Лечение водой

На этом разговор заканчивается.

«Мне позвонили, позвонили… Уртицкий там работает… – и вдруг Левашов чувствует эту жаркую, больную мысль – она неотвратимо заворачивается в воспаленном мозге и… он слабо поддается ей: только я перестал звонить Ире – мне позвонили. Уртицкий распорядился – чтоб подтолкнуть меня – чтоб я общался с ней дальше… А-а-а-а-а, а-а-а-а-а-а! (Господи, да кому я вообще там нужен – мне все это кажется!..) Да, да, чтобы как бы показать мне что вот я общаюсь с ней отношения завязываются и с премией все идет… я же посылал им справку, посылал! Зачем они еще мне звонят?..

Я прошел в полуфинал! О Боже! – радостный всколых. – Я прошел! Все будет хорошо!

Больные мысли – тык-тык – больные – заворачиваются в горячей мозговой пульпе.

…я не звоню не звоню Ире несколько дней – меня хотят как бы стимулировать стимулировать этим звонком этой весточкой чтоб я продолжал отношения…

Я больше не буду ей звонить – и точка».

Ну вот. Держись, – слышит в голове глубокий Олин голос. Это блок.

Глава 14

I

– Я врач, я должен бороться за жизнь… То, что я делаю, это смысл моей жизни.

– Я понимаю, – ответила она.

– Может быть, мой пациент что-то не сделал еще… может, он тоже идет к чему-то всю жизнь… и вот сейчас она оборвется. Поэтому я должен изо всех сил стараться спасти…

– А если бы они были просто счастливы – и всё?

– Мои пациенты? Да, конечно. Вот только счастливы – по-настоящему.

– Занимались бы только спокойным созерцанием… – продолжала она, размышляя. – Окружающих… вещей.

– Для этого им нужно нечто большее, чем наша жизнь. Чем весь этот ежедневный бег. Затирающий свет, который есть в каждом человеке. Просто созерцать, да… и тогда все конфликты исчезнут.

Левашов отрывается от компьютера… отсаживается на кровать.

Он все поглядывает на компьютерный текст, только что напечатанный… На горящем экране…

Страшная вспаренная измученность – в голове, в шее, во всем теле – «как же я смог выжать из себя… эти буквы, слова. И ведь еще тысячи раз смогу.

Нет, все так и должно… я ничего не выжимал».

Потом он почему-то представляет себе Гамсонова. Тот стоит у окна, в своей новой квартире и смотрит вниз на двор, через стекло. И солнечные коридоры тоже как из стекла; с матовыми, оранжевыми гранями… Кубы, пирамиды света, закатные, янтарные, тонут друг в друге, исходят друг из друга…

Но Костя… он почти совсем не может «нарисовать» себе улицу за стеклом… кроме этого света. Но словно чувствует… там идет какой-то прохожий во дворе? Некий человек… через все эти лучистые конструкции. О чем он думает? Он любит кого-то… или держит обиду? И теперь в этот момент… вспомнил о ней?

Нет… не должно быть конфликтов…………………………………………………………..

……………………………………………………………………………………….

II

…Звонок с премии, который поначалу вызвал у Кости очередное недоверие и страх… позже к вечеру, чем больше он думает, уже приходит в затаенную радость, даже эйфорию. Ему очень весело, озаренно, внутри просыпаются новые надежды. Раз позвонили с премии – это уже очень хорошо! «Это значит, я фаворит! Надо готовиться к победе! Уртицкий все же что-то упустил, что мне позвонили… он уже выдал там рекомендацию и на попятную пойти не сможет – я выиграю!.. Господи, да имеет ли Уртицкий вообще ко всему этому отношение!» – вдруг поворачивается в голове…

«Нет, наверное, все-таки имеет. Лобов же не мог так случайно сказать об этой премии, когда позвонил мне. От Уртицкого там что-то зависит – это безусловно. Но…» В Косте все больше крепнет уверенность, что теперь он выиграет и «зря-то так нервничал».

В любом случае, это хороший знак. И с чего бы им звонить и спрашивать какую-то биографию… «…Тем более, что я отправлял ее… Значит, хотят как

бы подготовить меня… конечно, чтобы это не было внезапно – ведь там столько славы сразу свалится на меня. Да, да, они хотят, чтоб я был готов……

…………………………………………………………………………»

И вдруг опять телефонный звонок.

Костя отвечает…

– Привет, – произносит Оля.

– Э-э… да, привет. Что-то… случилось?

На самом деле, он поражен, что она позвонила. Испуган и обрадован…

Сама позвонила! Ведь девушки обычно не звонят. Но может…

– Да нет, ничего не случилось. Просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь.

У Оли детский, заботливый голос. До жути приятный, и говорит она так, будто ее рот чуть-чуть принаполнен водой.

– Хе… мне, на самом-то деле, лучше, потому что есть хорошие новости.

Хорошо, что позвонила.

– Интригуешь! Что за новости?

Он рассказывает, как ему позвонили с премии. И что он прошел в полуфинал.

– Видно, мне все же удалось обставить Уртицкого. А я сам и не предполагал этого.

– Что ты хочешь сказать?

– Зря я нервничал… да потому что Уртицкий просчитался. Он, конечно, не знает, что мне звонили. Не смог он все учесть. Ты понимаешь, о чем я, да? Он, конечно, хотел бы, чтобы все оставалось втайне от меня, пока я не выполню…

Костя сморщивается не то кисло-ехидно, не то смущенно.

– …условия. Ну ты поняла, о чем я, да?

– М-м-м… да, – в Олином тоне ехидная смешинка.

– Но он уже дал ход этому делу. Он же не может притормаживать и разгонять премиальный процесс в зависимости от…

Он опять смущается, не договаривает.