мелко, но опасность ему больше не угрожает. Эмфизема в центре груди еще не спадает, но уже и не увеличивается. Гематома в правой части груди тоже не увеличивается. Его срочно нужно в операционную! Теперь – скорая. Где скорая, когда она действительно нужна?!

– Вызовите скорую! – сквозь стиснутые зубы говорит она, пытаясь выпрямиться. Острая боль в затекшем позвоночнике заставляет ее охнуть – твердые руки со всех сторон помогают ей подняться – кто-то вытирает ей лицо мягкой тканью…

И тут туман рассеялся.

Карина недоуменно огляделась по сторонам. Помещение банковского отделения кишело народом. Мелькали синие формы патрульных и черно-желтые комбинезоны полицейского спецотряда. Два парамедика в темно-серой одежде споро переложили раненого на носилки, подхватили их и унесли. Третий, высокий мужчина с обрамляющей лицо курчавой бородкой, поддержал девушку под локоть, не позволяя упасть.

– Как ты себя чувствуешь, госпожа? – осведомился он.

– Не знаю… – прошептала Карина. Перед глазами плыли радужные круги. – Нормально… наверное.

– А по мне, так краше в гроб кладут, – качнул тот головой. – Ты врач, госпожа?

– Интерн первого года, – Карина попыталась говорить нормально, но горло отказывалось повиноваться.

– У-у! – протянул парамедик. – И что, в первый раз работала? Я имею в виду, в полевых условиях?

Девушка молча кивнула. Говорить не хотелось, в голове стоял шум, ноги подкашивались.

– Я пойду домой, господин, – просипела она.

– Ну уж нет, – фыркнул парамедик. – Ну-ка, пошли, присядем.

Не обращая внимания на ее слабое сопротивление, он подвел ее к стулу и почти силой усадил. Потом повернул голову и кивнул. К ней тут же придвинулась высокая черно-желтая гора.

– Карина? – прогудела она. – Кара? Ты как себя чувствуешь?

Девушка подняла голову.

– Дентор? – пробормотала она. – Не смотри на меня, я грязная…

– Кто о чем, а девчонка о макияже, – облегченно расхохотался он. – Ну ты меня и перепугала, милая! Сидишь над трупом, в крови по уши перемазанная, что-то себе под нос бормочешь, вскрикиваешь периодически, а тело само по себе в воздухе дергается. Ты хоть помнишь, как меня отшвырнула?

Отшвырнула? Она вспомнила, как что-то мешало ей, и она отодвинула его в сторону. Неужели капитана Дентора?

Парамедик хрустнул у нее под носом ампулой, и резкий свежий запах прояснил голову.

– Дентор! – внезапно вспомнила она. – Что с… с остальными? Со вторым полицейским? С теми, в масках?

– Второго патрульного увезли пять минут назад. С рукой у него плохо, но ничего опасного для жизни. Из бандитов двое мертвы, один без сознания, его тоже уже увезли. Кара, ты помнишь, что произошло? Как все случилось?

Девушка опустила голову и спрятала лицо в ладони. Вот и все. Убивают только слабые и трусы. И кто она теперь?

Убийца.

Ты не сдержала слово, которое дала папе. Ты снова начала убивать. Пусть они явились с оружием и пытались убить других. Ты обязана была придумать способ нейтрализовать их, не убивая.

Но у нее не оставалось времени. Если бы она задумалась, погибли бы оба полицейских. А так по крайней мере один останется жить.

Не оправдывайся. Ты убийца.

– Их было трое, – безжизненным голосом произнесла она. – Я метнула одному в голову мешок с деньгами, бросила в другого стулом и расплющила о стену третьего. Я признаю свою вину. Я убийца. Дентор… ты меня арестуешь?

– Глупая, – сказал капитан. – Кара, ты только что спасла жизнь двоим нашим, не говоря уже про то, что предотвратила ограбление. Ты героиня!

– Но я их убила! – выкрикнул Карина ему в лицо. – Убила, понимаешь? Я не имела права использовать свои…

– Имела! – резко оборвал ее капитан. – Ты оказалась перед выбором: убить бандитов или позволить им убить полицейских и скрыться с деньгами. И ты поступила правильно. Я бы на твоем месте без колебаний прикончил всех троих. Кара, прекрати истерику! Немедленно! Господин, – обратился он к терпеливо дожидающемуся парамедику, – у нее шок новобранца. Ее нужно пристроить на ночь, и я не хочу отпускать ее домой одну в таком состоянии. Твоя бригада может отвезти ее в Первую больницу? Она там работает, за ней присмотрят. Я бы поехал с вами – хочу узнать о состоянии ребят, их туда же повезли.

– Вообще-то не положено, – в сомнении посмотрел на него парамедик. – С другой стороны, ее можно рассматривать как пострадавшую. Берем ее, и поехали, нам пора возвращаться на станцию.

– Кара, – Дентор потрогал девушку за плечо. – Вставай. Пойдем.

Карина покорно встала. Ей было все равно. Проходя мимо треснувшей стеклянной стены зала, она мимоходом увидела в ней свое отражение: глаза безумные, волосы взлохмачены, лицо и одежда вымазаны кровью… Чучело. Холодный ночной воздух из разбитой стеклянной двери волной ударил ей в лицо, и она принялась жадно глотать его. Тут же страшно захотелось пить. Она сглотнула пересохшим горлом. Придется терпеть.

На узкой скамеечке в тряской машине она вынужденно притиснулась к Дентору, почти упирающемуся макушкой в крышу, и тот бережно облапил ее. Она прижалась к его боку, как в детстве любила прижиматься к папе, и спрятала лицо у него под мышкой.

– Все хорошо, Кара, – сказал ей капитан. – Все уже кончилось. Все хорошо.

Ничего не хорошо. Он добрый, но он ничего не понимает. Она опять начала убивать. Она – девиант в худшем смысле слова. Она чудовище. Еще недавно она хвалилась перед полицейскими, что теперь смогла бы не убить тех, кто в нее стреляет. А теперь в нее даже не стреляли.

Когда фургон остановился на пандусе возле служебного входа, она не чувствовала ничего, кроме серой тоски, заполнявшей мир. Дентор помог ей выбраться из машины и под локоть провел в дверь. Из-за стойки навстречу вспорхнула легкая фигурка в белом халате.

– Карина! – ахнула Тампара. – Это ты! Ох, да что же с тобой, ты в таком виде!..

– У нее шок, – сказал ей Дентор. – Нужно помочь…

– Ты доктор, господин? – воинственно взглянула на него медсестра. – Если нет, то позволь мне самой сделать выводы! Кара, Каричка, ну-ка, давай сюда…

На пару с Дентором они провели Карину в приемную палату. На ходу Тампара вытащила пелефон и быстро произнесла:

– Госпожа Марина, спустись в пятую приемную. Тут Карина в таком состоянии!..

Не дожидаясь ответа, она сбросила вызов и усадила Карину на стул. Быстро смочив водой салфетку, она принялась оттирать ей кровь с лица.

– Да что же такое! – причитала она по ходу дела. – Каричка, да что же с тобой сделали! Где больно? Ну скажи, где?

– Она не ранена, – сообщил Дентор, подпирающий стенку у входа в приемную. – Кровь чужая.

– Господин! – медсестра на несколько секунд бросила свое занятие, чтобы распрямиться и бросить на полицейского уничтожающий взгляд. – Здесь не место посторонним! Выйди, пожалуйста, в коридор и ожидай там. Там кресла есть!

Дентор лишь криво ухмыльнулся.