Любовь и клады. Часть 1

– Надеюсь, сударыня, что вы не ошиблись дорогой и скоро эти буераки закончится… – не довольно сказал Барсуков.

Надя не ответила… и лишь печально взглянула на Павла Николаевича.

Через некоторое время дорога стала более покорной и выровнялась.

Роман посмотрел на Надежду, а она прилегла на его плечо.

– Надежда Петровна… Надя! – слегка приобняв рукой даму за плечи, произнес он.

Красотка приподняла голову, посмотрела на Романа и сказала:

– Я что-то плохо себя чувствую… Давайте остановимся… – и вновь, опустив голову на плечо Дробышева, закрыла глаза.

Павел Николаевич посмотрел на девушку и, услышав ее жалобы на самочувствие, в тот же момент отдал команду:

– Тормози, Федор…

Тот же, обрадовавшись хорошей дороге, знай себе правил дальше и не понял приказа.

– Стой, тебе говорят! – громко выкрикнул Дробышев.

Федор услышал одессита и натянув вожжи, резко затормозил…

– Трррр…

Затем, весь во внимании, он посмотрел назад в экипаж. Ему хотелось понять причину столь резкой остановки.

Роман взял Надежду на руки и, аккуратно спустившись с экипажа на землю, отнес даму на полянку рядом с дорогой. Присев с Надей на руках, он уложил девушку на траву и с волнением стал вглядываться в ее лицо.

– Надежда Петровна… Надя! – громко произнес он, но она молчала.

– Укачало в дороге. Оно и немудрено, дорога-то дрянь, – констатировал Павел Николаевич.

Дробышев тем временем, потерев ладошки, легонько пошлепал девушку по щечкам.

– Наденька! Ну же, очнитесь…

– Воды… – приоткрыв, глаза, произнесла Надя.

– Есть вода? – обратился он к господам.

– Федор! Федор! Неси воду скорей! – закричал Павел Николаевич.

– Несу… барин! Несу! – ответил Федор, все это время сидевший на козлах в экипаже.

«А что делать? – думал он. – Вон, господа все там… сами и управятся». Теперь же, услышав команду Павла Николаевича, он наклонился, чтобы взять бурдюк с водой. Быстро схватив его, кучер собрался было встать и выйти. Однако сделать это ему не удалось… С этого момента Федор больше ничего не помнил.

Причиной этому послужил взявшийся из ниоткуда огромный как по росту, так и по телосложению мужик. Гигант заблаговременно припас массивную дубину и украдкой, подойдя с тыла, улучил момент, затем замахнулся и сильным ударом по спине буквально вышиб кучера с его с рабочего места.

Глава 6. После ограбления

Очнувшись, Федор стал приходить в себя и лежа рассматривать мутные фигуры, мелькавшие туда-сюда перед ним. Они резко двигались, и движения их сопровождались смешанным шумом в ушах. Издалека слышались голоса. Спустя несколько минут Федор стал видеть четче. В следующий момент к нему подбежал Владимир. Он присел возле Федора, держа у своей левой брови красный от крови платок. Федор всмотрелся в лицо Рябинина и, узнав его, заулыбался.

– Федор, как ты? Ты слышишь меня? – пытался докричаться до кучера Владимир.

– Что с вами? – взволнованно ответил Федор.

Слегка пошатнувшись, кучер попытался присесть и начал перебирать своими дрожащими руками по траве, но, не удержавшись, сразу же упал на локоть. Владимир среагировал и быстро подхватил Федора сподручной рукой под спину. Этой же рукой Рябинин держал у своего лица кусок окровавленной материи. Теперь же ему пришлось резко убрать ее. И тут Федор увидел, что у Владимира Константиновича сильно рассечена бровь, а кровь буквально течет по его щеке.

– Барин, как же барин?! – теперь Федор понял, что случилось что-то неладное, и снова пытаясь встать, стал высматривать по сторонам Павла Николаевича.

Владимир Константинович придержал его и не дал подняться.

– Лежи, Федор, ляг и просто отдыхай…

– А барин как же?! – не унимался Федор. – Жив? А?

– Жив, Федор, не волнуйся, – раздался голос Барсукова.

В следующий момент Павел Николаевич подошел к Федору, и тот увидел его.

– Ну как ты? Сам-то живой? – спросил он Федора.

Кучер увидел своего хозяина и буквально не узнал. Ворот его рубахи торчал в разные стороны, жилетка была порвана, правый глаз совсем распух и затек, на бакенбардах, усах и губах барина виднелась кровь…

– Сейчас поедем, барин! Сейчас… я запрягу… сейчас… – встревоженно заколыхался Федор, предпринимая отчаянные попытки встать.

Владимир заулыбался сквозь боль и сказал:

– Лежи, тебе говорят!

Придерживая Федора, он уложил его на траву, а тот же, как в бреду, все продолжал бормотать:

– Сейчас, я сейчас, поедем, барин, сейчас…

– Эх, Федор, Федор, не на чем нам теперь с тобой ехать, – с сожалением сказал Павел Николаевич. – На нас на самих поездили видишь как?.. Лежи, успокойся, просто лежи, теперь уже нечего тревожиться, – сказал хозяин сахарного завода и обратился к племяннику: – Где этот Роман? Знать, он с ними был заодно?! «Рад буду помочь»… Вот сволочь!!! – вспоминая обещания Дробышева, не унимался Павел Николаевич. – Девку жалко… Занасилуют ее лиходеи эти, звери же, а не люди! – со злобой и расстройством в голосе предполагал Барсуков.

Владимир молча слушал дядю, который находился в состояние аффекта, но после слов о Наде решил высказаться.

– Дядя, я не знаю, как Роман, а вот девица-то их была… Разве вы еще не поняли?

Задумавшись и сообразив, о чем ведет речь его племянник, Павел Николаевич пришел в ярость:

– Вот… сволочь! Деревня, усадьба! Вот… же! Как ребенка вокруг пальца! Ну я тебе покажу! Деревню, усадьбу… в Сибири! – вне себя от возмущения кричал он, размахивая руками, на одной из которых висел браслет с небольшим фрагментом цепочки.

Владимир уложил Федора и, встав, начал оглядываться по сторонам. Хотя он и был шокирован, но рассуждал здраво, и мысли в его голове подсказывали ему, что надо как-то выбираться из сложной ситуации. Но куда идти? Обратно? Или вперед? Вопросов было больше, чем ответов… «Федор сам идти не сможет, значит, его надо нести. Или оставить Федора здесь под присмотром Павла Николаевича, а самому бежать за помощью? Да, так будет вернее, – мысленно сам с собой согласился Рябинин. – Ведь с Федором на руках или даже на носилках далеко не уйти. Главное же – найти кого-то. Или вернуться до речного вокзала, там уж помощь быстро найдется, – так рассуждал он… – А где же Роман? В самом деле?»

И тут где-то вдалеке послышался отчаянный крик: