Недавно прошел дождь. Часть 1

Парни оказались младшими сотрудниками Уголовного розыска. Разыскивали и ловили бандитов, убийц, воров и насильников. С моей маленькой проблемой разобрались в тот же вечер. Пришли в магазин к обидевшему меня гражданину Коробкову, шуганули приказчиков. Утащили Коробкова за собой куда-то в подсобную часть магазина. Минут через двадцать они все втроем вернулись, только гражданин Коробков был красным и потным, но очень вежливым. Рассчитался он со мной на следующий день, оставаясь таким же красным, потным и очень вежливым. А через два дня я притащил парням в отдел печатную машинку Ундервуд, сделанную еще в 1909 году. Машинка в очень хорошем рабочем состоянии, хоть и не новая. Но во время войны и революции не до печатных машинок было. Зато есть повод отметить круглую дату – ей исполнилось пятнадцать лет.

С тех пор мы встречаемся, наверное, пару раз в месяц выпить пива или сходить в кино, чтобы с девушками познакомиться. Кстати, и Серега, и Антон с девушками познакомились, и мы продолжали встречаться уже большой компанией. Парням это было удобно, потому что я брал на себя большую часть расходов, и приятель я тоже, наверное, неплохой. А мне было спокойней от сознания, что у меня есть такие знакомые, с возможностями. Да и просто, мне с ними было интересно. Вот и сегодня я организовал поход в «Колизей» для уполномоченных сотрудников и их девушек. Одна из девушек была очень мила. Пожалуй, это все впечатления от вечера.

Оставив парочки после кино целоваться в саду Комклуба под звуки духового оркестра, я спустился к Тарасовской набережной городского пруда и пошел домой. Устал, но, в общем, был доволен. Парни, как всегда, пообещали помочь, если понадобится.

Трудовая неделя началась, как обычно, в понедельник. С утра я приехал на склад, который моя комиссионно-техническая контора «Техник» арендовала на Покровском у «Элмаштреста». Отдал Михаилу список с отгрузками на ближайшие три дня. Михаил – мой единственный работник – был и приказчиком, и кладовщиком. Он вел учет на складе, готовил товар к отгрузке, а, при нужде, мог помочь погрузить или разгрузить подводы. Михаил, как и Наталия Петровна, был послан мне богом. Он не пил, жил неподалеку, любил и умел работать руками. До революции Михаил служил приказчиком у братьев Агафуровых. Набрался лоску и манер. Но после пришлось от кисейных дел уйти к скобяным.

Несомненным талантом Михаила была способность рождать идеи. Оптово-розничная торговля товарами для строительных артелей и контор – это тоже идея Михаила. Потому что строить будут всегда, тем более после революции, гражданской войны и в период Новой экономической политики. Во всяком случае – будут ремонтировать. Сам Михаил совершенно не любил договариваться и считать приходы-расходы. В этом разбирался я.

Очередной идеей Михаила было сосредоточиться на продаже электротехнических и сантехнических изделий. Дело для города пока что новое, хотя строители-специалисты уже есть. Не много, но есть. А серьезных продавцов – всего один – крупный государственный «Элмаштрест», у которого мы арендовали помещение. Большой, неповоротливый трест, которому нет дела до мелких артелей, кустарных мастерских и простых граждан, желающих что-то приобрести. Его клиенты – это заводы, другие тресты и крупные потребительские союзы. Еще встречаются редкие магазины, где можно купить электрическую лампочку и выключатель, больше ничего магазины не продают. Есть над чем подумать маленькому частному предприятию. Тем более, в следующем году в городе планировали начать строительство центрального водоснабжения и электростанции на Большеконном полуострове.

Мы решили с Михаилом, что всю неделю у всех, с кем общаемся по делу, да и не по делу тоже, выясняем, что им хотелось бы из электротехнических и сантехнических изделий. И, желательно, сколько они готовы купить и заплатить за это. А в пятницу обобщаем и составляем список уже наших потребностей. Потом я иду в трест и договариваюсь о покупке всего этого за какие-нибудь совершенно смешные деньги. Детали переговоров в тресте мы с Михаилом решили обсудить после составления нашего списка, потому что товар для нас новый и суммы подношений пока непонятны. Что ж, неделя началась.

