Формула порока

– Приятно познакомиться. Вы, Владимир, правы. Курение создаёт конфликтные ситуации в семье, на работе, в общественных местах, и фактически курение является одним из видов наркомании, а никотин является разрешённым наркотиком, впрочем, как и алкоголь. Оба эти вещества занимают достойное место в едином международном списке наркотиков, который пополняется ежегодно. Подобный список имеет и Россия, и в нём тоже присутствуют и алкоголь, и никотин, и кофеин.

– Если от папирос и сигарет один вред, то зачем государственные мужи разрешают их производить, продавать и использовать? – спросил Владимир.

– Быть может, чтобы полностью ввести население в зависимость или по иным не менее важным причинам.

Новому пациенту стало ещё тоскливее, что он родился и живёт в стране, где кое-какие люди иногда задаются вопросом, для чего их приучают к никотину и водке. Глаза наполнились слезами безысходности.

– Однако, надо думать, и в других странах табак выращивают и продают населению, а в Голландии свободно продают даже слабые наркотики, – вспомнил Владимир.

– Знаете ли, юноша, любые лёгкие и слабые наркотики приводят в обязательном порядке к сильным и тяжёлым, – прояснил ситуацию Василий Павлович. – Что же касается табака, привезённого в Европу каравеллами Колумба, распространению способствовало ложное представление о его целебных свойствах. Когда же первоначальный дурман рассеялся, на борьбу с курением встала христианская церковь. Выдыхание табачного дыма изо рта и ноздрей рассматривали в одном ряду с пособничеством дьяволу. А со слугами дьявола инквизиция расправлялась соответственно.

Дотоле сумрачный и молчаливый, Бармалей хилого телосложения с широким и высоким лбом прокашлялся. Глаза его оживились, в них появился блеск, хотя лицо продолжало оставаться спокойным. Его макушку покрывали длинные белые волосы, но у затылка они были аккуратно подстрижены.

Он, поглаживая седую бороду и шевеля белыми усами, заметил:

– Как известно, со слугами дьявола святые отцы разъяснительные речи вели в пыточных камерах, да на кострах.

– Истину глаголете, Иван Сергеевич, – выразил солидарность Василий Павлович и продолжил: – Но, когда королю Пруссии стало известно, что курильщику требуется меньше пищи, в прусской армии ввели обязательное курение для солдат. Как оказалось, впоследствии это был поворотный момент в легальном распространении ядовитого зелья. Причём другие европейские монархи последовали за Пруссией в целях экономии воинского провианта. Церковь тогда вынужденно смирилась.

– Это в средневековой Европе, однако к нам табак пришёл позже, – высказался Иван Сергеевич. – На Руси ещё в семнадцатом веке курение жестоко наказывалось, ясное дело, битием, а повторно замеченному в курении холопу аль купцу отрезали нос.

– Сурово, – Анатолий, проверяя все ли на месте, потрогал свой обширный боксёрский нос пальцами. – А когда же наши верхи повернулись к табаку?

– Насаждаться курение в России стало под влиянием Петра Великого, – ответил Василий Павлович. – Прорубая окно в Европу, Пётр Первый прививал на русской земле западные привычки, в том числе, как оказалось, и порочные.

– Лучше б Пётр Алексеевич прорубил дверь, – выдал Иван Сергеевич.

– Дверь к нам пытались прорубать, нарушая заключённые договоры, шведы, французы, немцы с европейской сворой, – сказал Василий Павлович. – Но когда мы, гоня супостата, через проруб ленную дверь вступали с геройскими штандартами в Европу, хитрые западные дипломаты связывали Россию матушку обязательствами и проруб ленную дверь закрывали на засов да на замок от русского медведя.

– Они и ныне трусят, – Иван Сергеевич сильно вздохнул и перекрестился.

– Чего им бояться? – удивился Владимир. – Мы же в последнее время уничтожили и продали кучу своего оружия.

– Европейцы боятся нас, как куст малины медведя, – пояснил Иван Сергеевич. – Боятся, что медведь просто завалится на куст и сомнёт его!

– Сомнёт, – уверенно согласился Анатолий. – Я, помню, читал у Алексея Толстого, что на ассамблеях Пётр Великий заставлял провинившихся упиваться вином до чёртиков.

– Да, в старые годы, – подтвердил утомлённо Иван Сергеевич. – Царь Пётр забавлялся, заставляя напиваться даже безвинных трезвенных людей.

– И сейчас кто-то в погоне за корыстными выгодами продолжает ввергать наших доверчивых сограждан в пучину наркотической зависимости, – продолжил Василий Павлович.

– В зависимость, которая привносит беды и от какой избавиться крайне тяжко. И особенно больно за подрастающее поколение. А Министерство здравоохранения уклоняется от реальной миссии по борьбе с курением табака, – Иван Сергеевич погладил свою бороду и перекрестился, – потворствуя избиению младенцев.

Его слова сочились пессимизмом и безысходностью.

– Может быть, этому министерству нужно громаднейшее море больных людей? – предположил Анатолий. – Если все будут здоровы, то кому, на, будет нужна армия врачей?

