Ищу пристанище. Сектор 01001… не предлагать

Старичок уже подсоединил последний провод, надел на запястье Семена датчик измерения частоты пульса и теперь занят окончательной настройкой аппаратуры в лэптопе.

– Одно могу сказать с уверенностью, вы просто уснете с приятным ощущением на душе… – он делает короткую паузу, но быстро добавляет: – И так же безболезненно очнетесь в виртуальном мире.

Семен краем глаза следит за его действиями. Тот привычным движением нажимает на клавиатуре лэптопа какое-то сочетание клавиш. В следующую минуту где-то позади раздается слабый гул заработавшего охладительного кулера. Быстро нарастая, гул заливает лабораторию. К гулу присоединяются мерные сигналы тонометра, отсчитывая удары сердца Семена.

Бип. Бип. Бип…

Отовсюду помигивают сотни огоньков-светодиодов. Над головой Семена ярким световым пятном вспыхивает плазменный монитор. Картинка на нем проясняется. Теперь на мониторе мелькают узнаваемые изображения: лица людей, дома, улицы, различные предметы. Как будто в калейдоскопе, вся жизнь Семена проносится перед его глазами.

Бип. Тум. Бип. Тум. Бип. Тум…

Звуки тонометра дублирует пульсация крови в ушах Семена. Семен чувствует легкое покалывание внутри головы, как от слабых разрядов электрического тока. Однако это ощущение не вызывает дискомфорта, скорее, оно даже приятно. Семен опускает потяжелевшие веки, чтобы не видеть ускорившейся смены разрозненных изображений на широкоформатном экране.

Бип. Тум. Бип. Тум…

Пульс Семена учащается, и звуки тонометра ускоряются. Только бы не забыть, для чего я здесь. Только бы не забыть, ради чего все это, мысленно твердит себе Семен.

Бип. Тум. Бип. Тум…

Теплая волна слабости разливается по телу Семена, превратив руки и ноги в свинцовые. Только бы не забыть…

Бип. Тум. Бип. Тум…

Только бы не забыть. Только бы не забыть…

Бип. Тум. Бип. Тум…

Сознание еще регистрирует отдельные звуки, мысли и другие обрывки действительности. Только бы не забыть…

Би-ип. Ту-ум. Би-ип. Ту-ум…

Пульс Семена замедляется, а с ним и сигналы тонометра звучат реже. Мысли становятся вязкими. Не забыть…

Би-ип. Ту-ум. Би-ип. Ту-ум…

Сознание сужается до оглушительно звенящей точки, которая вдруг взрывается перед внутренним взором Семена всепоглощающей вспышкой.

Би-би-би-би-би…

Тонометр захлебывается от частых, коротких сигналов.

Тело Семена, конвульсивно вздрогнув, вдруг обмякает, а рука соскальзывает с гладкой поверхности кресла и, глухо ударившись фалангами пальцев о кафельный пол, безжизненно повисает плетью.

Би-и-и-и-и-и-и…

Тонометр издает протяжный, монотонный сигнал.

Старичок отключает аппаратуру, и все звуки стихают.

Он снимает очки и устало массирует переносицу.

– Перевалили за четвертый миллиард… – его безжизненный голос непривычно резко звучит в гробовой тишине лаборатории.

Мужчина в белом халате не разделяет его упаднического настроения.

– Мы лишь выполняем свою работу, – деловито констатирует он.

Старичок кивком указывает на бездыханное тело в кресле:

– А он?

– А он по собственному желанию покинул эту бренную землю и отправился в лучший мир.

– А что если…

– Нет и не может быть ни малейшего сомнения в том, что там действительно существует виртуальный мир, – излишне резко обрывает он старичка. – Множество системных данных, аналитика, визуализация подтверждают это.

– Но это всего лишь виртуальность!

Мужчины переходят на повышенные тона.

– Да, но она во сто крат лучше вашей хваленой реальности! Посмотрите в окно! Выйдите на улицу! Толпы голодных, грязных и заразных оборванцев в один миг вернут вас в действительность – в ту действительность, в которой вы и дня не проживете!

– Но я не о том говорю. Я говорю о возможности спасения бессмертной души.

– Системой не обнаружено наличие у человека какой-либо души. Сознание – это и есть человеческая душа. И мы даруем ей вечную жизнь, благополучно переселяя если не в райские кущи, то в гораздо лучшие условия, чем нынешние. И не надо мне ничего говорить о боге. Мы созданы по его подобию, так чему же тут удивляться, что теперь сами в состоянии творить его промысел?

– Нет, все… не могу больше. Поймите, Аркадий Эдуардович, я ощущаю себя самым настоящим изувером, лишая людей жизни… – старичок замолкает и горестно качает головой.

– Ну-ну, Петр Самуэлич, бросьте вы эти обывательские сантименты, ведь мы – научные сотрудники «Артификал Интеллидженса» – живем и работаем не ради себя, а исключительно в интересах всего человечества… а также компании, о чем давали расписку. Да и к чему ваше неуместное самобичевание… теперь-то? Так что оставьте ваши терзания, и давайте больше никогда не будем к этому возвращаться.

Страшные слова действуют на старичка словно удары хлыста. Кажется, что он постарел еще лет на десять. Он надевает очки и отворачивается к пси-сканеру.

– Готовьте следующего, Аркадий Эдуардович, – слышится в тишине лаборатории его севший голос.

Глава 2

Всепоглощающий белый свет расщепляется на разноцветные блики. В ушах стоит оглушительный звон. Единичные блики множатся и складываются в общую картинку – сначала неясную, но затем все более и более отчетливую, с различимыми деталями. Звон в ушах постепенно стихает.

Он моргает глазами, приходя в себя и адаптируясь к новому освещению. Он стоит почти что в таком же боксе, из которого его увели на оцифровку сознания. Единственное, здесь нет окна. Нет здесь и больничной койки. Но вот матово-белая дверь перед ним излучает такое же точно мягкое свечение.

В его сознании будто вспыхивает молния. Зачем я здесь? Нет, не что он тут делает, а для чего сюда прибыл? Семен Киппен прекрасно помнит, и как он здесь оказался, и, самое главное, с какой целью…

Откуда-то сверху раздается электронный женский голос: «Здравствуйте. Вас приветствует мир искусственной нейронной сети. Пожалуйста, наденьте диэлектрический комбинезон и проследуйте в портал».

Семен поднимает голову кверху, ища глазами скрытый динамик:

– Все прошло успешно?