В среду Борис Лихтерман привез скобы. Привез ко мне на склад на Покровском. Я как раз был там. Михаил показывал мне соединительные муфты для труб – очень удобный товар – маленький и относительно дорогой. Борис, одетый в старый пиджак, какие-то полосатые брюки, но в шляпе, спрыгнул с подводы и с гордым выражением лица подошел к нам с Михаилом здороваться. Гордость на лице Бориса, видимо, от сознания, что он не нарушил сроков поставки… с четвертой попытки, но и на том спасибо. Немного поруководив разгрузкой, Борис подошел ко мне уже с заговорщицким выражением лица:

– Паша, а давай за успешное завершение сделки водочки выпьем, прямо здесь у тебя на складе. Водочку я прихватил с собой, за закуской Михаил сходит, пирогов возьмет. Он все равно не пьет, так хоть посидит, пирогов поест, умных людей послушает.

– Борис, сделка завершилась успешно пока только для тебя. Вот и пей один. А мне еще оправдываться перед артельщиками нужно за твою задержку. Вот там и я буду пить. Заметь, для меня это будет не удовольствие, а работа.

– Хочешь, я тебе помогу?

– Борис, артельщики до семнадцатого года были черносотенцами. Это сейчас они повзрослели и трезвыми тебя бить не будут. Но если тебе не хватает в жизни эмоций, то можешь пойти со мной к ним пить водку. Пойдешь?

– Я передумал. Просто что-то выпить хочется, а компании нет подходящей. И ты не пьешь, а Михаил у тебя вообще не пьет. Какие-то вы не русские люди. Ладно, пойду подводу отпущу.

Борис рассчитался с извозчиком. Тот довольный засунул деньги куда-то за отворот рубахи, вскочил на подводу и лихо взмахнул вожжами, понукая флегматичную лошадку. Однако лошадка не сразу рванула, она подняла голову, почему-то оглянулась на нас и только после потрусила по мостовой, волоча за собой гремящую подводу. Рассчитавшись с извозчиком, Лихтерман вновь зашел к нам на склад:

– Господа-товарищи, если я тут у вас немного посижу, это никого не стеснит? К себе на мануфактуру идти не хочется, мужики протрезвели, работают вовсю, им лучше не мешать. А вы, вроде как, не очень заняты, я вам не помешаю? Паша, ты точно водку не будешь?

– Не буду. А ты что, тут пить собрался?

– За кого ты меня принимаешь? Я образованный интеллигентный человек, я Тору читаю, конечно же, я не буду пить в одиночестве. Так посижу, вас послушаю – может, вы что знаете, может, я чего не знаю.

– Борис, посмотри вон у Михаила образец муфты для водопроводных труб. Смогут твои работники такое сделать?

– Паша, мои работники смогут сделать все. Только если будет достаточно времени и денег. – Борис подошел к Михаилу, и они стали разглядывать муфту, тут же принялись обсуждать возможные технологии изготовления. Через час, выпив по три чашки чаю, эти технические специалисты решили, что пора переходить от ругани к практическим опытам. Борис упросил Михаила отдать ему муфту на несколько дней, сунул ее в карман пиджака и засобирался, попрощавшись за руку со мной и с Михаилом. Михаил проводил Лихтермана до выхода, не переставая повторять, чтобы тот не сломал и не потерял этот драгоценный образец. Борис торопливо махнул на прощание нам с Михаилом рукой и ушел.

Михаил задумчиво посмотрел ему в след, пожал плечами и сказал: «Никогда я не понимал Бориса. В чем-то он принципиальный еврей, а в чем-то беспринципный русский. И чего больше – не разобрать». Я подумал над словами Михаила, удивился глубине мысли и попытался поддержать разговор: «Было бы хуже, если Борис был в чем-то беспринципным евреем, а в чем-то принципиальным русским». Вот пускай теперь Михаил постигает глубину моей мысли, а я поеду к артельщикам договариваться о доставке этих надоевших скоб. Нужно только домой зайти переодеться в более приличное.