– Когда практиковал доктором Антон Павлович Чехов, без нынешних познаний и открытий, когорта докторов выглядела гораздо скромнее, – рассуждал Иван Сергеевич. – Одними и теми же таблетками уездный лекарь исцелял от всех болезней, а в особо тяжёлых случаях ставил пиявки.

– А к этим кровососам врачи опять вернулись, – заметил Анатолий.

– Ну, это чтобы лишнюю лапшу навесить на уши, – пояснил своё видение вопроса Иван Сергеевич и продолжил: – Но в дореволюционные времена врачи славились тем, что вкладывали душу в процесс излечения. Тогда врачами становились для оказания помощи страждущим, и врач со вниманием и сочувствием относился к пациенту. Однако в те времена почти в каждой деревне у врача был конкурент – знахарь. Но красное колесо прокатилось и по духовенству всех мастей, и по народным целителям и врачевателям. Конкурс же сейчас в любой медицинский вуз держится на высоком уровне, а в стоматологи так вообще рвутся безо всякого удержу.

– По всей видимости, имеются люди, которым нравится копошиться в гнилых зубах, – предположил Владимир.

– Рвутся, чтобы обеспечить себе заработок. Конкурс на этот факультет колоссальный, но большинство абитуриентов, ясное дело, слабо подозревают, что стоимость поступления в медицинский университет имени академика Павлова стоит всего-навсего десять тысяч долларов. А если б знали, то меньше бы ломали копья в желании получить данное образование. Так что медики, уже приступая к учёбе, сталкиваются с меркантильными сюжетами, далёкими от сострадания к ближнему, – Иван Сергеевич прискорбно закивал бородой, как бы соглашаясь с произнесённым.

– Вы хотите сказать, что студентам прививают денежный интерес, – заметил Владимир. – Но бесплатным бывает только сыр в мышеловке, за все в нашей жизни приходится платить.

Анатолий выпалил жёстко:

– Страданиями народа в нашей стране лечение больных оплачено на столетия вперёд, и настанет час, когда грабители предстанут перед судом.

– Будет Божий суд наперсникам разврата! – вспомнил Владимир.

– Можно посмотреть на медицинских работников и за рубежом, которые, как и наши, утверждают и внушают согражданам, что язвенная болезнь, ишемическая болезнь, радикулит, бронхиальная астма и другие заболевания лечатся могилой.

Иван Сергеевич говорил медленно, как бы припоминая что-то:

– Целые институты, однако, пыхтят, чтобы доказать именно это, чтобы запутать и усложнить проблему. Много кто надолго и надёжно расположился у кормушек, которые питают проблему здоровья.

– Таблеточная мафия зарабатывает миллиарды долларов, – вспомнил Владимир. – Моя знакомая в аптеке работает и получает настолько приличную зарплату, что сама удивляется.

– Чем лучше живут производители лекарств, распространители их, вся таблеточная мафия, тем больше больных и тяжелее их страдания, – высказал своё умозаключение Анатолий.

– Как по-английски звучит слово «лекарства»? – неожиданно спросил всех Василий Павлович.

Установилась тишина, и нарушил её малоуверенный голос Владимира:

– «Драгс», такие сейчас вывески на аптеках по всему городу.

– А как по-английски сказать «наркотики»? – вновь задал очередной вопрос печальный мужчина.

Владимир тяжело вздохнул и за всех ответил:

– Опять «драгс».

– Наркотическая зависимость и лекарственная зависимость звучат на английском языке одинаково: «драгс эдикшн», – сказал Василий Павлович.

– Получается, никотин, алкоголь и лекарства – это разрешённые наркотики, а таблеточная мафия – разрешённая наркомафия, – предположил осторожно Владимир.

– И это возможно в нашей стране, – согласился Василий Павлович. – Давайте посмотрим, чего стоит реклама табака. Стены метро, витрины магазинов, громадные транспаранты манят последовать примеру ковбоев и отдаться в руки никотина. Рекламных ковбоев уже выперли под зад коленом с их родины – США, где ещё четверть века назад запретили рекламу табака в СМИ. Во всех штатах действуют законы, запрещающие курение в общественных местах, за что введена ответственность в виде штрафов и даже тюремного заключения. Пачки американских сигарет имеют надпись «Курение вызывает рак лёгких». Совершенно конкретно, правда? В США проводится антинаркотическая кампания, возглавляемая президентом, который, кроме удовлетворения пани Моники, имеет ещё и кое-какие обязанности, но наша пресса трещит о сексуальном пыле первого парня США. По существу, ерунду преподносят за события, а на то, чему можно поучиться у американцев, в части профилактики и лечения наркотической зависимости, у нашего корреспондента и редактора кишка тонка.

– Многие, на, журналисты, возможно, боятся за свои драгоценные жизни, – предположил Анатолий и потрогал лейкопластырь.

– А может наркомафия прикармливать журналистов?

– Да, Вова! Ведь за всем на свете стоит экономика, финансы, а журналисты сами про себя везде и всюду трубят, на, что являются второй древнейшей профессией, на, – удручённо произнёс Анатолий, явно расстроенный своими предыдущими выводами.