Недавно прошел дождь. Часть 1

– А чем вы, Павел, сейчас занимаетесь? – спросил профессор, его жена это уже знала от моей экономки.

– Тем же самым, Владимир Николаевич, только оптом.

– Продаете ершики подводами? – съязвила Елена, тут же поняла, что фраза прозвучала по-детски, и засмущалась.

– И ершики, и другие скобяные товары, и вы правы – подводами. К сожалению, я больше ничего делать не умею. Да и не хочу.

– Павел, а может быть вам продолжить учебу? Вы на каком факультете учились в Петербургском университете? – спросил профессор.

– На юридическом. Хотел изучать политэкономию. Отучился всего два курса, так что нужно говорить не о продолжении учебы, а об обучении с начала.

– Уверяю вас, в современной России ваш уровень образования весьма и весьма высок. И вам нужно обязательно подумать о продолжении образования. В любом случае, будете ли вы развивать собственное дело или же пойдете на государственную службу, образование вам пригодится. Тем более, учитывая ваш род занятий, экономическое образование. Впрочем, как я понимаю, история вас так же интересует?

Обед закончился, и мы с профессором прошли к нему в кабинет. Я передал бумаги и каталог на них, составленный Наталией Петровной. В течение часа мы с профессором рассматривали документы, я без подробностей рассказал о том, как эти документы попали ко мне, о своей системе каталогизации. Постеснявшись сказать профессору, что меня интересует возможная коммерческая стоимость документов, попросил посмотреть на бумаги с точки зрения их исторической ценности. Оценив объем работы, профессор попросил оставить бумаги у него на недельку. «А в следующую субботу, к обеду, вы, Павел, непременно зайдите к нам. Мы пообедаем и после обсудим материалы».

Провожать меня в прихожую, кроме профессора, вышли его жена и дочь. Профессор пожал мне руку. Я старорежимно поцеловал ручки дамам. Мария Андреевна напомнила, что в следующую субботу они меня будут ждать. Елена стояла рядом с родителями и улыбалась самой красивой улыбкой, я не видел никогда красивее.

Уже возвращаясь домой, я вдруг понял, что все еще думаю о Елене Северской.

Глава 5

Следующая неделя началась с посещения «Элмаштреста», куда я пришел, чтобы познакомиться с человеком, занимающимся электрическими изделиями. И надо же такому случиться, этим человеком оказался милейший Иван Александрович Сергеев, когда-то преподававший мне в мужской гимназии естественные науки. Иван Александрович с тремя сослуживцами сидел в небольшой комнатке, заставленной столами и шкафами с образцами электрических приборов. Кабинет был настолько тесный, что для посетителей имелся всего один старый расшатанный стул, по счастью, рядом со столом Ивана Александровича. С двух сторон стул был зажат столами, спинка стула упиралась в подоконник, так что, падать ему было некуда, и это сильно повышало его самооценку. Я аккуратно присел на этот мебельный раритет. Стул возмущенно заскрипел, но сдержался. Конторские служащие все это время внимательно наблюдали, переживая за одного из нас, но всё обошлось, и все дружно облегченно вздохнули.

– Здравствуйте, Иван Александрович! Я, кажется, к вам. Вы меня помните?

Не уверен, что Иван Александрович вспомнил меня сразу, хотя два года я у него учился. В ту пору он был молодым жизнерадостным человеком, увлеченным физикой и считавшим, что математические уравнения могут быть так же красивы, как и стихи Бальмонта. Революции, войны и все остальные прелести недавних лет состарили Ивана Александровича лет на тридцать. Лысина расползлась по его голове, оставив аккуратные кустики волос на затылке и висках. Наивная жизнерадостность сменилась простой житейской надеждой на лучшее. Тем белее, что сегодняшнее положение Ивана Александровича было вполне надежным.

В течение получаса мы с удовольствием общались друг с другом под умилительные взгляды коллег Ивана Александровича. Женщина, сидевшая за соседним с Сергеевым столом, угостила нас чаем с самодельным печеньем. Все как-то начали вспоминать истории из школьных лет, и если бы ни зашедший заведующий отделом, то еще долго воспоминания мешали бы полезной деятельности сотрудников учреждения.

Попрощавшись со всеми, я с трудом протиснулся мимо заведующего отделом, договорившись с Сергеевым встретиться вечером, попить пива. Умнейший Иван Александрович, узнав, что я являюсь хозяином конторы «Техник», сразу понял, зачем я пришел в «Элмаштрест». При этом вполне убедительно изобразил встречу учителя со своим учеником, которых связывают общие воспоминания. Для коллег было естественным, что Сергеев вечером собрался встретиться со своим бывшим учеником. Никто из них не заподозрил, что у него в этой встрече могут быть какие-то деловые интересы. Откровенно, я не ожидал от бывшего преподавателя гимназии таких умений проворачивать дела. Нужно быть с ним повнимательнее.

Вечером в пивной, недалеко от здания треста на берегу Исети, мы и в самом деле много проговорили с Иваном Александровичем о гимназической жизни. Воспоминания беззаботного детства и оптимистичной молодости – самые приятные воспоминания. После рассказали друг другу, как сейчас складывается жизнь. Естественно, не ради удовлетворения праздного любопытства, а чтобы лучше понимать перспективы возможного сотрудничества. Только после этого перешли к делам. Как я и думал, для Ивана Александровича не составит большого труда оказывать помощь в приобретении нужных мне изделий на самых благоприятных условиях. Но при этом за свою помощь он надеется на ответные услуги.

Честно говоря, поначалу я сильно засомневался, смогу ли в этом помочь. Но Сергеев большой оптимист: «Не боги горшки обжигают, Павел, а мы чем хуже?» – сказал он и почему-то этим убедил меня. Являясь страстным коллекционером живописи, Сергеев попросил представлять его интересы в некоторых случаях. Для него, как для коллекционера, зная его интересы, художники и их маклеры могут и будут завышать цены. К тому же, в некоторых случаях, имеющихся у него сумм может не хватить для приобретения желаемой картины. Вот Сергеев и предложил мне стать представителем его инкогнито, а так же ссужать ему при необходимости деньги, конечно же, с возвратом. Условия сотрудничества мне показались вполне приемлемыми. Правда, я уточнил, что живопись уровня Русского музея, я оплатить, скорее всего, не смогу. Иван Александрович мудро заметил, что картины дорожают, как раз попав в Русский музей. А до этого их стоимость более или менее доступна.

Расстались мы довольные друг другом. Я проводил Ивана Александровича до улицы имени Розы Люксембург, он сказал, что дальше справится сам. Живет Сергеев где-то в районе Сенной площади – это совсем рядом, и он с удовольствием прогуляется пешком. Я же поймал извозчика и домой поехал.

Утром следующего дня, пересказывая Михаилу наш разговор с Сергеевым, я опять засомневался – смогу ли быть посредником в живописи. На что Михаил невозмутимо заметил: «Не справишься, так хоть с художниками пообщаешься, культурный уровень повысишь, опыта наберешься». Ему некогда было заниматься моим психоанализом, он пошел готовить заявку для Сергеева на электрические приборы. Действительно, что это я? Есть дела поважнее. Я собрался и поехал в мастерскую к Лихтерману, надеясь, что его работники сделали первые образцы муфты. Сомневаюсь, конечно, но Лихтерман так планировал и обещал.

Никогда не думал, что неделя может быть такой долгой. Пока занимаешься делом, кажется, что все, как всегда, но стоит на минуту отвлечься, и ты понимаешь, что время никуда не торопится. Приходят и уходят какие-то люди, одни торопятся, суетятся, другие, наоборот, присаживаются покурить, поговорить. Старый «Студебеккер», приписанный к конторе «Жилкоммунхоза», понуро стоял три дня напротив моего склада у мастерской товарищества Мокрушина, ожидая ремонта. Для него время остановилось еще десяток лет назад, если бы только ни назойливые служащие, вынуждающие его время от времени катиться по мостовой по своим незначительным делам. В четверг его, наконец, затолкали внутрь работники мастерской. В пятницу «Студебеккер» выехал самостоятельно и попыхтел вниз по улице.

