Траектории СПИДа. Книга первая. Настенька

Тогда Настенька, конечно, понимала, что на самом деле никакой рогатый не придёт и не испугает её, если она будет упоминать чёрта, как обещала бабушка, но тут во сне, когда она уже видела чёрта, ей не хотелось с ним вновь встречаться, и она послушалась бабушкиного совета и не стала называть рогатого. Но чёрт, повидимому, услыхал её мысли и отозвался ехидным смешком:

– А я и так здесь. Настенька опять увидела над собой улыбающееся газетное лицо и обратила внимание на то, что обладатель его снова в сером пиджаке, но надетым на голое тело, а из головы, как в первый раз, начали опять расти рога.

– Ну, чего же ты пристал ко мне, у дьявол! – Закричала Настенька, а человек, перерождающийся в дьявола, продирижировал в воздухе рукой, отчего музыка в машине стала играть громче и сказал:

– Вот так, Настя, только вперёд. Сама пойми, иного пути у нас просто нет.

Настенька отвернулась от нагло смеющегося лица, увидела мелькание деревьев за стёклами машины и упрямо проговорила:

– Ну почему же нет. Вы бы хоть спросили. Я и сама хочу любить, но не так же, не силой. – И она попыталась ещё раз вырваться, отталкивая чёрта в грудь, а тот замычал протяжно пьяным голосом:

– Ну-у-у, не балу-у-уй, крошка.

Глаза Настеньки в который раз открылись и опять ничего сначала не видели. Однако каким-то шестым чувством она поняла, что ею овладел Вадим. Да теперь это был он, о котором она столько думала весь вечер, сидя у себя в комнате в Ржевском переулке, о встрече с которым строила воздушные замки, которого ожидала увидеть перед собой стоящим на коленях.

Первая мысль, которая пришла в голову, что вот он, наконец-то, с нею и, конечно, не знает, что с нею произошло, иначе не пришёл бы. Да, может, это всё же был сон? И Настенька осторожно спросила:

– Вадим, ты разве не знаешь, что тут уже были до тебя?

Она ждала, что он скажет: “Да что ты выдумываешь, милая? Ты же крепко спала, а я сидел всё время рядом" и тогда она сильно-сильно обнимет его и расскажет о снах.

Но Вадим ответил совсем другое вялым пьяным голосом:

– Ну и что с того, что были? Ты не переживай, это нужные люди. Слушай музыку и расслабься.

Настенька не хотела плакать, она старалась изо всех сил сдержать слёзы, но те потекли ручьями, словно именно они поняли трагедию, состоявшую в том, что Настеньку, такую далёкую от всей этой грязи, пригласили к каким-то нужным людям, и Вадим, с которым она хотела связать всю свою жизнь, поверив в любовь, так спокойно говорит об этом. Глаза плакали, а губы торопились высказаться, пока слёзы не вызвали рыданий:

– Вадим, как же так? Я ведь не хотела этого. Зачем же ты…

Она не успела договорить, когда Вадим, чуть отжавшись на руках от её груди, вдруг совсем другим рассвирепевшим голосом рявкнул:

– Да-а? Не хотела? А я хотел, когда ты меня в ресторане при всех по щекам ляскала? Я хотел тогда?

И тут же успокоившись неожиданно, Вадим снова прижался к её груди и умиротворяющим голосом произнёс:

– Ну да будет об этом. Всё прошло.

Слёзы, катившиеся из глаз Настеньки, после упоминания Вадимом события в ресторане "София" мгновенно прекратили свой бег. Глаза сразу стали сухими и одновременно у неё пересохло во рту. Необычный жар ударил в щёки и пошёл по всему телу. В ушах зазвенело почти так же сильно, как после бокала с водкой, так что даже звуки музыки из сознания исчезли, оставив в ушах только звон, раскалывавший голову.

Но вот миг физического потрясения миновал, Настенька стала приходить в себя и, проглотив не то слюну, не то комок, застрявший в горле, она спросила твёрдым жёстким голосом:

– Так значит, ты всё это специально со мной устроил?

