Любовь и клады. Часть 1

– Простите, – с казал Владимир Константинович и, достав носовой платок, вытер нос.

– Погода нынче свежая, как бы не расхворался ты, мой дорогой племянник. – Произнося эту фразу, Павел Николаевич достал из внутреннего кармана небольшую фляжку и, открыв ее, вновь обратился к племяннику с предложением: – Выпьешь для прогрева, а, Владимир?

Племянник молча покачал головой, отказываясь от дядюшкиного предложения.

– С вашего позволения… – произнес Павел Николаевич, глядя на сидящих напротив Романа и Надежду, после чего выпил водки из фляжки и, закрыв ее, убрал обратно в карман.

В момент проводимых манипуляций по принятию спиртного на запястье левой руки Павла Николаевича можно было разглядеть непонятное на первый взгляд «украшение» в виде браслета и цепочки, идущей от него к рукояти кожаного саквояжа.

Роман Евгеньевич первым заметил своеобразное украшение на руке Павла Николаевича, а потом и Надежда Петровна обратила внимание на странный браслет.

Увидев, что оба попутчика заинтересованно разглядывают его руку, Барсуков посчитал нужным объясниться.

– Не переживайте, я не беглый каторжник. Это всего лишь мера предосторожности.

Дробышев несколько удивился, и это только разожгло его интерес к персоне Павла Николаевича.

– Чем же вы занимаетесь, какое дело ведете? Позвольте полюбопытствовать… – обратился он к Павлу Николаевичу.

– Сахарное дело… Я владелец небольшого сахарного завода.

– Рад повстречать деловых людей в этой дороге. Владимир, вы стало быть также занимаетесь производством сахара? – с казал Роман и, задав вопрос, перевел взгляд с Павла Николаевича на его племянника.

– Я только учусь, вникаю в процесс, так сказать… До последнего времени Павел Николаевич вел дела сам. План, организация, оборудование, технический процесс, запуск производства, хранение, сбыт… все под его контролем, а это не так уж и просто, доложу я вам… – самокритично заявил Рябинин.

– Спасибо, Владимир! – с казал Павел Николаевич, благодаря своего племянника за лесные, но правдивые слова.

– В любом случае, господа, я хотел бы поблагодарить вас за предложенную помощь! – с казал Дробышев и добавил: – Если я буду вам полезен, то всегда рад помочь!

– Ну вот и славно… – одобрительно сказал Павел Николаевич. – А где вы проживаете в Одессе?

– Недалеко от моря. Там и завод наш расположился. Все удобно…

– Ваш?

– Да… В мое отсутствие отец и брат Андрей ведут дела.

– Хорошо… очень хорошо!

Надежда не проявляла никакого интереса к предмету беседы, а все больше смотрела по сторонам и вглядывалась вперед… Дробышев заметил это и спросил:

– Надежда Петровна, вы боитесь пропустить поворот?

– Да, я не хотела бы пропустить дорогу. Она должна поворачивать направо.

Павел Николаевич решил поучаствовать в беседе:

– А зачем нам направо?

– Там деревня, в которую на ремонт экипажа поехал мой кучер, а за ней мой дом.

– Так вы здешняя? Стало быть, мы с вами земляки…

– Да, я местная. Мы с папенькой и маменькой живем вместе в усадьбе за деревней.

– Что-то я не припоминаю в том направление деревни… – озадаченно произнес Павел Николаевич.

Девушка как-то потерялась от этого вопроса, но потом округлила зелененькие глазки и, заулыбавшись белоснежной улыбкой, сказала:

– Там хутор был, а теперь деревню выстроили, не так давно.

Павел Николаевич поначалу было задумался, глядя на девушку, и продолжил молча вспоминать – н и хутора, ни усадьбы на его памяти там не было… Однако обворожительная улыбка Надежды и легкий хмель в его голове не позволили мысли развиться и, прекратив допрос, он сказал:

– Федор, увидишь поворот направо – останови… – Затем, достав сигару, он обратился с вопросом к попутчикам: – В ы не против?

Возражений не последовало, и Павел Николаевич закурил.

– Ах, что за дивная природа у нас… – сказал он и стал оглядываться по сторонам.

Проехав еще около ста метров, экипаж остановился…

– Барин, вот поворот. Сюды, что ль, прикажете вертать-то?

Павел Николаевич, как и все остальные пассажиры экипажа, посмотрел на поворот, после чего направил свой вопросительный взгляд на пассажирку:

– Сюда ли вам надо, сударыня?

– Да, сюда…

– Что-то дорога-то не сильно езженная, а, барин… ямы… вон, да трава – обратился Федор к Павлу Николаевичу.

– Этой дорогой не особо сейчас пользуются и не все ее знают, но она короче и до деревни тут рукой подать, а там я и сойду… – быстро сказала Надя, вступив в разговор.

– Вы уверены? – Задав вопрос, Роман посмотрел на Надежду.

Девушка задумалась на мгновенье, как-то странно, с печалью во взгляде, как будто прощаясь, посмотрела в глаза Романа и ответила:

– Да.

Павел Николаевич услышал ответ Надежды, слегка повернул голову и громко сказал сидящему позади него кучеру:

– Трогай, Федор…

– Ну, пошли, родимые, – крикнул кучер, встряхнув вожжи и поворачивая направо.

Лошади сделали несколько шагов. И вот экипаж, свернув с дороги, заскрипел, затем колесами нырнул в проторенную колею и не спеша повез своих пассажиров в сторону обозначенной деревни…

Дорога действительно оказалась плохой. Большие канавы и ямы не доставляли путникам комфорта. Разговоры прекратились, так как все участники заезда по бездорожью старались попросту удержаться на своих местах. Надя покрепче обхватила обеими ручками руку Романа. Он же, свободной ладонью взялся за ручку экипажа. Хозяева экипажа, ухватившись за специальные ручки, так же, как и их попутчики, не получали никакого удовольствия от затянувшейся экстремальной езды. Время от времени все пассажиры сочувственно поглядывали друг на друга, как бы делясь впечатлениями от поездки при особо сильной тряске…