И вот настала суббота. Я вновь собираюсь к профессору Северскому. При этом понимаю, что иду в гости не только к профессору, но и к Леночке Северской. Что-то я разволновался, как гимназистка. Нужно ли взять с собой какой-нибудь гостинец, или же подарков в первый раз было достаточно? Может нужно как-то одеться по-особенному? А как я был одет в прошлый раз, будучи у них в гостях? И ведь посоветоваться не с кем, Наталию Петровну ни в коем случае нельзя к этому привлекать. Хотя о гостинце спросить можно.

За завтраком, поговорив с Наталией Петровной о разных хозяйственных делах, я с деланным равнодушием спросил:

– Наталия Петровна, сегодня к обеду иду к Владимиру Николаевичу Северскому поговорить о бумагах, вот только не знаю – нужно ли брать какие-нибудь гостинцы для него, для его семьи?

– Павел, если вас пригласили к обеду, а не просто на разговор с профессором, то вы – гость семьи. Значит, нужен какой-то небольшой гостинец, подходящий для всей семьи. Возможно, печенье или фрукты. Хорошо будет – баночка икры. На улице сегодня сухо и жарко, непременно наденьте светлый костюм. Туфли кремовые, сорочку лучше белую. Галстука не нужно. Я схожу в бакалею, куплю вам гостинец для Северских.

Наталия Петровна, как хороший военный тактик, начальник штаба, мгновенно оценила диспозицию, наметила основные направления приложения сил, обозначила фронт и начала готовить тылы: «Мы, кстати встречались на неделе с Марией Андреевной, она очень хорошо отзывалась о вашем визите. Круг общения у профессора в его университете достаточно ограниченный, а уж у Марии Андреевны и того меньше. Поэтому знакомство с вами им и интересно, и приятно. Вас сегодня будут очень ждать». И последний тактический ход Наталии Петровны: «Леночке вы тоже очень понравились».

Не дав мне достойно ответить, Наталия Петровна встала из-за стола и начала собирать посуду, опять вернувшись к обсуждению хозяйственных проблем. Половина дня до обеда прошла в беспрестанной борьбе. Я боролся с собой, чтобы не думать о визите к Северским. Точнее, думать о визите к Северским, как о предстоящей встрече с профессором, а не с его дочерью. Наталия Петровна безуспешно боролась с собой, чтобы снова и снова не заводить разговор о Леночке.

Глава 6

В квартиру Северских я вошел, как робкий юноша, всеми силами пытаясь сохранить уверенность, хотя бы на лице. Радушно улыбающийся Владимир Николаевич сразу объявил: «Павел Иванович, нам есть о чем с вами поговорить. Проходите скорей, пообедаем и после обсудим ваши документы». – «Владимир, дай молодому человеку спокойно покушать, – вмешалась Мария Андреевна, – тем более, что сегодня у нас гусь. Наши знакомые из деревни привезли. А мы с Леночкой его постарались приготовить по новому рецепту. Будем на вас, Павел Иванович, кулинарный эксперимент ставить».

Суета и оживление в квартире Северских неожиданно успокоили меня. Пройдя в гостиную, я увидел Леночку, приветливо улыбающуюся. С удовольствием поцеловал ей руку, надеясь, что выглядело это галантно и непринужденно. За столом Мария Андреевна всячески создавала атмосферу семейной встречи с неторопливыми разговорами о вещах близких и понятных. Леночка высказала свое мнение о книге, которую я подарил ей при нашей первой встрече. Мнение, впрочем, скорей положительное, хотя не без критики. И только Владимир Николаевич терпеливо ждал окончания обеда. Наконец, был подан чай. Я, как гость, сказал вполне искренние слова о необыкновенно вкусном гусе и очень приятном обществе. Дальше профессор не выдержал и, взяв меня под руку, утянул к себе в кабинет.