– А ты что думала, тебе это даром пройдёт? – ответил Вадим. – За всё отвечать нужно, голубушка. Я обиды не прощаю.

Настенька не знала, что по своей природе человек может быть фантастически сильным. Много ещё чего не разгадано учёными в человеке. Почему, например, в минуту смертельной опасности, спасаясь бегством, иной человек может совершить гигантский прыжок, какой никогда не повторит в обычных условиях? Почему в крайне критических ситуациях у него находятся силы удержать на себе непомерный для него вес, забраться высоко по гладкому как зеркало стволу дерева, продолжать стрелять по врагу, когда всё тело у самого давно изрешечено пулями?

Настенька не знала и не думала об этом. Просто внезапно в неё ворвалось и охватило всё тело то состояние, что было там, в ресторане, когда этот же человек обидел, нет – оскорбил горячо любимого ею человека, но теперь это состояние как бы усилилось мгновенно в сотни раз. Места для мыслей не осталось. Руки и ноги сжались пружинами и резко выпрямились с такой небывалой силой и скоростью, что тяжёлое тело Вадима взлетело в воздух и, перевернувшись по крутой траектории, шлёпнулось спиной на пол.

Кнопки магнитофона, стоявшего на тумбочке, были пойманы затылком падающего тела, хрустнули от мощного удара вместе с треснувшими костями и музыка, захлебнувшись в хлынувшей на пол крови, оборвалась.

Сказать, как быстро Настенька поднялась с постели, невозможно. Скорее всего, она начала стремительное движение к тому, чтобы покинуть это ненавистное теперь место, ещё до того, как отброшенное ею тело врага успело опуститься.

Занятая одной мыслью – уйти, она не заметила наступившей в комнате тишины. Перешагнув спинку кровати, Настенька наощупь находила одежду, автоматически одевалась, напрочь забыв о застывшем на полу человеке. Точнее она держала его в поле своего внимания, но другим седьмым или десятым чувством, которое радовалось тому, что он пьян и не скоро очухается, и, может, она успеет уйти до его пробуждения.

На первом же месте её сознания был ужас всего происшедшего с нею. Она поняла окончательно, что всё это не было сном, что она и правда теперь перестала быть той самой счастливой девочкой, которой была всего несколько часов назад, что теперь она женщина, по-настоящему взрослая, но опороченная, которой придётся самой расплачиваться за свои глупости. Да отвечать придётся за всё самой.

Найдя ногами туфли, оказавшиеся рядом с босыми ногами лежавшего неподвижно Вадима, Настенька быстро надела их и собиралась выйти, как взгляд глаз, присмотревшихся к темноте, упал на простынь.

Настенька ужаснулась мысли о том, что утром или, когда Вадим очнётся и включит свет, он начнёт смотреть на следы любви и, кто знает, что будет говорить или думать по этому поводу.

Не задумываясь долго, Настенька сдёрнула простыню, скомкала в руках, подошла к едва светящемуся за тяжёлыми шторами окну. Откинув половину занавеси, легко обнаружила форточку, за которой видны были струи снега, освещавшиеся светом следующего, а то и выше этажа.

Распахнув форточку, Настенька вытолкнула простыню и та, подхваченная порывом метели, распласталась по воздуху белым пламенем и понеслась вдаль, никем не замеченная среди белого снега, чтобы, будучи унесенной за сотни метров сильным ветром, потом всё-таки упасть на землю и продолжать перемещаться до ближайшего дерева, которое остановит её и отдаст значительно позже любопытному прохожему или водителю машины, убирающей снег.

Захлопнув форточку и не зашторивая окна, Настенька выбежала из комнаты, обрадованно заметила, что дверь в другую комнату закрыта и оттуда не доносятся голоса, быстро переобула обувь, схватила свою сумочку, шубку и шапку и осторожно, чтоб не шуметь, открыла дверь и вышла в коридор.

В голове происходящее вокруг отпечатывалось автоматически, но как с плохо настроенным объективом фотоаппарата – расплывчато, с неясными контурами.

