Зивелеос. Книга первая

Офицер нажал кнопку. После предложения Тани сесть магнитофон помолчал.

– Что такое? – удивился майор.

– Может, целуются? – предположил офицер связи.

– Возможно.

Затем прозвучало «Ма-ма».

– Откуда там ребёнок? – опять удивлённо спросил майор.

– Вот и я не понял, – ответил связист. – Не принёс ли он ей ребёнка?

– Чёрт знает что! Стоп! – опять скомандовал Скориков. – Она просит его раздеться, чтобы не парился. Повтори ещё раз.

Оба слушают снова этот кусок.

– Да-а, – протянул Скориков, – и говорит с ним на «вы». Либо только познакомились, либо он стар для неё. А чей ребёнок? Шарада какая-то. Ну, давай дальше.

И тут же снова раздалось «Стоп! Повтори!» Теперь майора удивил ответ мужчины на предложение раздеться «Не имею права».

«Отвечает, как военный», – подумал Скориков. И вдруг его осенила мысль.

– Слушай, а не милиционер ли этот мужик? Он при исполнении, а потому в форме и не может раздеться. Торопится уйти и потому отказывается от кофе. Но девушку знает и называет Танюшей. Ну да, они знакомы. Она же молода, а этот участковый, скорее всего, подкатывается к ней. Но с ребёнком неясность пока. Крути дальше.

И снова звучит:

– Стоп! Крути снова… Что за чёрт? Почему она называет его мистером икс? А он и не спорит. Что значит «Придут другие времена, а пока будем знакомы так, как есть»?

– Вот и я не понял, – поддакнул офицер связи.

– Ну, давай порассуждаем. Может, они разыгрывают спектакль? Не фокусы ли это чёртова Самолётова? Он же такой выдумщик. А она тоже к сцене привязана. Правда, певица. Ну да, есть же опера про этого мистера икса. Помнишь, фильм был даже. Там поётся «Всегда быть в маске судьба моя». По-моему Георг Отс исполнял. Что-то у меня такое впечатление, что Самолётов опять нашёл наши жучки и они поют для нас специально. Как думаешь?

– Товарищ майор, давайте до конца дослушаем. Тут есть нюансы.

– Да, конечно. Давай.

Следующий кусок майор слушал, не прерывая.

«– Таня, я слышал, вы говорили с девочками о суде. Разве намечена дата?

– Намечена. Суд должен состояться завтра. Они очень спешат. Думаю, у меня с моим заявлением ничего не получится. Слишком большие люди стоят за этими негодяями.

– Конечно, но вы не сдавайтесь. Там ведь будут ваши друзья?

– Ну, а как же?

– Знаете что, вы не хотите выйти на балкон? Мне действительно несколько жарко».

Магнитофон замолчал. Майор вопросительно посмотрел на офицера связи.

– Дальше ничего нет, товарищ майор. Я имею в виду, что ничего не говорят. Балкон у нас не прослушивается.

– Но они же вернулись когда-то?

– Вот не слышно этого. Что-то скоро стукнет. Потом с пол часа мёртвая тишина. Затем снова какой-то стук, словно кто вошёл, стук каблуков, звук отпираемой двери, опять каблуки, очевидно, она возвратилась из ванной и шелест одеяла. Короче, она легла спать.

– Вдвоём?

– Это непонятно.

– Плёнка не кончилась у тебя?

– Да нет, утром бабушка её будила и по разговору не видно, что кто-то ещё есть в постели.

Майор почесал в затылке.

– Погоди-ка! – закричал он возбуждённо. – Крутани ещё раз концовку.

Офицер связи включил со слов «Таня, я слышал, вы говорили с девочками о суде…»

– Стоп! – в этот раз тихо приказал Майор. – Ещё раз.

Он слушал третий раз с широко раскрытыми глазами, сжимая в возбуждении кулаки.

– Мы дураки, – сказал он, наконец. – Этот человек уже был в комнате и слышал разговор Иволгиной с подругами. Но они его не видели, раз она потом с ним поздоровалась. Но она и не удивилась его появлению. Она его ждала. Возможно, он был и не в комнате, а на балконе. Но у неё, между прочим, тринадцатый этаж. Это, если не ошибаюсь, чуть ли не середина дома по высоте. Так что ни с крыши, ни с земли туда снаружи не заберёшься, если только не летаешь. А не тот ли это был у неё, кого мы и ждали? Вот что я думаю.

С этими словами майор Скориков схватил магнитофонную плёнку и помчался докладывать генералу. Через несколько минут он доказал руководству, что Иволгину вчера навестил сам Зивелеос, и что тот не случайно интересовался судом девушки. Зивелеос, по мнению Скорикова, собирается посетить здание суда. Операция по захвату Зивелеоса немедленно началась.

Вместе с осколками стекла в комнату влетел Зивелеос. Он пролетел по комнате, сделав круг и, приняв вертикальное положение, опустился рядом с Таней со словами, грохотом оглушившими присутствующих:

– Я, Зивелеос, готов подтвердить, как свидетель, то, что Иволгину насильно усадили в автомобиль эти два человека. Вы почему-то забыли обо мне, но я здесь.

В помещении воцарилась тишина. Четверо парней с испугом смотрели на своего обидчика. Им сразу стало ясно, что ничего хорошего это им не сулит. Смертельный страх обуял парней.

Судья была женщиной и, как всякая женщина, была подвержена эмоциям и не легко воспринимала неожиданности, поэтому первые мгновения тоже молчала.

Зивелеос повернулся лицом к парням, инстинктивно отшатнувшихся и пересевших от него подальше.

– Вам никуда не уйти от меня, гады. Признавайтесь немедленно, как было дело, или я серьёзно задумаюсь о вашем существовании на этой земле. Говори ты, толстый! Это ведь ты самый речистый сегодня.

У Зивелеоса в руках появилась чёрная трубка. О ней раструбили давно все газеты, и потому объяснять её назначение сегодня не было необходимости. Парень с бандажом на шее вскочил со стула и запричитал, глядя на Зивелеоса и его руку.

– Да, извините. Я признаюсь, мы сами преследовали эту девушку. Нам она понравилась, и мы хотели её пригласить в ресторан, а она отказалась и стала убегать. Тогда мы догнали её на машине и решили проучить за отказ. Вот и всё.

Дело в заседании начинало принимать другой оборот. Судья оказалась в чрезвычайно тяжёлой ситуации. Зивелеос заставил говорить то, что не планировалось. Отцы парней за это не похвалят. Но и с Зивелеосом спорить казалось невозможным. Кто знает, что он может выкинуть. Непонятное всегда пугает. Однако Зивелеос, как начинала понимать судья, хотел правосудия и появился здесь в качестве свидетеля. Этот шанс нужно было использовать. Слово у судьи было единственным оружием, и она решила попробовать воспользоваться им.

– Господин, или не знаю, как вас лучше называть, Зивелеос. Вы говорите, что пришли сюда в качестве свидетеля. Почему же вы силой заставляете говорить ответчиков? Они боятся вас и могут наговорить на себя всё, что угодно. Суд не может принимать во внимание такие показания, данные под очевидным давлением. И вообще, я бы хотела сказать вам, что не одобряю ваших методов, о которых все говорят. Вы появляетесь, где хотите и силой отбираете деньги пусть даже и на благородные цели. Но насилие есть насилие. Радикализм ваших взглядов и всё поведение превращают вашу жизнь в сплошной детектив. А разве для этого живут люди?