В кабинете, усевшись за рабочий стол, Владимир Николаевич почувствовал себя совершенно в своей стихии. Огладив бородку, поправив очки, закурив трубку, профессор начал:

– Павел, предоставленные вами документы очень интересны как с научной, так и с обывательской точки зрения. Я бы даже сказал – с гражданской точки зрения. Во-первых, исходя из этих документов, мы можем изучить жизненный уклад старообрядческой общины в период с XVII по XIX век. Во-вторых, имеем возможность исследовать экономические отношения как внутри самой общины, так и между отдельными общинами и даже губерниями. В-третьих, ряд документов являются научной сенсацией. Я имею в виду документы, которые вы тоже выделили. Это распоряжения, приказы и прочие бумаги, помеченные старообрядческим крестом. – Профессор навалился грудью на стол и посмотрел на меня. – Полагаю, вам более интересны именно они? – Я кивнул. Профессор удовлетворенно откинулся на спинку кресла и продолжил.

– Итак, к каким выводам я пришел, касательно этих документов. На территории Среднего Урала в XVII веке существовал некий управляющий центр, находящийся в старообрядческой среде. Этот центр управлял деятельностью большинства, а возможно всех старообрядческих общин губернии. Фактически же, учитывая, что с XVII по XIX век большая часть промышленников и купцов Урала и Сибири были старообрядцами, то центр оказывал влияние на развитие всего региона как в экономическом, так и в социальном плане. Это настоящая сенсация. – Профессор очень серьезно посмотрел на меня, чтобы подчеркнуть всю значимость моей находки. Я тот час изобразил на лице понимание. Профессор удовлетворенно кивнул и продолжил. – Согласно официальной теории на Урале существовало три центра власти – Горнозаводское начальство, местное самоуправление, Церковь. Причем, согласно официальной версии, до середины XIX века Горнозаводское начальство было единственной реальной властью. Но, исходя из материалов найденного вами архива, мы видим, что существовал еще один центр власти – в старообрядческой среде, обладающий огромными возможностями. Очень интересно понять: на чем основываются эти возможности, каким образом оказывается влияние на события. Интересно узнать на какие именно события это влияние было оказано. Да, здесь непочатый край интереснейших научных исследований. – Видно, что Северский увлекся возможными открытиями и исследованиями. Подозреваю, что очень редко в руки ученых попадают такие материалы. Он перебирал бумаги из архива, мельком проглядывал их, с чем-то соглашаясь, кивал головой, что-то откладывал. Казалось, что он позабыл обо мне. И я слегка растерялся.

На мое счастье в кабинет заглянула Мария Андреевна,

– Владимир, может быть вам принести сюда чаю? Или у вас серьезная работа?

– Да, Машенька, не мешайте нам, пожалуйста, чаю не надо. – Владимир Николаевич вопросительно посмотрел на меня. Я неопределенно пожал плечами. – Павел тоже отказывается от чаю. Мы еще поработаем, а потом вместе с вами почаевничаем.

Мария Андреевна вышла, а профессор вдруг продолжил.

– Деятельность Старообрядческого центра велась по нескольким направлениям, потом это систематизируем, пока же рассмотрим в приближенном варианте. Политическая деятельность – думаю, что именно так это можно назвать. В архиве есть несколько документов, посвященных Гороблагодатскому железорудному месторождению, открытому в 1735 году.

Профессор посмотрел на меня строгим взглядом преподавателя.

– Павел, я сейчас буду пересказывать немного скучные исторические факты, но для лучшего понимания деятельности старообрядческого центра вам придется все это выслушать. Вы готовы?

– Да, Владимир Николаевич. До сих пор мне было интересно вас слушать. Думаю, что и дальше будет так же.