Вот из соседней по коридору квартиры, чуть не сбив Настеньку с ног, высыпала ватага пьяной молодёжи. Двое или трое из них дрались, а другие либо пытались их разнять, либо помогали противникам. В пылу борьбы все ввалились в прихожую, из которой только что сбежала Настенька.

Сама она уже мчалась по коридору к лифту и не могла видеть, как один из дерущихся, получив сильный удар, отшатнулся к двери комнаты , что была справа, навалился на неё и она открылась под тяжестью фигуры, позволив ей упасть, увлекая за собой соперника прямо на лежащего Вадима.

В тёмную комнату ворвались и разнимавшие. Образовалась куча мала, в которой отягощённые выпивкой и жаром борьбы люди долго не могли разобраться, что происходит и кто кого колотит, пока кто-то не догадался нащупать выключатель и включить свет. Правда и он не сразу помог.

Участники драки начали подниматься и расходиться, продолжая спорить и кричать по поводу чьей-то измены, чьей-то чрезмерной ревности, когда один из последних, собиравшихся выйти из комнаты, вдруг обратил внимание на лежащего на полу Вадима.

– Эй, а это кто? – Спросил он, пытаясь поднять лежавшего за руку, но сразу сообразил, что тут что-то не то и позвал на помощь.

Пьяная компания, не успев уйти, вернулась. Поднялось волнение, прибежали ещё люди, вызвали скорую помощь. Никто не мог понять, как незнакомец (Вадима тут не знали) мог ввязаться в драку и что с ним случилось, как он мог так разбить голову и разорвать шею, почему он раздет?

Врачи увезли Вадима, но по пути он скончался. Позже сотрудниками милиции был составлен акт, из которого следовало, что во время пьяной драки при неудачном падении и будучи сам в состоянии сильного алкогольного опьянения погиб случайно оказавшийся участником драки студент пятого курса института иностранных языков имени Мориса Тореза Вадим Демьянович Постников.

У его отца была другая фамилия, но об этом в акте не указывалось.

Дело было быстро закрыто по нескольким причинам. Во-первых, случайность смертельной травмы была очевидна врачам, и делать подробную экспертизу никто не счёл нужным. Во-вторых, родители покойного, зная о многочисленных пьянках и самых разнообразных похождениях сына, восприняли происшедшее, как грустное, но естественное завершение жизни беспутного ребёнка, и не просили докапываться до деталей. В-третьих, тем, кто, как и положено, открыл уголовное дело, вскоре было дано указание то ли по просьбе министерства иностранных дел, то ли откуда-то ещё сверху о необходимости скорейшего закрытия этого дела с пьянкой. Но хорошую взбучку факультетскому руководству дали за коллективную пьянку, а некоторых аспирантов, участников пьяной потасовки, попросили из аспирантуры.

Фамилии участников застолья, центром внимания которого была в тот злополучный вечер Настенька, ни в одном документе по делу не фигурировали.

Ну а что с Настенькой? Она, покинув университет, долго шла пешком, обдуваемая метелью, не зная как появиться домой и что сказать, думая, что вся её жизнь оборвалась и, может быть, самое лучшее для неё – это уехать в глушь, в деревню, чтоб никого больше не видеть кроме коров, лошадей да птиц, которые никогда не предадут, не оскорбят, не обманут.

Она вспоминала, как долго пыталась отбиться от настырного Вадима и теперь ей казалось странным и невероятным, что она смогла уступить его уговорам. Она пыталась прокрутить в голове видео плёнку событий, связанных с их взаимоотношениями, и не смогла найти ничего такого, что заставило привлечь её внимание к этому хаму, подлецу и развратнику. Ничего достойного её внимания. Почему же она сдалась?

Вспомнилось лишь в качестве оправдания, что она хотела перевоспитать Вадима, затем то, что она решила, будто пора ей стать женщиной.

– Вот и стала, радуйся теперь, – говорила она горестно себе. – Повесь об этом объявление и посмотри кому это нужно.

Вопрос о том, кому это нужно, навёл Настеньку на мысль, что именно это её заботило – кому она нужна сегодня со своими идеалами чистой настоящей любви. И она горько спросила себя: