Зивелеос. Книга первая

Из окна пятого этажа вырвалось белое облако и понеслось ввысь и в сторону от этого места. Очень быстро оно скрылось из виду. Офицеры покинули машины. Все смотрели в сторону исчезнувшего облака. На улице собралась толпа зевак. С сиренами подлетали на машинах медики. Солдаты выносили тела, снимали противогазы. Офицеры кинулись к ним с расспросами. Остальные свидетели спали.

Генерал Казёнкин хмуро стоял возле своего Мерседеса, понимая, что операция не удалась. Что происходило в суде, никто пока не знал. Докладывать было почти нечего. Загудела рация в машине. Казёнкин сел в переднее кресло и взял трубку, ожидая разноса от руководства. Но в трубке звучало нечто другое. Докладывал дежурный управления о том, что над площадью Маяковского неподвижно зависло странное белое облако.

– На какой высоте? – заорал Казёнкин.

– Говорят метров сто или двести. Снизу определить трудно, – ответили в трубке.

– Всё еду. Держите меня в курсе.

Крикнув Скорикову, чтоб следовал за ним, Казёнкин махнул водителю, и машина рванулась на полной скорости. Непрерывная сирена взволновала собой воздух Москвы, опережая движение службы безопасности.

На площади Маяковского всё было как обычно. Движение в субботу не досаждало так, как в будние дни. Людей по обыкновению было много – всё-таки центр города, но никто не обращал внимания на едва заметное в высоте сигарообразное белое облако. Засёк его случайно один из сотрудников службы безопасности, оказавшийся в этом районе, и наблюдавший ранее такое же облако, но голубого цвета, когда Зивелеос вылетел из ночного клуба. Акцентировать внимание прохожих на непонятный летающий объект сотрудник не стал, а позвонил дежурному в управление. Теперь и старшие офицеры смотрели на облако, привлекая собой внимание прохожих, которые тут же задрали головы в том же направлении.

Избежать сенсации было невозможно. Спустя несколько минут, начали появляться первые корреспонденты с фото и кино камерами. У одного из них генерал попросил на минутку видео камеру с большим увеличением. Но кроме белого светящегося отражения, в объективе ничего не было видно. Очевидным казалось, что облако не движется.

Корреспонденты окружили офицеров, спрашивая не Зивелеос ли это, и что известно относительно сверх человека. Не отвечая на вопросы, генерал Казёнкин снова сел в машину и позвонил генералу Дотошкину.

– Полагаю Сергей Сергеевич, что это Зивелеос, и вполне возможно, в спящем состоянии. Наши бойцы говорят, что видели его. Он подхватил девушку, очевидно, Иволгину, поскольку её не оказалось среди пострадавших, и исчез с нею. Думаю, нельзя терять ни минуты. Газ действует не очень долго. С земли мы не достанем. Высоко. Предлагаю вызвать вертолёт и попробовать захватить его в сеть или сделать так, чтоб уж не проснулся совсем.

– Вы с ума сошли? – рявкнул вдруг Дотошкин. – Вы в эфире.

– Прошу прощения, Сергей Сергеевич. Это была шутка.

– Немедленно приступайте к её выполнению!

Телефон отключился. Надо было выполнять приказ. Генерал Казёнкин позвонил в больницу Склифосовского, куда отвозили всех пострадавших и попросил дежурившего там офицера немедленно связаться с ним, как только уснувшие будут просыпаться и дадут показания.

– Главным образом мне нужна судья. Попросите врачей поработать в первую очередь с нею.

Оставив на площади майора Скорикова для координации действий, генерал помчался в аэропорт к вертолётам, вызвав туда же экипированную бригаду дегазаторов.

Маша и Тарас Евлампиевич сидели в отдельном кабинете, обставленном различной аппаратурой. Здесь было много непонятных для непосвящённого человека приборов и устройств. Но сейчас их внимание было направлено на радиоприёмник. Они сидели возле него с самого утра, как только Николай отправился на спасение своей Танюши. Здесь было слышно не только то, что говорил им Николай в микрофон, вмонтированный в куртку, но и то, что доносилось из часов, подаренных Тане Николаем. Там тоже был микрофон. Часы Самолётову дал Тарас Евлампиевич, когда понял, что Николай влюбился и летит на вечернее свидание с девушкой.

Они слышали всё, что происходило в суде, как слышал это и Николай, устроившийся на крыше здания суда, готовый появиться в любую минуту, когда потребуется его помощь.

Она потребовалась, и он героически боролся за честь своей, теперь уже точно можно сказать, подруги и не только за это. Но именно желание спасти честное имя девушки заставило Николая раскрыть сначала своё имя, а затем и лицо.

– Что он делает? – воскликнул в ужасе Тарас Евлампиевич и схватился за голову, когда услыхал, что Николай открывает своё лицо.

– А если бы там была я, деда, что бы ты сделал? – спросила Маша, укоризненно глядя на Тараса Евлампиевича.

– Ну-ну, ты права, – согласился, тяжело вздохнув, седобородый старец. – Для него эта девушка, наверное, так же дорога сейчас, как мне моя внучка.

– Если не дороже.

– Нет, для меня дороже тебя ничего нет.

И тут из динамика донёсся звон стекла, затем крик Николая Тане, взрывы, последние слова судье, а через некоторое время всё стихло и вдруг послышалось: «Не знаю, что со мной, но я засыпаю» и следом другие, девичьи: «Я тоже».

Николай Евлампиевич откинулся на спинку кресла и схватился за бороду.

– Машенька, они заснули. Он снял усы, что б его можно было узнать. Ты представляешь?

Маша застыла в ужасе, не зная, что сказать.

– Надо их спасать, внучка.

– Как?

– Поедем туда немедленно. Они в воздухе. Заснули, значит, движение прекратилось. Висят где-нибудь. Самое плохое, если их заметили. Если нет, то не так страшно. Проснутся и улетят. Но возможно, что их отравили. Там что-то взрывалось. Однако я не могу допустить, что бы власти пошли на отравление стольких людей. Там ведь был полный зал народа, а это не шутка. Скорее всего, применили сонный газ. Открой на компьютере карту Москвы, смотри Юго-Западный район. Это там. Прошло всего три минуты. Он должен был лететь к нам. Вот и смотри, где могут оказаться.

– Так, вижу, дедушка. Если сразу к нам направлялся, то короче всего через центр. Но что мы сделаем?

– Во-первых, возьмём с собой наше оружие на всякий случай. Этим отобьём от них любого и от себя в случае чего.

– А во-вторых, давай возьмём ампулу с нашатырным спиртом, – вставила Маша, – и ружьё, которым я усыпляю зверей.

– Чудесная идея, внучка. Нет, ты у меня чистое золото.

– Деда, потом будешь хвалить, – смутившись, сказала Маша. – Одевайся и поехали.

Через несколько минут машина машина (в первом слове ударение на первый слог, а во втором на второй) мчалась по лесной дороге в сторону города.

Генерал Казёнкин садился в вертолёт Ми-8МТ. С ним села целая бригада бойцов, с большими рюкзаками набитыми специальным снаряжением и химикатами. В вертолёт погрузили верёвочные лестницы, парашюты, багры, другое оборудование на случай непредвиденных ситуаций, кино и фото аппаратуру и одного журналиста военного информационного центра.

Маша выехала на Садовое кольцо. Радовало, что была суббота. На кольце не было пробок. Подъезжая к Тверской по Большой Садовой, Маша сказала совершенно спокойно:

– Деда, я его вижу. Вон там впереди. Почти над рестораном Пекин. Боюсь, высоковато для моего ружья.

Со всех сторон к площади подходили, подъезжали, и повсюду толпились люди. Все смотрели вверх. Облако не очень хорошо видное на фоне неба всё же было заметным. Пролети оно, никто бы и глазом не моргнул, но когда неподвижно да по подсказке других, все замечают.

Близко подъехать не удалось. Милиция не разрешала останавливаться и предлагала свернуть в проулок. Центр перекрывали. Маша поняла это вовремя и остановилась пораньше, не доезжая площади.

– Что будем делать? – спросила она.

– Подождём немного. Подумаем.

Из динамика связи с Николаем ничего не было слышно. Если бы Николай или Таня хотя бы тихонько похрапывали, микрофон уловил бы этот звук, но сон обоих был глубоким и беззвучным.

Но вот послышалось равномерное постепенно усиливающееся тарахтение.

– Что это? – спросила Маша.

– Кажется, вертолёт, – ответил Тарас Евлампиевич, и густые давно поседевшие брови сошлись к переносице, выказывая возросшее беспокойство. Нужно попытаться их срочно разбудить, внучка. Но как?

– Попробуем подъехать со стороны Тверской, – предложила Маша, но тут же отказалась от этой мысли. – Нет, деда, можем не успеть. Слишком много транспорта впереди. Всех останавливают. Не получится ближе. Придётся мне рискнуть и пойти отсюда пешком до Пекина. Попробую забраться на крышу и оттуда стрельнуть ампулой. Должна достать.

Тарас Евлампиевич возражать не стал, но предупредил внучку: