Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня

Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня
Евгений Александрович Костин

Новая книга профессора Е.А. Костина включает в себя работы последних лет. Наряду со статьями, посвященными малоисследованным вопросам мифологии русской культуры, ее связям с античностью, происхождению искусства, анализу культурно-архаических черт мира М. А. Шолохова, известный ученый обращается к жанру историософской эссеистики, размышляет о судьбе и перспективах России в реалиях сегодняшнего дня, исследует цивилизационный разлом в мировой истории, осуществленный Россией в 2022 году, ищет и находит подтверждение своим теоретическим проекциям и практическим прогнозам, но уже опираясь на текущую историческую ситуацию. Формулирует свои представления об основных линиях развития России, Запада и человеческой цивилизации в целом на ближайшее будущее. Основной акцент делается им на «антропологическом сломе» субъекта современной культуры, вышедшей за пределы и христианства, и светского гуманизма. Именно это обстоятельство, по его мнению, выступает главной площадкой противоборства западной и русской цивилизаций. Главная тема книги остается все той же – судьба России как отдельной цивилизации в глобальных перспективах стремительно меняющегося человечества.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Евгений Костин

Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня

ПОСВЯЩАЮ моему брату Костину Алексею Александровичу, профессору, выдающемуся специалисту в области международного арбитража.

    К 70-летию со дня рождения

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

© Е.А. Костин, 2023

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2023

Предисловие

В который уж раз автору приходится писать предисловие к своей книге, но, несмотря на известную рутинность процедуры, все равно это серьезный момент исполняемой работы. Как правило, читатель не очень-то и вчитывается в эти первые страницы книги, ему хочется поскорее перейти к существу излагаемых вопросов, увидеть, как автор изменился в своих воззрениях, подходах, что «новенького» и оригинального у него появится в тексте на этот раз. Правда, это происходит в том случае, если за книгу берется читатель, знакомый с предыдущими опусами автора. Обычная же практика предисловий сводится к ссылкам на историю написания работы, высказывается благодарность коллегам, прочитавшим рукопись и сделавшим ценные, как правило, замечания, указывается на известного рода преемственность данной книги в ряду текстов самого автора, на связь с исследованиями других ученых, так что, по существу, предисловие не нужно рядовому читателю.

Оно нужно самому автору и прежде всего для того, чтобы оправдаться в собственных глазах и убедить самого себя, что данный текст вовсе не случайно появился на свет и что он важен для духовной (научной) эволюции его создателя. В данном же случае, когда речь будет вестись во многом о самых важных, на самом деле об экзистенциальных вопросах существования России как государства, русских как мирового этноса, русской культуры как части общечеловеческой, здесь, volens-nolens, надо пускаться в какие-то предварительные объяснения, чтобы уяснить актуальность поднимаемых проблем, их увязанность друг с другом, их «перетекание» в реальность как таковую.

Современная жизнь России, как и всего мира, пришла к точке, когда внезапно вопросы, имеющие отношение как бы к чистой философии и занятиям высоколобых интеллектуалов, коснулись практически каждого русского человека. А в глобальном масштабе и каждого из живущих в современном мире. Это вопросы, как обозначил их великий философ (М. Хайдеггер), «здесь-бытия». Больше и выше этих вопросов не существует ни в практической жизни отдельных людей, ни в жизни стран и цивилизаций в целом.

Само это бытие в отличие от прежних исторических эпох распалось на мелкие осколки, да так, что никаким, даже самым прилежным образом, их не удается собрать заново в некую целостность. И приходится ломать голову над вопросом, а что же делать дальше, как жить, если жизнь потеряла не только свою прежнюю форму, но и во многом обессмыслилась в самой своей онтологии? Разумеется, что мы ведем речь о содержании исторической и социальной жизни, а по большому счету и об известном финале существования той цивилизации, которая была нам знакома прежде и которая предлагала свои услуги по опредмечиванию жизни в более-менее привычные формы.

Сейчас эти переходные и соединяющие всех вместе живущих людей в единую мировую цивилизацию элементы сыплются на глазах, и каждый день обнаруживаются все новые и новые зияния на месте прежних твердынь. Вопрос встал в полный рост даже не о сохранении прежнего каркаса скрепляющих человечество общецивилизационных подпорок, но каждую минуту необходимо уберегать свою индивидуальную голову от разрушающихся старых социальных и культурных конструкций и с ужасом думать о том, как их воссоздать или заместить новыми.

Поэтому экзистенциальность момента для всего человечества не является красивым словом или умничаньем автора данного текста, но практикой выживания всех и каждого из думающих людей в катаклизмах сегодняшнего дня. И непонятно, на что тут можно опереться, хотя автор и постарается дать свой ответ на данный вопрос. И самое замечательное, в том числе и для автора книги, так как он всю жизнь занимался историей и судьбой России на фоне мировой цивилизации, что именно она, эта удивительная страна, и «выстрелила» в неповоротливую мировую историю, чтобы развернуть ее в совершенно противоположную сторону.

Мы не можем и близко осознать всех последствий этого шага. Мы всего лишь надеемся, что избежим «чаши сей» в виде конца света, и мировой самум пожаров и разрушительных торнадо пройдут мимо нас. Но это иллюзии – мир изменился бесповоротно, и главная точка перелома связана с самим человеком. За геополитической абракадаброй, которая вливается в наши уши со всех экранов, что на Востоке, что и на Западе, от всех беспомощных СМИ, сохранивших всего лишь антураж внешней объективности, – кроется поразительная растерянность прежних ведущих акторов мирового сообщества, всех этих вчерашних гуру и, якобы, хозяев земли и мирового человечества. И только по объему лжи и дезинформации, публикуемой абсолютной чуши в виде наукообразных формул о либерализме, демократии, торжестве новых ценностей, представленных в как бы теоретических трактатах о будущем человечестве этих «управленцев» мира, можно понять степень дальнейшего интеллектуального и духовного разложения элиты западной, прежде всего, цивилизации.

Сохранится ли прежний человек, в определенном смысле витрувианский, несущий в себе прежние достижения человечества, берущий свое начало еще с эпохи Возрождения, или же он превратится в свой ужасный антипод с полным набором свойств цинизма, эгоистичности, чувственной разнузданности, отсутствия нравственных ограничений, в том числе и религиозного толка? Россия, как ни странно, для внешнего объективного взгляда выступила охранителем абсолютного антропологизма в общечеловеческой цивилизации, справедливо посчитав, что за отрицанием, «снятием» в философском смысле, прежних ценностей человека и человечества кроется гибель человека как представителя рода разумных существ в ближайшем к планете Земля космосе. Понятное дело, что и прежняя история человечества не очень много давала положительных примеров высокого стиля поведения и способа мысли человека, но то, что homo sapiens демонстрирует в последнее время, выходит за всякие рамки воображаемых границ, связанных с разумностью и нравственностью.

Эти соображения подспудно питали авторский подход к самым разным темам и сюжетам, художникам и философам и их идеями, представленными в конкретных разборах и анализе, – они незримо стояли за всеми его размышлениями.

* * *

Надо заметить в этом месте, что тот жанр научного повествования, который избрал для себя автор сего труда, когда, наряду со строгой филологическим подходом и еще более взыскательным философским дискурсом, появляются целые разделы, в которых собственно историческое повествование перебивается субъективными авторскими соображениями, за которыми стоит его собственная судьба, жизнь в науке, размышления человека русской картины мира, русской же ментальности, человека, укоренного с головой в вопросы о судьбах России, – этот жанр уже был апробирован им ранее в других книгах. И он доказал свою рабочую функциональность, так что и в ряде разделов этой работы, прежде всего в первом из них, автор не будет стесняться демонстрировать свое личное отношение к тем предметам и проблемам, о которых он будет повествовать.

Эту индивидуальную заинтересованность невозможно перекрыть или замаскировать никакими интеллектуальными ухищрениями или иными приемами научного нарратива – все преломлено через собственную судьбу, через погруженность в исторические перипетии твоей родины, так что только прямое и откровенное высказывание становится единственно возможной формой для проговаривания тех слов истины, какие открылись именно тебе. Они, разумеется, нуждаются в том, чтобы их подхватили, с ними ознакомились твои единомышленники, соотечественники, и тем самым, облегчили трудные пути, по которым шагает Россия на переломе двух веков.

Такова установка автора на подобный разговор, а здесь стоит заметить, что любой думающий русский человек, будь то гениальный писатель или исследователь литературы, или просто неравнодушный читатель, всегда нуждается в прямом и бескомпромиссном говорении слов правды. Этого требует его душа. Эта одна из самых устойчивых и важных парадигм русского национального сознания, когда внешне бесхитростное и интеллектуально, может быть, и не так изощренное, высказывание становится жизненной необходимостью русского человека, и от него зависит и твоя собственная жизнь, и жизнь твоего отечества.

У нас есть высокие примеры такого говорения – Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, И. А. Бунин, русские религиозные философы, мыслители, еще недавно бывшие с нами, такие как С. С. Аверинцев и А. Ф. Лосев – все это есть часть нашей культуры и нашего образа мысли, какие так не нравятся нашим противникам и с трудом принимаются другими культурами. Но мы не можем отказаться от такого подхода и к жизни, и к самим себе, и к судьбам своей отчизны. Слова правды ждет и русский (российский) народ в целом. Ждет в любой ситуации, самой тяжелой и исторически непростой. А жизнь России сегодня и состоит из этих трудностей и неразрешимых, на первый взгляд, противоречий.

Трудно писать о России в такие, прямо скажем, переходные времена. Очень просто ошибиться, попасть впросак, увидеть основные линии развития и страны, и культуры, и народного характера не там и не так, как это происходит на самом деле. У нас перед глазами стоят высокие примеры русского философского и исторического откровения сразу после революции 1917 года – у М. Горького, В. В. Розанова, Н. А. Бердяева, С.Франка и многих других выдающихся деятелей русской культуры. Но одновременно, сколько тогда было высказано наносного, ошибочного, сколько было непонимания сути происходивших исторических перемен в глобальном смысле. Что, к слову сказать, было уже увидено теми же мыслителями (пример И. А. Бунина) после других исторических событий, вроде победы в Великой Отечественной войне. Но важнее было и тогда, и сейчас, другое – само стремление высказывать всю правду и до конца, не прикрываясь никакими красивыми фразами, лозунгами или просто враждебным духу нашей культуры дискурсом. Тогда и в ошибочности, неполной достоверности высказывания будет храниться главное – смысл поисков слова истины и откровения, которое почти всегда у русского народа в переломные эпохи своего исторического развития тесно сосуществует рядом с библейским словом настоящего Откровения.

Но нет другого пути, нет других выходов, кроме описанных выше – невзирая на обстоятельства, давление извне, на существующий господствующий тренд думания и говорения – думать и говорить так, как завещали нам великие предки.

У автора есть некие права на подобный взгляд на столь важные вещи. Книги, написанные им ранее: «Понять Россию» (2016), «Пушкин: духовный путь поэта» (2018), «Русская литература в судьбах России» (2019), и особенно – «Запад и Россия. Феноменология и смысл вражды, Русская цивилизация в основных кодах, смыслах и фигурах» (2021) нашли своего читателя. Стали появляться даже некие кружки по обсуждения вопросов, поднятых в этих книгах. Встречи с заинтересованными читателями убедили автора, что высказанные им идеи о России как о самостоятельной и оригинальной цивилизации, о смыслах, какие она генерирует в своей истории (от которых нельзя отказываться ни при каких обстоятельствах), о нашем православии, которое гораздо глубже укоренено в наших взглядах на мир, чем это кажется вначале, о нашей русской картине действительности, которая настолько уникальна и не похожа на своих «сестриц» по человечеству, что у других народов слепит глаза от ее яркости и своеобразия, о нашем неповторимом русском языке, без которого мы никогда не были бы тем великим народом, каким мы является сегодня, – важны и существенны для каждого думающего и любящего свою родину русского человека.

Все вышеизложенное (в кратком, конечно, виде) подтолкнуло автора к продолжению движения в данном направлении, что вылилось в появление главного раздела данной книги «Историческая публицистика в контексте эпохи конца времен». В нем автор договаривает идеи, какие не удалось высказать ранее, тем более, что они взяты в контексте самых острых исторических событий, обозначенных рубежом конца февраля 2022 года. Все, что автор думает о глубинном смысле происходящих процессов не только в России, не только на Украине, но и в Европе, в США, да и во всем мире, он высказывает безо всяких обиняков, безо всяких скидок на господствующие мнения экспертов или того пуще – официальных лиц.

Думается, что некоторые привилегии такого подхода у автора есть, так как многолетнее изучение истории России, исследование ее культуры, изучение содержания и форм новаторской русской цивилизации в общечеловеческом масштабе, позволяют ему делать суждения, какие опираются на закономерности не только текущего десятилетия, или последних нескольких веков жизни России после Петра Великого, но на весь пласт формирования русского этноса в антропологическом и культурном отношении на протяжении всей его, этноса, истории. А это замах, не больше и не меньше, на целую тысячу лет. Причем, как ему, автору, теперь кажется, что антропологический аспект становится все более существенным для анализа тех тенденций развития России, о которых необходимо думать в первую очередь.

Второй раздел книги как раз и представит самые последние наблюдения автора на этот счет в академическом как бы ключе. Здесь на первое место выйдут вопросы, какие решать наиболее приятно, так как сама природа русского человека, своеобразие его психологии, вся совокупность ментальных особенностей и ментальной устойчивости, религиозные убеждения, сформированная картина мира с опорой на набор традиционных, то есть имеющих глубинные корни, ценностей, находили самое прямое выражение в теле русской культуры, в литературе прежде всего. А это «материя», какая знакома автору наиболее плотно и хорошо, поэтому немалое количество примеров будет приведено им из сферы культуры. Будут там для особо въедливых читателей и непосредственно философские сюжеты, в которых автор позволил себе обновить некоторые теоретические представления о природе идеального отражения реальности человеком, появления эстетической функции в нем.

Третья часть работы включает в себя воспоминания, рецензии, интервью. Так или иначе, но все они также встроены в основной сюжет книги, так как разговор об Андрее Битове, Светлане Семеновой, Георгии Гачеве, Петре Палиевском, с которыми был знаком и близко общался автор данной книги, есть часть общих размышлений о России, русской культуре самого высокого интеллектуального и художественного уровня.

Интервью, какие опубликованы в заключительной части работы, дают представления об эволюции взглядов автора, о расширении методов и характера его подходов к исследованию русского начала в мировой цивилизации – от анализа отдельных художественных миров (Пушкин, Толстой, Достоевский, Шолохов) до общецивилизационных аспектов русской культуры. Интервью также в концентрированном виде передают содержание основных идей и концепций, выраженных в книгах автора, одновременно воссоздавая и конкретные обстоятельства их написания.

В конце вступления автору хочется сослаться на одно обстоятельство, которое прямо проистекает из всего его предыдущего творчества – нигде и никак не лгать, не кривить душой. Все, что высказано в этой книге, является искренними и выношенными суждениями самого автора. Так что ответственность – и нравственная, и историческая, и культурологическая лежит только на нем, и он готов держать за все написанное им, ответ.

* * *

И несколько технических замечаний. В ряде мест книги автор, в зависимости от содержания и стилистики изложения материала, меняет субъектность своего нарратива – то он вещает от себя лично (Я), то ведет повествование от третьего лица (автор и пр.); иногда прорывается и некая обезличенная интонация – «мы», когда необходимо подчеркнуть расширительный контекст содержания проблем и поднятых тем. Все это усиливает тот или иной эмоциональный фон, привносит некое дополнительное своеобразие в текст книги.

Наконец, исходя из публицистичности первого раздела книги, автор не посчитал нужным при цитировании тех или иных важных для него соображений других исследователей давать точную ссылку на книгу, статью и другой материал, откуда это было взято. Но автор уверяет, что ссылки приведены абсолютно точно, и никаких искажений в цитатах нет. В «академическом» же разделе книги ссылки даны традиционно – с указанием источников, издательства и времени выхода в свет.

Раздел первый

Историческая публицистика эпохи конца времен

Неотступность воспоминаний о России, которую потеряли

Это начальная точка размышлений многих русских людей, которые задумываются о России как о том удивительном и уникальном историческом и культурном явлении, какое обнаружилось в мировом человечестве в виде совершенно особого образования, до сих пор не уложившегося в идеальном сознании всего мира. И те события сегодняшнего дня, о которых придется вести речь в этой книге, только подтверждают эту особость России, с которой нам, ее сыновьям и дочерям приходится жить как с некой неизбежностью и одновременно тяжкой ношей. Нам всегда Запад, особенно он, говорил, что мы, то есть Россия в целом, и мы русские люди, ее представляющие, какие-то не такие, «неправильные», не похожие на них. Этот бытовой уровень нашего отторжения накладывался на более серьезные вещи, связанные с историческими событиями, в каких Россия принимала участие. И здесь она выступала особым субъектом, ни к кому особенно не прилаживаясь, ни с кем особенно не сотрудничая, но оставаясь самой собой.

Грубое сравнение, но оно приходит в голову именно нашим оппонентам, как это становится понятно из общения русских людей с западными на протяжении последних не лет, но столетий – мы для них, «как кость в горле», как то, что мешает им спокойно жить и развиваться. Западу все время кажется, что если бы не было России, то дела на европейском континенте в геополитическом смысле давно бы шли, как надо. Странным образом это желание объединяет Карла XII и Наполеона, Гитлера и всякого рода русофобов всех мастей в послевоенной Европе. Мы им мешаем жить так, как им хочется.

И становится понятно, что за всей этой внешней словесной атрибутикой произнесения слов неприятия, а подчас и ненависти, кроются вовсе не бытовые причины, образ русской жизни, наши привычки, наша культура и язык, а что-то более значительное и серьезное – то, что затрагивает самые глубинные основания взаимоотношений народов и цивилизаций. Конечно, исторически Россия, вплоть до плотницкой работы Петра I, прорубившего окно в Европу, относилась к своим западным соседям с большим недоверием и подозрениям. И причины этим чувствам совершенно понятны: они носили религиозно-онтологический характер, в первую очередь, а во вторую, Россия постоянно была предметом желаний, территориальных и политических, со стороны Европы. Вся смута на Руси XVII века была инспирирована Европой во главе с Польшей и Литвой по присоединению нашей страны как бы к истинной культуре, по уничтожению православия и всего, что связано с русским началом.

Можно сказать, что цивилизаторский как бы импульс со стороны Европы был очевиден, но из этой очевидности выплывает самое главное обстоятельство – к нам уже тогда относились как к варварам, которых необходимо цивилизовать или – что рациональнее – покорить, а при сопротивлении – уничтожить. Вот что было главным модусом одного из первых движений Европы в сторону России. И поначалу казалось, что сама операция пошла и развивается успешно – польский король на русском троне, присяга на верность русского дворянства и прочие планируемые новации в европейском духе, включая отказ от православия и подчинение папе Римскому, но все обломилось в один момент. Когда русский народ сам по себе поднялся на защиту своего отечества, представление о котором внутри русского человека уже было сформировано и присутствовало как важная часть его ментальности.

Вот эта духовная, православно-государственническая Россия никак не была учтена польско-литовскими захватчиками, и они были снесены подобно тому, как во время бури морская волна, особо сильная, набегает на берег и уносит с собой весь мусор, накопившийся до очистительного шторма. Так произошло тогда, так происходило и в дальнейшем. Происходило со шведами, турками, французами, немцами и другими народами, какие осмеливались затрагивать самое ядро духовности и ментальности русского человека, каковые, ментальность и духовность, сформировались в окончательном виде на рубеже XV и XVI веков. Они стали ведущими началами и государственно-строительных усилий, и культурных достижений, и уплотнения в конечном виде того психотипа русского человека, какой является, на наш взгляд, одним из результатов работы всей всемирной истории.

Хотя сама всемирная история – заметим мимоходом – если трактовать ее в духе Гегеля, сама никак не могла понять, каким образом европоцентричность ее самой (а далее и западоцентричность), сменилась вот этим раздвижением истории далеко на Восток Европы, где поднявшаяся и утвердившая себя новая – то ли европейская, то ли азиатская, Россия стала менять ландшафт не только политической, но и культурной и психологической жизни громадного континента. Континента, который привык считать себя центром мира, носителем основных интеллектуальных, религиозных, моральных и всяких иных ценностей, какие, правда, как правило, были совершенно неприемлемы для тех народов, каких мечем и огнем покоряла «великодушная и гуманистическая» Европа на разных материках и в разных углах человечества.

По большому счету весь запал западного мессианства угас именно на России, и с нее началось антиколониальное движение во всем мире, крах разнообразных империй, появление новых точек отсчета в нравственном отношении, в художественном плане, а также в антропологическом, так как «проекту человека» Запада был противопоставлен другой проект человека со стороны России.

Что это так – свидетельствует Отечественная война 1941–1945 годов, когда в Сталинграде победил именно он, этот новый, именно что с всемирной точки зрения, русский человек (я включаю, конечно, в это понятие, этот этнический субстрат всю совокупность народностей и национальностей, составляющих «большую Россию). Именно такого рода духовные начала являются определяющими в любом военном столкновении вплоть до сегодняшнего дня.

Возвращаясь к заявленному названию главки тут можно порефлексировать на предмет того, что для разных русских людей существует свой образ и идеал России, о каком они тоскуют. Для одних, и их сейчас явное меньшинство, это та самая дореволюционная императорская Россия, какая была величественным образованием совершенно неподражаемого вида и толка, и если бы не большевистский переворот, то сегодня на земле был бы единственный гегемон – Россия, и он, конечно, вел бы себя не так, как США. Я писал в своих книгах, что в этом случае Европа и мир избежали бы мировых войн, так как доминирование России строилось на принципах, о которых грезил и писал Достоевский – на идеале жизни Христа, на общечеловеческих моральных ценностях.

Для других – и их явное большинство – Россия, которую страшно жалко, это советская империя, какая представляет из себя странный утопический проект, в котором было намешано всего понемногу – и христианской моралистики, и социального равенства, и национального возрождения народов в культурном смысле. Много было хорошего и фантастического в этом проекте, единственно, он, опять-таки, разбился от столкновения с антропологическими проблемами развития общества (уже советского). И если ей, этой новой русской империи, удалось создать самое образованное и культурное сообщество людей в истории человечества, и породить новый класс людей – советскую интеллигенцию, причем он был массовым в количественном отношении, то советская антропология, развитие человека сломались на правящей элите, на бюрократии, на вырождении правящего класса партийцев и управленцев.