– Что ж, продолжим. – Профессор одобрительно кивнул головой. – В ту пору большое влияние в стране имели немцы, благодаря фавориту императрицы Анны – Бирону. Так вот, благодаря этому Бирону в 1739 году была создана Берг-компания, формально принадлежащая казне. В управление компании переданы Гороблагодатские заводы Кушвинский и Верхнее-Туринский. А управлял компанией саксонец Шёмберг с командой из сорока соотечественников. Деятельность его была настолько бурной, что ему удалось потеснить англичан на мировом рынке железа. Все было бы хорошо, если бы немцы во главе с Бироном не присваивали доходы от продажи российского железа. – Северский с видимым возмущением попыхтел трубкой, выпустив ароматное облако дыма, и продолжил. – Как мы видим из бумаг, старообрядческим центром были организованы волнения на нескольких заводах против немецкого засилья. Кроме того, были подготовлены и переданы тогдашнему управляющему казенных заводов расчеты фактической стоимости железа, которую скрывали немцы от казны. Возможно, что в результате этого после смерти Анны Иоанновны Бирон был свергнут, а Шёмберг арестован, пытан и выслан из России. Еще интересный факт, который тоже можно отнести к политической деятельности центра – император Александр I, будучи в Екатеринбурге в 1824 год проездом на Березовские заводы, делал остановку в селе Шарташ. Общался с тамошними староверами, посетил две старообрядческих часовни. В Екатеринбурге, кстати, император останавливался в усадьбе Расторгуевых-Харитоновых. И сам глава семьи Расторгуев, и его зять Харитонов также являлись старообрядцами. А свита императора размещалась на подворье другого видного старообрядца – Зотова Григория Федотовича. Не сомневаюсь, что встреча старообрядцев с императором имела политические последствия. – Северский взял чистый лист бумаги и сделал для себя заметку. – Продолжим?

– Конечно.

– Поговорим о деятельности старообрядческого центра, касающейся горнорудных исследований. Это и история с Березовским золотом, найденным в 1745 году шарташским жителем Ерофеем Марковым. – Северский взял один из отложенных листов и прочитал: «Направить горщика Ерофея Маркова открыть месторождение золота близь Шарташа в направлении Становой». Другой пример, – Северский взял еще лист: «Якову Логинову собрать компанейщиков, горному делу знакомых, и следовать на озеро Иткуль. Объявить медное месторождение». – Датирован документ 1755 годом. Из этих документов можно сделать вывод, что информация о месторождениях и золота, и меди уже была известна кому-то, но объявлялась она по мере надобности. И решение об этом принимал некий центр. Здесь много таких примеров. – Северский похлопал по стопке отложенных листов. – Кроме того, развитие здравоохранения и культурно-просветительская деятельность. Именно старообрядческий центр дал указание купцу Рязанову основать городскую больницу для жителей Екатеринбурга всех сословий, купцы Казанцевы и Рязановы по указу центра основали первый городской театр, сейчас это кинотеатр «Колизей». Еще было поручение старообрядцам Усову и Мельникову организовать книгопечатание.

– Но, если это старообрядцы, раскольники, то они должны были с православной церковью бороться. – Блеснул я эрудицией.

– Борьбу, как таковую, похоже, центр не вел. Зато есть вот такая запись, – Северский порылся в бумагах, нашел нужный лист и прочитал: «Долги Якима надобно непременно погасить, ибо деньги взяты у него и использованы на дело благое. Через Анику Рязанова деньги вернуть, дабы любопытства ненужного избежать». Запись датирована 1838 годом. Скорее всего, речь идет о Якиме Рязанове, который начал в 1818 году строительство старообрядческой церкви, а Аника Рязанов – его племянник. Но в 1824 году Яким Рязанов разорился, строительство церкви было приостановлено. Событие, на мой взгляд, очень странное, как мог разориться купец первой гильдии, являясь к тому времени неформальным лидером старообрядцев? Мне кажется, что Яким Рязанов все свои капиталы вложил в какое-то очень серьезное дело, например организация приезда императора в Екатеринбург и финансирование каких-то сопутствующих проектов. С этим вопросом нужно еще разбираться. Но на этом история с Якимом Рязановым не заканчивается. Как раз в 1838 году старообрядческий центр дает распоряжение вступить Якиму в единоверие. – Северский увидел мое замешательство и пояснил. – Это такое соглашение между старообрядческой и православной церквями, по которому церковные службы можно проводить в одних храмах. – Я кивнул. Северский продолжил. – В это же время Аника Рязанов погашает долги своего дяди. Возобновляется строительство старообрядческой, теперь уже единоверческой, церкви. В течение пяти лет с этого времени почти все представители крупнейших и богатейших старообрядческих фамилий переходят в единоверие. – Северский откинулся на спинку кресла, помассировал кисти рук и продолжил. – Тем самым, сохранив и капиталы, и влияние в городе. Все ж таки, давление на старообрядцев в то время было очень сильным. Дело доходило до абсурда, простой православный крестьянин считался более достойным, чем купец первой гильдии, признанный раскольником. В этих условиях, признав единоверие, старообрядческий центр смог сохранить свое. А про борьбу с православной церковью я материалов не нашел, но это не значит, что этого противостояния не было.