Дома Наталия Петровна убедила меня пообедать, а пока я ел, она рассказала, что поговорила со своей приятельницей и ее мужем профессором Северским. Профессор готов в частном порядке повстречаться со мной и дать консультацию по истории Екатеринбурга. Встречу лучше провести дома у профессора, так как в разговоре могут понадобиться какие-нибудь материалы, а у профессора обширная домашняя библиотека. В гости к Северским лучше идти с конфетами для супруги и баночкой китайского чая для профессора. У профессора язва, а, по его мнению, китайский чай – самое действенное средство. Я хотел сострить, что против язвы самое действенное средство – это рюмка водки, но, взглянув на Наталию Петровну, понял, что именно этого она от меня и ожидает. Уже подготовила нужное выражение лица. Я решил не шутить, пускай у Наталии Петровны будет выражение лица не к месту. Ей станет неудобно, и она не будет завтра выговаривать мне за мою сегодняшнюю встречу с артельщиками. Хотя, зря мечтаю.

– Наталия Петровна, я так понимаю, что к Северским удобнее прийти в субботу?

– Да, Павел Иванович, в субботу в самый раз. У них как раз приедет Леночка из Казани. Это их дочка, она в этом году закончила учиться в Казанском университете, будет врачом. Милая девушка и очень самостоятельная. Отказалась учиться в Екатеринбурге, чтобы, как она говорит, папа не мог влиять на нее. Да и, к тому же, медицинский факультет в Казани очень сильный, а у Северских там родственники живут.

– Чувствую заговор. Если и профессор в этом участвует, то лучше давайте поищем другого историка.

– Что вы, Павел! Во-первых, никакого заговора нет. Во-вторых, лучше историка в Екатеринбурге не найти. В-третьих, профессор не в курсе. Он, как и вы, совершенно не думает о таких вещах, как семейное счастье, хотя бы и его милой девочки. Это мы с Марией Андреевной, его женой, просто решили чуть-чуть разнообразить вечер и ваш, и Леночки. Молодым людям всегда чуточку интересней, если рядом есть симпатичный собеседник. Для девушки лучше принести цветы. Я вам все подготовлю: и конфеты, и чай, и цветы.

– Наверное, вам, Наталия Петровна, тогда нужно пойти со мной. Мне просто не унести в двух руках все: «и конфеты, и чай, и цветы». А еще бумаги, ради которых все это, собственно, и затевалось.

– Павел, если мы пойдем к Северским вдвоем, а вы будете с цветами, то, поверьте, это будет похоже на сватовство. Вы этого хотите?

– Нет. Пойду один. Поеду на извозчике, если что, он поможет донести. Кстати, я сегодня вернусь поздно – у меня переговоры с артельщиками. Переговоры наверняка затянутся. Так что ужинать не буду.

– Павел, вы очень часто…

– Наталия Петровна, что поделать, это моя работа. Нам купцам вообще очень не просто.

– Павел Иванович, прошу помнить, что вы дворянин, хотя сегодня это и не в чести. Купцом же вы не являетесь, так как не состоите в купеческой гильдии. И все эти ваши сегодняшние занятия – очень нужные, но, поверьте, временные.

Я удивленно посмотрел на экономку. Ее отношение к дворянству для меня не новость, но Наталия Петровна очень редко говорила об этом, и уж, тем более, не напоминала мне о необходимости соответствовать своему происхождению. Почувствовав, что сказала слишком много, Наталия Петровна перевела разговор к другой скользкой, но более безопасной теме:

– Когда мы разговаривали с Марией Андреевной, женой профессора Северского, я говорила о вас как об очень серьезном молодом человеке.

– Не буду спрашивать, зачем вы говорили обо мне с Марией Андреевной. Но прошу заметить, что мне вот-вот будет двадцать семь. Я уже не юноша. А серьезную репутацию я приобретаю, в том числе, и вот на таких «переговорах» с артельщиками.

