Пираты медного века

– Тихо, – сказал Скел ровным голосом, – или ночные духи унесут нашу удачу.

– В чем тут удача? – Харак смотрел то на сородича, то на чужака, который чуть расслабился, поняв, что немедленно его убивать не собираются. Наклонив голову, он вслушивался в слова Скела, – Мехви упокоился. Огонь в небе гаснет, и мы одни на чужой земле. Заканчиваем, и идем к нашим.

– Сейчас закончим, – Скел повернулся, стараясь, чтобы движения не были резкими, – мы отдаем духам тело Мехви – и в тот же миг видим его здесь. Ты не понимаешь?

– Ты говоришь, что…, – Харак осекся, поняв мысль, и покачал головой, – не может быть. Он не из детей Калкид. Он не носит мужского знака, не проливал кровь в море на жертве Мавару.

– Но он появился, когда мы потеряли одного из наших. И когда мы говорили, что нам нужен кто-то, способный рассказать о Далекой Земле, – проговорил Скел и осторожно протянул юноше руку ладонью вниз . Тот настороженно следил за ним.

– Увести его к нам, – продолжил Скел, продолжая тянуть руку в сторону юноши, который напрягся, но не отодвинулся . Скел медленно поднялся и кивнул юнцу. Тот тоже осторожно встал и скосил глаза на кусты .

– Хочет сбежать, – с усмешкой в голосе проговорил Харак, – может, и пусть бежит?

– Отойди в сторону, стань возле тех кустов, – сказал Скел ровным голосом и показал направление чуть заметным кивком головы, – только медленно. Не пугай его. Мы приведем его в лагерь. И говорю тебе, мы не пожалеем об этом.

Юноша, и сам догадавшийся, что сбежать не получится, а убивать его немедленно никто не собирается, сидел рядом, пока Скел засыпал пригоршнями песка тело Мехви. Это заняло немало времени, но, наконец, он поднялся. Закопать как следует не вышло, и все же тело ушедшего покоилось в выемке, кое-как вырытой на берегу и было присыпано тонким слоем песка и мелких камней.

– Прощай, Мехви, – произнес Скел, – Мавар примет кровь за тебя. Он больше не стоит над твоей душой, твоя жизнь принадлежит ночным духам. Уходи вглубь и не беспокой нас.

Он повернулся, юноша тоже привстал, видя, что к ним приближается Харак.

– Мы… есть… вода…, – произнес он на наречии Дальней Земли знакомые ему слова, и кивнул в сторону, откуда они пришли. Потом медленно поднял руку и показал туда.

– Прощай, Мехви, помни нас и не беспокой нашего сна, – произнес Харак чуть севшим голосом, глядя на нехитрую могилу товарища, и повернулся к Скелу.

– Мне жаль, что мы не можем остаться у тела на ночь, как заведено, – сказал он.

– Мы решили это на совете. Слова, чтобы умилостивить дух Мехви, произнесены, а кровь мы отдадим Мавару, когда будем в море. И этот юнец, пойдет с нами.

– Почему ты думаешь, что он пойдет?

– Я узнал его, – Скел дернул губой, показывая намек на улыбку, – это тот юноша, которого привели с девушкой в селение, когда земля начала колебаться. Его поймали на чем-то плохом, и я видел, как он бежал от своих. Они больше не рады его видеть. Понимаешь? Ему некуда идти.

– Этот человек вызвал гнев подземных духов? Заставил дрожать землю? – Харак резко остановился, – его нужно убить! Он навлечет на нас беду!

– Мы не на своей земле, и эти духи чужие нам, – сказал Скел, – он ничего не сделал ни Вздымающему твердь, ни духам черных вод, и через него нам сможет явиться их воля.

– Через него? – недоуменно спросил Харак.

Скел остановился и посмотрел на него, не скрывая раздражения.

– В море нельзя идти тем, кто настолько глуп, что не видит волю Мавара, даже когда она перед глазами. Не помнишь? А я говорил, что нам нужен тот, кто расскажет больше о Далекой Земле. И он появился. Или ты думаешь, это просто так?

Харак посмотрел на юношу, выражение его лица изменилось.

– Он не знает нашего языка, – пробормотал он.

– Научим, – коротко ответил Скел, и сжал в руке кольцо – свой новый оберег. Подумав, он сунул его в мешочек, и они продолжили путь через все сгущавшуюся темноту по усыпанному камнями берегу.

Их второпях разбитый лагерь и лагерем можно было назвать только очень условно. Кое-где были растянуты полотна кожи, покрытой белесым соляным налетом, кострище посередине, вытащенные с плота камни для жарки рыбы – и, собственно, все.

В кострище и сейчас тлел огонек, слабо освещая потемки, над овидом поднимался белый полукруг, и россыпь огней уже просвечивала сквозь темную, тяжелую воду вечернего неба.

Когда до лагеря оставалось не больше пары десятков шагов, юноша вдруг замер, дернулся, и Харак настороженно повернулся к нему. Он так и не повесил топор в петлю на поясе, сжимая его в руке. Скел протянул руку, что-то сказал на местном наречии, потом указал на челюсти и сделал жевательное движение. Он развел руки, показывая собравшихся людей, и улыбнулся – впервые за все время, что пробыл на этом берегу. Даже в потемках, он мог увидеть, почувствовать страх этого юнца. Хмыкнув, сунул руку в мешочек, который носил на поясе, с тех пор как ходил в селище, и перебрал руками то, что там было. Выудил что-то мелкое, протянул пленнику и тут сообразил, что это медная проколка. Ценная вещь, и, когда юноша протянул руку, Скел, чуть не отдернул свою. Сдержавшись в последний миг, он пожал плечами. Какая разница, что возьмет юнец сейчас? Когда они отойдут в море, его кровь будет принадлежать Мавару.

– Подбросьте дров в огонь, – крикнул он, – и, если есть еще рыба, давайте её сюда. Ночные духи дали нам добычу.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Последыш сам не понимал, как оказался у костра людей из-за моря. Когда он увидел в сумерках две фигуры, несшие тело, страшные мысли пронеслись в голове. Духи ли это, что послушны невидимому Сыну Ночи? Кого они лишили жизни и принесли с собой? Страх помешал ему сбежать, потом, когда один из них направился в его сторону, он попытался, но его повалили на землю… и он понял, что это не ночные духи, а просто люди. Но не люди его Земли.

А потом он сидел и слушал, как один из них, глядя на него в упор своими бездонными глазами, что-то медленно говорит на своем невнятном наречии. Время от времени он вставлял в речь слова из языка Земли – «люди, вода, сосуд, хотите». Несмотря на полную сумятицу в мыслях, Последыш ощущал, что чужак пытается ему что-то сказать и смотрел прямо в его лицо, н е забывая, что за спиной стоит второй человек, у которого в руке не то палка, не то что-то похуже.

Чужак из-за моря, который на вид был старше его на несколько лет, не так уж и отличался от жителей Земли. Его кожа была чуть темнее и грубее , словно шероховатый, обточенный ветром камень на берегу. О н был на полголовы выше, бугрились мышцы рук . Лицо было скуластым, угловатым, с почти черными глазами под воспаленными веками. И, даже в полутьме, ю ноша увидел фигурку на жильной нити, висевшую на груди пришлеца – белый, вытянутый знак, похожий на признак мужчины. Но это был единственный оберег чужака.

Тот продолжал медленно говорить на своем наречии, и звучание непонятных слов явно показывало – он не хочет ему зла и не угрожает.

– Последыш, – сказал он, ткнув себя в грудь, – кто вы?

Мужчина покачал головой, что-то произнес и указал на темное пятно в стороне. Юноша забыл про тело, которое они принесли с собой, но странное предчувствие, как костяное шило, ткнулось где-то внутри. Но потом перед глазами встал день прибытия чужих – вот они сходят на берег, вот несут одного из своих.

«Он все-таки умер», – подумал юноша и, кивнув, сказал:

– Хорошо.

Когда он прятался в зарослях, понимая, что пути назад, в Дома Черной Матери, для него нет, ему казалось, что мир перевернулся, и уже не может быть более странным и враждебным. Но теперь Последыш сидел на корточках и смотрел, как рядом с ним один чужак, прибывший из страны за Большой водой, засыпает песком тело другого – и его не покидало чувство, что это странное ночное видение, из тех, что иногда приходили, делая ночь мучительной.

Но сейчас проснуться не получалось. Когда тело погибшего было покрыто тонким слоем песка и камешков, мужчина поднялся и произнес несколько непонятных слов. После чего повернулся к Последышу, и сказал на языке Земли:

– Мы… Есть… вода…

Потом махнул рукой. И вот Последыш уже сам не заметил, как шел в потемках по берегу, и вели его два пришлеца с далекой земли, о которой он не знал ничего, кроме странных побасенок.

Когда они дошли до лагеря чужаков, свет почти погас в небе – лишь тонкая полоска у кромки воды делала темень не совсем непроглядной. А еще рдеющий отсвет углей кострища, вокруг которого сидели люди. И Последыш увидел, как все лица повернулись к нему. Страх вновь пронзил его до глубины, и он дернулся в сторону, но вспомнил, что за его спиной – второй чужак. А , как он успел убедиться, бегали эти люди быстрее, чем он.

Тот, кто его вел, остановился, и начал что-то втолковывать жестами и непонятными словами, то указывая на огонь, то на свои челюсти. Потом он опустил руку в кожаный мешочек, прикрепленный к поясу, и, достав что-то оттуда, протянул Последышу. Осторожно взяв в руки дар, Юноша почувствовал легкий холодок, и увидел странный предмет – проколка, но не костяная и не каменная, а сделанная из какого-то гладкого бурого материала, она тускло отсвечивала в рассеянном свете.

Подняв взгляд на чужака, Последыш увидел, как тот сделал взмах рукой и указал на костер. Потом он что-то крикнул на своем языке.

Он потом лишь смутно помнил, как ел запеченную на углях рыбу, запивая водой из большого кувшина, и глаза блестели вокруг в темноте, словно стая духов Сына Ночи окружила его и не хотела выпускать. Хотя нет, ведь духи, которые следуют за Сыном Ночи, безглазы… Потом он просто лег на песок, усталый и растерянный. Никто не пытался его беспокоить, и Последыш лежал, чувствуя, как кружатся в голове обрывки мыслей и воспоминаний этого судьбоносного дня – наконец, усталость взяла свое, и он забылся тяжелым сном.

Утром его разбудили голоса и желание освободить свое тело от лишней влаги. Резко выпрямившись, Последыш увидел, что чужаки уже на ногах и снуют вокруг, занятые не совсем понятной работой. Страх опять охватил юношу, когда вчерашний день встал в памяти, и он понял, где и с кем. Обернувшись, Последыш увидел, как пара человек тут же дернулась в его сторону, и понял, что сбежать незаметно не выйдет. Даже если бы ему было куда бежать.

Медленно поднявшись, он показал на небольшую песчаную насыпь невдалеке от лагеря. Но вслед за ним к насыпи двинулся один из чужаков, узкий и жилистый, державший в руке тонкий дротик. Он так и стоял, в десятке шагов от него, пока Последыш не закончил свое дело, и не одернул ткань на поясе.

Они не дадут ему уйти, понял он. По какой-то причине гости из-за моря решили держать его при себе.

Подходя к месту своего ночлега, он увидел, что лагеря больше нет – только пара кострищ да следы на песке. Все было убрано, и несколько человек возились у плотов, связанных из каких-то стеблей, подкладывая палки под днища. Замерев на месте, он смотрел на суету, не понимая, как ему к этому относиться и что теперь предпринять.