И охотничьи злоключения

– Боюсь, ничего не получится у тебя. Первый раз.

– Всегда все начинается с первого раза. Ты растолкуешь, какие капканы и на какого зверя ставить, где ставить. У меня будет полный порядок.

– Это так, только… Я долго эту охоту осваивал. Зверя надо понимать, чего хочет, как поступит.

– Да брось мудрить! Капканы поставлю, все звери будут моими. Кто у вас тут водится?

– Зверь всякий, выдра, бобр, американская норка. С собакой куницу можно взять, белку настрелять, годами бывает порядочно. Я могу дать тебе лайку, Трезор, но давно не работал, обленился, разжирел.

– Почему норка американская? – поинтересовался Гера.

– В зверосовхозах разводили американскую, какие-то сбежали, говорят, чуть ли не из Карелии, расселились по европейской местности. Они крупнее и сильнее наших, когда-то здесь обитавших, прежних вытеснили.

– Мне твой брат сказал: хотя сейчас не ноябрь месяц, когда официально откроют охоту на пушеного зверя, но шкурки у зверей уже вылинявшие, продать можно.

– Это так. Хотя, конечно, лучше подождать, но раз приехал, с письмом от брата, то должен тебе помогать… Я тоже постреливал раньше времени, признаюсь, но я местный, ты же пришлый.

Беседа продолжалась. Гера спросил и о ветвраче Лене, постаравшись не выдать к ней интереса, сказал, что случайно с ней встретился. Конечно, он не стал позориться и рассказывать, как закончился его визит в дом девушки, о своем разгульном поведении из-за привычки легко добиваться близости с женщиной, если возникает сексуальное стремление, и какие у него неожиданно возникли желания, самого поразившие. Дед отозвался о девушке не плохо, и его корову она выручала в позапрошлом году, когда только начала работать ветеринаром. Она здешняя, училась в Тотьме. Гера поразился, узнав: Лена, оказывается, имела оружие не ради защиты, как он предположил, она охотник, лайка у нее, стреляет глухарей, добывает белок, куниц. Ее отец был страстным охотником, любовь к этому занятию передалась по наследству. Ее мать умерла от болезни, последние годы воспитывалась отцом. Тот провалился на озере под лед, выбраться не сумел. Девушка живет одна. Свою лайку она не одолжит и на день, можно не просить.

– Слушай, если я предложу ей промышлять на пару?

– Что, едва ее увидел и успел влюбиться?

– Ну… На такую можно обратиться внимание.

Гера решил, что такого объяснения недостаточно, чтоб опровергнуть предположение деда, тем более хотелось убедить себя, что возникшие к девушке чувства явление временное, вот почему заговорил снова:

– Я вообще-то считаю, что любви нет, выдумали ее существование, поместили в красивую рамку. Я смотрю на женщину, как на вещь, вещью пользуюсь. Мой дружок где-то прочел, какой должна быть жена: хозяйкой в доме, дамой в обществе и проституткой в постели. Что должна быть проституткой в постели, я полностью с этим согласен… Полы связывает физическая потребность. А мужики… Они как лоси быки, только если у лосей потребность во время гона, то у нас постоянная. Женщины от мужиков не отличаются, у них тоже физическая потребность в сексе.

Дед покачал головой и проговорил, осуждая:

– Ты рассуждаешь очень неприлично. Так думать, говорить грешно, так нельзя.

– Ты, дед, вижу, верующий, все равно должен смотреть правде в глаза. Я говорю то, что есть, жизнь научила и учит разбираться. Повлияло, что в детстве рос шпаной, был предоставлен сам себе. Такие пацаны умеют жизнь оценивать. Ума набирался и служа в армии.

– Слышал я о таком слове, шпана, вроде как паренек не серьезно относится к жизни.

– Такое определение, если объяснять культурно, если же словами полицейских – это молодой бандит.

– И как же ты стал шпаной?