Я встал из-за стола и пошел собираться. Может быть, я слишком резко ответил Наталии Петровне, но ее настойчивое желание устроить мою семейную жизнь меня утомляло. Видит бог, если бы она занялась своей личной жизнью, я был бы только рад. Как бы ей об этом сказать?

Глава 4

На Гоголевскую улицу к Северским я приехал на извозчике. Со мною были большой баул с бумагами старообрядцев, пакет с конфетами и китайским чаем для профессора и его жены. Букет для дочери профессора, по совету моего лучшего советчика Михаила, был заменен на модную книжку. Михаил сказал, что в этом году все интеллектуальные барышни в восторге от книги «Необычайные похождения Хулио Хуренито». Мне название показалось не очень интеллектуальным, но и я не эксперт в филологии. Удивило другое, оказывается Михаил может давать советы не только касательно скоб, муфт и переключателей.

Северские меня уже ждали. В прихожей меня радушно встречала жена профессора – Мария Андреевна – миловидная женщина сорока пяти лет. Пока я переобувался в тапки, – хозяева берегли паркет, – вышел сам профессор – Владимир Николаевич. Профессор производил именно то впечатление, какое должен производить ученый муж, преподаватель, наставник. Он был большой, ухоженный, с бородкой и густой шевелюрой. У меня сложилось очень хорошее первое впечатление о Северских. Казалось, что голод и разруха, свирепствовавшие в Екатеринбурге еще три-четыре года тому назад, совершенно не коснулись этой квартиры и ее обитателей. Как умудрился профессор сохранить свой маленький благополучный мир – для меня загадка. Видимо определенные связи у профессора есть.

Проговорив все необходимые дежурные фразы: «рады знакомству», «очень приятно», «да что вы, что вы, не нужно было», мы прошли в гостиную. Стол уже был накрыт к обеду, и, судя по великолепию сервировки, я был украшением стола. В глазах Владимира Николаевича читалось легкое смущение, но чувствовалось, что с ним проведена разъяснительная беседа со стороны Марии Андреевны. Я решил не заострять внимание на этих деталях. Чтобы как-то поддержать профессора, показал на свой баул и сказал: «Владимир Николаевич, у меня к вам много, надеюсь, интересных вопросов».

– Конечно, конечно, Павел Иванович. Но, по традиции, вначале за стол. Пообедаем, а потом поработаем. – Профессор приободрился и присел во главе стола.

В это время в комнату вошла девушка. Я даже не понял сразу, как она красива, той недоступной красотой, которая создается поколениями естественного генетического отбора. Просто не думал, что встречу когда-либо в своей жизни такую девушку, поэтому молча встал и смотрел, как она подходит ко мне, протягивает руку.

– Здравствуйте, – сказала она максимально нейтральным голосом, – меня зовут Елена.

– Здравствуйте, – ответил я и пожал протянутую мне теплую маленькую ладошку, – меня зовут Павел, мне о вас говорили. Сказали, что вы очень красивая и серьезная девушка – они все были правы. – Сам не знаю кто эти «все», уж, ни Наталия ли Петровна. И, чтобы загладить как-то эту чушь, продолжил. – Мой коллега, как оказалось, большой библиофил, посоветовал преподнести вам этот презент, – я отдал девушке книгу про Хулио Хуренито, – надеюсь, вам будет интересно ее почитать.

– Большое спасибо, подарок интересен уже тем, что это не банальные цветы, а книгу я обязательно прочту.

Наконец все расселись. Профессор во главе стола. Я сидел по левую руку от профессора, напротив меня сидели его жена и дочь. Владимир Николаевич был откровенно рад новому лицу за столом и с удовольствием рассказывал об университете, где он преподавал.

