Ужас замкнутого пространства. Криминально-политический детектив 2000 года

информации. Иначе головы полетят. Жильцов немедленно успокоить,

сказать, что через час-полтора все решим. Телефон их немедленно

отключить!

– Он и так не работает, там, говорят, что-то с кабелем.

– Прекрасно. Короче, ты меня понял? Немедленная и строжайшая

секретность всего дела. Особенно от прессы.

– Да, но…

– Станислав Андреевич, ты, вообще, понимаешь, что произошло,

происходит?

– Конечно.

– Действуй и без лишних разговоров. А я буду решать вопрос

«наверху».

***

Прибыловский вытер платком вспотевший лоб, прикурил сигарету и

налил себе стакан минералки из холодильника.

Разговор с фээсбэшником ему не понравился. Интуитивно Прибыловский почувствовал, что смерть Жирцова не явилась для Платонова неожиданностью. Его, как будто, удивили только место и обстоятельства.

Однако, Иван Евсеевич был прав: надо срочно засекретить дело.

Тут, как при любом политическом убийстве (а оно, нет сомнений, именно таковое) столько всплывет тайн и грязи, что с самого начала необходимо оградить доступ прессы. Иначе, потом работать просто не дадут.

– Слушай внимательно, майор, – обратился он к начальнику отделения, – мчись сейчас обратно в свою вотчину. Это фото изаявление пока останутся у меня. А в отделении отбери подписку о неразглашении у всех, кто знает о случившемся. Особенно, держать язык за зубами, если набегутся все эти… с телевидения, из газет. Вопросом займутся, похоже, на уровне министерства! Так что, уткнись в текучку, а про остальное пусть у тебя голова не

болит.

– Но, как же…

– Получишь благодарность в личное дело… за оперативность и

сообразительность. Ясно?

– Ясно. Я поехал к себе.

– Вот и молодец. Наше с тобой тут дело маленькое.

Проводив майора, Прибыловский пошел докладывать своему

непосредственному начальству о ЧП. Что там, на какой уровень

выйдет Иван Евсеевич Платонов – его проблемы. А тут субординация и свои правила игры.

***

На Лубянку Платонов ехал с тяжелым сердцем. С заместителем Председателя Александром Владимировичем Тучиным полковника объединяло нечто большее, чем служебные отношения. У них были общие крупные политические интересы, они играли всерьез и, зачастую, с огнем. И в этой игре Платонов привык подчиняться Тучину, чувствовать себя как бы младшим компаньоном.

Вот и теперь полковник Платонов чувствовал, что генерал Тучин по головке его не погладит. Ведь Жирцова «вел» именно он, Иван Евсеевич, и то, что произошло, будет поставлено в вину ему в первую очередь.

Сначала секретарь Тучина, очаровательная Леночка, не хотела

пускать Платонова, хотя и была осведомлена об особых отношениях

посетителя и шефа.

Однако, Платонов настоял на немедленной аудиенции у генерала

«ввиду чрезвычайной срочности и важности сообщения», после чего

секретарша скрылась за массивными двойными дверьми кабинета.

Через полминуты оттуда вышли два подполковника с неудовольствием

поглядевшие на Платонова, явившегося причиной перерыва в их

общении с генералом. Но Ивана Евсеевича эти мелочи сейчас не волновали. Он поспешно вошел в кабинет Тучина.

Генерал всей своей монументальной фигурой возвышался над рабочим

столом и даже в этом огромном кабинете смотрелся внушительно.

Для 52 лет он сделал неплохую карьеру в органах и поговаривали,

что должность зама для него еще не предел. А пока он курировал от «конторы» уголовный розыск и ряд специальных отделов МВД.

Увидев полковника Платонова, Тучин поднялся в кресле, молча пожал протянутую руку и тоном, в котором слышалось легкое

раздражение, спросил:

– По какому пожарному поводу ты отвлекаешь меня, Иван, от

важного разговора?

– Повод, Александр Владимирович, более, чем серьезный. В одной

коммунальной квартире на окраине жильцы часа два назад обнаружили