– А помощь беглым?

– Вы правы, Павел. Есть несколько документов об организации тайных скитов, о посылке проводников для беглых. Но можно ли это считать противодействием официальной церкви? Не знаю. – Северский опять взял ручку и сделал для себя пометку. Откинувшись на спинку стула, он начал барабанить пальцами по столу бравый марш. Взгляд его блуждал по кабинету, временами задерживаясь то на листке с записями, то на мне. – Из всего этого я могу сделать следующий вывод, – Северский на мгновение замолчал и продолжил, – предположительно, в Екатеринбурге в период с XVII по XIX век существовал некий управляющий центр, действовавший в старообрядческой среде. Центр не относился к какому-то определенному старообрядческому согласию, так как его деятельность осуществлялась и в среде Белокриницкого согласия, и среди беглопоповцев, и среди Поморского согласия. Существование центра было засекречено, так как во всех известных источниках, в том числе и в ваших бумагах, Павел, о самом центре, о людях, составляющих этот орган, упоминаний нет. Узнали мы о нем только благодаря найденному вами архиву.

– Владимир Николаевич, а почему вы решили, что этот центр находился именно в Екатеринбурге? Бумаги были найдены в подвале дома в поселке Шарташ.

– Я думаю, Павел, что в поселке Шарташ, тогда еще в селе Шарташ, находился исполнительный орган Старообрядческого центра. – Профессор ненадолго задумался. – Есть несколько фактов, позволяющих сделать такой вывод. Во-первых, документы вы нашли в секретном подвале дома на Шарташе. Если учесть, что в XVIII веке Шарташская община активно занималась укрывательством беглых, о чем есть масса свидетельств, то можно утверждать, что этот секретный подвал – элемент системы конспиративных перевалочных пунктов. А значит, он мог использоваться нашим таинственным центром, который всей этой системой управлял. Во-вторых, очень много событий в староверческой среде происходили на Шарташе или с выходцами из Шарташа. Хотя на Урале было много других крупных староверческих общин – в Невьянске, Краснополье, Пристани, Таватуе и много где еще. В-третьих, само село Шарташ находится в очень удобном месте. В конце XVII – начале XVIII века через него проходил тракт, ведущий в Верхотурье и Ирбит. Верхотурье в то время – крупный город, духовный центр Урала и Западной Сибири, а Ирбит был знаменит своими ярмарками. Затем, когда были построены новый тракт и железная дорога, значение тракта, проходящего через Шарташ, снизилось. Но к тому времени село Шарташ оказалось центром кожевенного производства, мыловарения, салотопления. Мы с вами можем это увидеть из тех бумаг, которые описывают хозяйственную деятельность Шарташской общины. Отдельные хозяйства общины имели по нескольку сотен голов скота – это очень крупное производство. В-четвертых, многие жители села занимались торговлей, даже из ваших бумаг мы видим, что они часто оформляли подорожные документы для поездки на Ирбитскую и Нижегородскую ярмарки. Таким образом, среди торговых людей могли оказаться и люди, выполняющие специальные поручения нашего таинственного центра. И эти люди вполне легально могли перемещаться по стране. Из этого я делаю вывод, что в селе Шарташ мог находиться исполнительный орган нашего секретного старообрядческого центра. – Северский вопросительно, или, скорее, наводяще, посмотрел на меня.