Урало-Сибирский коммунистический университет, – обычно называемый Комвузом, – не был университетом в классическом понимании. Этот Комвуз готовил управленческие кадры среднего звена для предприятий, колхозов и партийных органов. Многие студенты, при всем богатстве жизненного опыта, с трудом читали, знали азы арифметики и совершенно не имели представления об экономике, истории, географии и многих прочих предметах, необходимых руководителю. Профессор Северский рассказывал своим студентам историю Запада. Как он заметил, чтобы рассказывать историю России, нужно быть большим фанатиком современности, а он человек пожилой и быть фанатиком ему не пристало. Есть у них в университете молодой преподаватель истории Соколов – вот он как раз подходящий человек. Но историю России Северский, конечно же, знал в ее классической интерпретации. С большим интересом относился к истории Урала и Екатеринбурга. Тем более что университет располагался в здании, принадлежащем ранее купцам Харитоновым – место историческое, по-своему сакральное, несомненно, загадочное и очень красивое. Потом Мария Андреевна плавно перевела разговор на меня. Пришлось немного рассказать о себе, что я из бывших, что до двенадцатого года мы с родителями жили в Екатеринбурге, после уехали в Петербург, а здесь у меня остались дедушка и бабушка. В Петербурге я поступил в университет. В восемнадцатом году родители погибли, я прервал учебу, и мне удалось вернуться обратно. Здесь в двадцать первом году я похоронил дедушку и бабушку, а теперь живу один и работаю нэпманом. История получилась грустной и, чтобы как-то сгладить впечатление, я рассказал о своей первой успешной сделке.

Было это, кажется, осенью двадцать второго. В один из дней я пошел на Хлебную площадь, тогдашний центр торговли. Хотел купить еды. В то время с едой было не просто. Таких роскошных магазинов, как сейчас, еще не было. Только окрестные селяне могли что-то предложить со своих огородов, побаловать творогом, курами да яйцами. У спекулянтов можно было купить соль, сахар и даже шоколад. Или выменять это на серебряные вилки, меховую горжетку или фарфоровую статуэтку из старого бабушкиного буфета. У меня были деньги – осталось кое-что от родителей и от дедушки с бабушкой. Шоколад я не покупал, но и не особо сдерживал себя в удовольствиях. Так что настроение у меня было эдакое развеселое.

На площади встретил парня чуть постарше меня. Он задумчиво стоял среди базарной суеты, одной рукой прижимая к себе мешок, в другой руке зажимая два ершика для примусов. Выглядел он нелепо, а я был молод и нахален, грех было не подойти к парню и не поинтересоваться: «Что, гражданин, не знаете, куда все ершики засунуть?». – «Не знаю, – честно ответил он, – сделать-то я их сделал, а продавать их не умею. Слушай, купи, а?». – «Зачем?». – «Продашь – заработаешь денег, я тебе потом еще сделаю». Я подумал, огляделся по сторонам и сказал: «Есть идея как их продавать. Пойдем». Я вывел парня к одному из входов на Хлебную площадь, поставил в ряд к таким же нелепым продавцам и сказал, чтобы он продавал ершики по 50 копеек за штуку. Парень удивленно посмотрел на меня: «Я их вообще-то по 10 копеек продавал». – «Вот потом я у тебя все по гривеннику и куплю, а пока стой и всем говори, что цена – полтинник. И еще, не стой столбом, расхваливай товар. Ты кем был раньше?». – «У Агафуровых работал. Приказчиком». – «Вот и вспоминай прошлый опыт». Сам я отошел от парня метров на сто и начал предлагать ершики, проходящим мимо гражданам за 14 копеек. При этом я вовсю нахваливал товар и говорил, что лучше не найти. Минут через десять ко мне подошел первый покупатель, потом второй. Часа за три я распродал все ершики у себя и у моего партнера, напоминаю, по 14 копеек за штуку!

После удачного завершения сделки, мы с парнем поделили доход и с тех пор работаем вместе. И до сих пор мой партнер Михаил не знает, сколько гадостей про него говорили люди, которые покупали ершики у меня.

История про нашу с Михаилом первую сделку вызвала у Северских живейший интерес. Для них, людей академичных, эта бретерская сторона жизни была неизвестной и немного страшной, но послушать истории из нее со счастливым концом интересно и приятно.