Гера объяснил. Мать не сделал аборт лишь потому, что надеялась любовника женить на себе. Хотя она родилась в деревне, а придерживалась современных западных взглядов: жить надо ради себя, иметь больше денег, любовников. Пока она владела магазином, то все же вспоминала, что у нее есть сын, а потом…

– Мать была владельцем магазина, говоришь?

Гера подтвердил, было такое. Любовник подарил. Склонность к земле, к коровам мать не имела, подалась из деревни в Углич. Была привлекательной, свою цену знала, быстро разобралась, как выгодно общаться с мужчинами. Ей подсказали и помогли стать опекуном одинокой немощной старушки, вскоре стала владелицей двухкомнатной квартиры. Любовники, дарившие подарки, дававшие деньги, постепенно исчезли. Виноват не только увеличивавшийся возраст, подводил и доставшийся от природы резковатый характер. И общение с проходимцами, у которых получала для магазина нелегальный товар, делало ее напористой. Сексуальные потребности матери стали удовлетворять гражданские мужья, среди них были бездельники, кобеля, они поспособствовали тому, что Гера стал шпаной… Мать совсем забросила сына после того, как запила. Запила она после того, как ее уличили в продаже нелегального товара, магазин пришлось продать, стала работать обычной продавщице. Гера полностью начал жить, как сам хотел, и делал, что хотелось делать.

– И что же ты делал?

Гера рассказал: дрался, само утверждался, заставлял других подчиняться, хулигански развлекался, добывал деньги разными путями. Но не воровал, так получилось, что воровство презирал… Школу он посещал, наводил в классе свой порядок, вроде без школы скучно. Его из школы хотели отчислить, как неисправимого хулигана, да руководству растолковали, что их обязанность не только учеников учить, должны и перевоспитывать, руководство надеялось, что рано или поздно хулиган сотворит такое, что угодит в колонию для несовершеннолетних. Несколько раз он из дома сбегал, жил бомжом, ночевал, где придется, да понял, что лучше дом иметь. Все эти события формировали его, как личность. Он с восьми лет курил, выпивал.

– Гляжу, сейчас не куришь, – заметил дед.

Гера объяснил: в армии была компания по борьбе с курением, он с ротным поспорил, что имеет силу воли, бросит курить, и бросил… Гера подрабатывал разными способами, выполнял и заказы взрослых, стремившихся кого-то наказать, нанести вред: чью-то машину нужно повредить, окна кому-то разбить, и другую подлянку устроить, – не сомневались, если Гера попадется, то заказчика не выдаст.

– Не простая у тебя была жизнь, действительно молодой бандит, – сочувственно сказал дед. – Да простит тебя Господь.

Взглянув на икону и перекрестившись, дед молчал какое-то время, обдумывая услышанное.

– Меня все же удивляет, что тебе позволяли хулигански жить.

– Удивляет, что меня не перевоспитали? Ты, я вижу, сторонник жестких мер, сторонник кулака. Учителя могли меня лишь учить, каким я должен быть. Попадал в милицию, так я дел, за которые надо расстреливать, не совершал, даже не воровал. Пугали меня. Я не из пугливых. Мать пугали, грозили лишить родительских прав, да догадывались, что она будет не сильно возражать. Были, конечно, такие, хотя их не трогал, но моя деятельность их возмущала. Так наша публика не стремится обращаться с полицией. И побаиваются таких, как я, предпочитают помалкивать. Раз я зарезал финкой одного сынка, родитель устроил самосуд, меня и его сынка кали в больницу. Милиция начала разбираться, что произошло. Родителю пришлось от всего отказывать, чтоб его не посадили за жестокое избиение подростка. Такой финал послужил уроком для других агрессивных личностей.

Дед какое-то время молчал.

– Хотя ты говорить, что ума набрался, а несерьезное отношение к жизни сохранилось, как я погляжу, решил заняться промысловой охотой, в ней не понимая. Как ты охотился до сих пор?

– Лучше не спрашивай. Ты охотник настоящий, как я вижу, расскажу, то станешь меня ругать.

– И почему же отправился на промысловую охоту?

– На то свои причины.

– Какие же они, если не секрет?

Гера молчал какое-то время, решился рассказывать лишь после того, как в очередной раз выпили: он бежал из города на всякий случай, чтоб не иметь дел с полицией. Она расследует ограбление московского чиновника, ищут угнанный канадский вездеход новейшей конструкции для десантных войск, могли начать Геру расспрашивать, придираться, следить за каждым его шагом. После службы в армии Гера уже не тот, каким был, но в полиции о его пацаньих подвигах не забывают, иной раз и сейчас попадает в участок из-за разных случаев, вот почему чуть что происходит, то подозревают его, проверяют.

– И за что же тебя сейчас забирают в полицейский участок?

– За всякое. Звонит жена дружка, просит срочно к ней подойти. Оказывается, коллектор угрожает: если семья не медленно не погасит кредит, то будут крупные неприятности, ребенок пропадет, гараж сгорит. Дружок дальнобойщик, был в рейсе. Гера спустил коллектора с лестницы. Тот едва из подъезда выполз, сразу позвонил в полицию, лишь затем вызвал скорую… Один гражданин застукал Геру и свою жену в постели, расстроился, разгорячился, пришлось защищаться… В ресторане произошла стычка, снова полиция, скорая.

– Ты, как погляжу, и после армии ведешь несерьезную, разгульную жизнь, хотя возраст не шпаны, – с осуждением заметил дед.

И он перекрестился снова, зашевели губами, прося Бога простить гостя.

Соглашаться с дедом Гера не собирался. Разгульная жизнь, когда вытворяют черте что, думают о себе, а он за редким исключением выступает в защиту друга или друзей, оставаться в стороне подло, если друг или друзья нуждаются в помощи, вот и попадает в полицейский участок. У него после армии был всего один случай, когда хотели обвинить не в хулиганстве, пришить крутую статью. Он решил заработать, взялся перебить номер на карабине, где-то сворованном. Заказ выполнил. А типа, заказчика, арестовали, продал Геру. На счастье, тип скончался от сердечного приступа… В общем, бежать из Углича пришлось потому, что в полиции считают, Гера не из тех, кто придерживается законов… Что он исчез из города, на это не должны обратить внимание. Новый владелец уволил с механического завода половину работников. Найти работу в Угличе не просто, приходится искать работу и на стороне, в числе таких будут считать и Геру.

Дед молчал какое-то время, забывая, что перед ним тарелка с едой, после выпивки нужно закусывать.

– Как я догадываюсь, ты участвовал в грабеже московского чиновника, сбегаешь не на всякий случай. Так? – спросил он.

– Я этого и не скрываю.

– Зачем? Должен понимать, можешь попасть в тюрьму, и осудят не за хулиганство, не за драку, сядешь на долго.

Пришлось объяснить: Гера опять преследовал не личный интерес, выручал двоюродного брата. У сынишки брата возникла злокачественная опухоль на левом глазу. Пацаненку пять лет. В Ярославле, в Москве врачи сказали, что сделать ничего не могут. Вылечить взялись лишь в Германии, для этого нужны четыре миллиона рублей. Брат продал все, что продать мог, взял кредит, заложив свою недвижимость, по ярославскому телевидению в рекламе обратился ко всем с просьбой помочь спасти ребенка. Нашлись сердобольные. Все равно полученных денег было недостаточно. А тут появился деловой человек, эту рекламу смотревший и о беде узнавший, давал брату миллион, если тот угонит у московского чиновника канадский вездеход. Брат справиться один не мог, обратился за помощью к Гере.

– Ты заботой о ребенке не прикрывайся, хуже грабежа только убийство, – возмущенным голосом проговорил дед.