Жан. Минское антифашистское подполье в рассказах его участников

Жан. Минское антифашистское подполье в рассказах его участников
Евгений Иоников

…оградив Ивана Кабушкина от эвакуации за линию фронта и, вероятнее всего, от ареста, Старик не смог спасти его от гибели. Иван Кабушкин умер в Минской тюрьме весной или летом 1943 года, однако возникшие в его отношении подозрения после этого лишь усилились, так как долгое время никто не мог подтвердить факт его смерти.

Жан

Минское антифашистское подполье в рассказах его участников

Евгений Иоников

© Евгений Иоников, 2020

ISBN 978-5-4498-7407-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Они оказались в оккупированном городе при схожих обстоятельствах. Разгром 10 армии, завершившийся окружением ее частей между Волковыском и Новогрудком, привел батальонного комиссара Бориса Бывалого и младшего лейтенанта Ивана Кабушкина в Минск. После того, как в 1963 году писатель – документалист Иван Новиков в посвященной минскому подполью книге описал сцену его выкупа патриоткой-минчанкой из лагеря военнопленных, широкое распространение получила версия, что Кабушкин побывал в немецком плену – отсюда и его особая ненависть к оккупантам[1 - Новиков И. Руины стреляют в упор / И. Новиков – М.: Советский писатель, 1963, с. 6 – 7]. Позже белорусский историк Валентина Давыдова подтвердила, что он оказался в Минске, бежав из расположенного в городе лагеря для военнопленных[2 - Давыдова В. С. В битве за Отечество/В. С. Давыдова//Герои подполья. О подпольной борьбе советских патриотов в тылу немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны: сб. ст. – М.: Политиздат, 1965, с. 69].

Иван Кабушкин с женой Тамарой. Начало 1941 г.

Фото: http://sch12.baranovichi.edu.by/main.aspx?guid=22893

Сам Иван Кабушкин, однако, не подтверждал факта своего пребывания в плену. В отчете, предоставленном осенью 1942 года в ЦК КП (б) Б, он следующим образом сформулировал обстоятельства, вынудившие его остаться под оккупацией: «Убедившись в том, что я не в состоянии опередить наступающую немецко-фашистскую армию, я решил выполнять свой долг перед Родиной в тылу врага»[3 - Белорусский штаб партизанского движения (БШПД). Оперативный отдел. Докладные о деятельности подпольных организаций и отдельных подпольщиков. Записка Жана (Ивана Кабушкина) в ЦК КП (б) Б. НАРБ, Ф. 1450, Оп. 2, Д. 1250, Л. 28]. В составленной в Институте истории партии при ЦК КПБ характеристике (1959 год) факт его пребывания в плену также не подтверждается: «С началом военных действий, отступая вместе с нашими частями, Кабушкин оказался в окружении, и, оставшись в тылу врага, осенью 1941 г. в районе г. Минска включился в борьбу против н-ф захватчиков»[4 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Особая папка. Характеристики активных участников Минского партийного подполья (приложение к Справке «О Минском коммунистическом подполье). 1 декабря 1959 г. Кабушкин Иван Константинович. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 85, Л. 64].

Осенью и зимой 1959 года, в ходе подведения итогов работы комиссии ЦК КПБ, занимавшейся реабилитацией Минского подпольного комитета 1941 – 1942 г. г., считавшегося до тех пор подставным, инспирированным немецкими спецслужбами, Бориса Бывалого попросили рассказать об известных ему фактах возникновения подполья. В ноябре 1959 года проживавший после войны в Киеве Борис Бывалый, генерал-майор в отставке, предоставил в партархив при ЦК КПБ специально написанные воспоминания о своем участии в минском подполье. А в начале декабря того же года по приглашению руководителя партархива Степана Почанина он и сам прибыл в Минск. 11 декабря в институте истории партии была организована встреча с бывшим подпольщиком. На встрече, как и в предоставленных ранее воспоминаниях, Бывалый рассказал в том числе и о Кабушкине, о котором до тех пор не было известно почти ничего.

«Среди людей, связывающих нас с подпольем, был один товарищ, носивший подпольную кличку „Жан“. Фамилия его была не известна. Вероятно, у него было несколько фамилий, но вряд ли хоть одна из них была подлинной.»[5 - Минский подпольный комитет КП (б) Б. Воспоминания участника минского партийного подполья Бывалого Бориса Григорьевича о работе в подполье гор. Минска в 1941 – 1942 гг. (подлинник и копия). 24 ноября 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 110, Л. 2]

Как потом выяснилось, этим именем представлялся младший лейтенант Иван Кабушкин. Это прозвище – «Жан» – никак не было связано с Францией: он с детских лет проживал в Казани и получил его от татарского имени Имамжан – так на татарский манер называли Ивана соседи, позже друзья сократили это имя и переиначили его в Жана[6 - Ракипов Шамиль. Откуда ты, Жан? / Шамиль Ракипов – Казань: Казанское книжное издательство, 1974, с. 50].

Первое впечатление о нем у Бывалого сложилось неважное: «Все мы были… в… озабоченном состоянии, а он такой бесшабашный, веселый, очень прилично одетый. Его прическа носила следы перманента, кудри очень хорошо вились, легкий такой в разговоре, всезнайка. О ком ни говоришь – знаю. О чем ни говоришь – это известно. Такой человек невольно возбуждает подозрение.»[7 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. Стенограмма беседы с участником партийного подполья Бывалым Борисом Григорьевичем о партийном подполье в гор. Минске в 1941 – 1943 г.г. 1-й экземпляр. 11 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 111, Л. 55 – 56]

Многие ему и потом не доверяли. «Был он подчас не в меру хвастлив и многословен. Эти его отрицательные качества невольно вызывали к нему недоверие некоторых товарищей.»[8 - Минский подпольный комитет КП (б) Б. Воспоминания участника минского партийного подполья Бывалого Бориса Григорьевича о работе в подполье гор. Минска в 1941 – 1942 гг. (подлинник и копия). 24 ноября 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 110, Л. 2]

Несколько позже, выслушав весьма положительную характеристику Жану из уст Исая Казинца, а, главное, воочию убедившись, что он многое делает, Борис Бывалый изменил свое мнение об этом человеке[9 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. Стенограмма беседы с участником партийного подполья Бывалым Борисом Григорьевичем о партийном подполье в гор. Минске в 1941 – 1943 г.г. 1-й экземпляр. 11 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 111, Л. 56].

В своих воспоминаниях он перечисляет присущие Жану качества подпольщика и разведчика: «Он был до безрассудства смел и решителен и в то же время весьма искусен в конспирации. Умел входить в доверие к людям и добыть ценные сведения там, где казалось добыть невозможно. Ловкий и смелый, он то появлялся, то исчезал, чтобы появиться затем в новом облике. Был он, помниться, и парикмахером, и часовым мастером, и продавцом комиссионного магазина. Все это долгое время позволяло ему ускользать от полиции и гестапо. Многие товарищи в шутку его так и называли: неуловимый Жан.»[10 - Минский подпольный комитет КП (б) Б. Воспоминания участника минского партийного подполья Бывалого Бориса Григорьевича о работе в подполье гор. Минска в 1941 – 1942 гг. (подлинник и копия). 24 ноября 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 110, Л. 2]

Борис Бывалый

Бывалый отнюдь не идеализирует Кабушкина, особенно на фоне существовавшей в те времена традиции рисовать портреты героев белой краской, а антигероев – черной.

Вместе с тем, в его рассказе некоторые отрицательные с точки зрения комиссара Бывалого качества лишь добавляют Жану живости в образе «крутого» подпольщика. «По своему характеру Жан смелый до дерзости человек, бахвал, падок до связей с женщинами, очень любил деньги и требовал их большое количество для работы и конспирации в Минске. Конспирироваться умел. То он содержал часовую мастерскую в Минске, то парикмахерскую, то переодевался несколько раз в день…»[11 - БШПД. Материалы по боевой деятельности партизанской бригады «Старик». Беседа с комиссаром бригады «Старик» батальонным комиссаром Бывалым Борисом Григорьевичем и с начальником штаба бригады «Старик» майором Чумаковым Яковом Власовичем. НАРБ, Ф. 1450, Оп.4 Д. 219, Л. 79]

И в другом месте: «Настоящего цвета волос я не могу сказать, он был и черным и блондином, как угодно. Это был высокий красивый парень, примерно 24 – 25 лет от роду, голубые глаза. Говорили даже, что у него арийский тип. Густые ресницы. Для женщин это был вообще неотразимый человек. Одевался он всегда с иголочки. Все мы считали, что чем мы незаметнее будем, тем для нас лучше, лучше для конспирации… А Жан с этим не считался, он мог ездить на велосипеде по центральным улицам города, одет с иголочки, выбрит, надушен, напомажен, так что тип он был очень заметный. И в то же самое время никто, очевидно, не мог к нему конкретно придраться, потому что он все время менял и фамилию, и клички, и место занятий… то он парикмахер, то в комиссионном магазине работает, то в часовой мастерской. Документы доставал откуда-то различные, немецкие, с печатями, пропуска.»[12 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. Стенограмма беседы с участником партийного подполья Бывалым Борисом Григорьевичем о партийном подполье в гор. Минске в 1941 – 1943 г.г. 1-й экземпляр. 11 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 111, Л. 64]

К моменту их знакомства Жан уже стоял во главе небольшой группы из числа военнослужащих и имел связи с городскими подпольщиками. Осенью 1941 года группа Кабушкина провела несколько мелких диверсий в городе. Кроме того, за городом, на дорогах Минск – Логойск и Минск – Столбцы она устроила (с его слов) три или четыре засады на немецкие автомашины. Нанесенный врагу урон не был значительным (Кабушкин говорит о 7 сожженных автомобилях и уничтожении 9 человек командного состава и 7 рядовых[13 - Белорусский штаб партизанского движения (БШПД). Оперативный отдел. Докладные о деятельности подпольных организаций и отдельных подпольщиков. Записка Жана (Ивана Кабушкина) в ЦК КП (б) Б. НАРБ, Ф. 1450, Оп. 2, Д. 1250, Л. 28]), однако такая активность сделала Жана довольно популярной фигурой в среде Минских подпольщиков.

Приблизительно в это же время Иван Кабушкин познакомился с руководителем Военного Совета партизанского движения (ВСПД) интендантом 3-го ранга Иваном Роговым. В адресованной ЦК КП (б) Б объяснительной записке, составленной 13 декабря 1942 года, Кабушкин пишет, что по поручениям Рогова занимался диверсиями в городе и уничтожал вражескую агентуру. К этому времени у Жана в Минске имелась большая сеть конспиративных квартир и надежных людей, помогавших ему медикаментами, оружием, одеждой. Наряду с этим Кабушкин пытался установить связь с окрестными партизанскими отрядами, для поиска которых он время от времени высылал в разных направлениях от Минска людей из своей группы – в общей сложности было послано 11 человек[14 - Белорусский штаб партизанского движения (БШПД). Оперативный отдел. Докладные о деятельности подпольных организаций и отдельных подпольщиков. Записка Жана (Ивана Кабушкина) в ЦК КП (б) Б. НАРБ, Ф. 1450, Оп. 2, Д. 1250, Л. 28].

Жан отрекомендовал Бывалого Исаю Казинцу, Константину Григорьеву и Георгию Семенову[15 - Бывалый Б. Снова в строю / Сквозь огонь и смерть. Сборник воспоминаний об обороне Минска // Сост. В. Карпов – Минск: Беларусь, 1970, с. 66], которые создали подпольную группу, в состав которой входили бывшие работники треста «Главнефтесбыт», и он же, вероятно, свел Бывалого с руководством Военного Совета.

Поздней осенью 1941 года Борис Бывалый и Владимир Ничипорович (бывший командир 208 механизированной дивизии, полковник) через посредничество Военного Совета установили связь с партизанским отрядом секретаря Руденского райкома Николая Покровского, действовавшим недалеко от Минска в том же Руденском районе. Во второй половине декабря 1941 г. после двух неудачных попыток Бывалый сумел переправить к Покровскому группу находившихся в Минске военнослужащих и нескольких евреев, выведенных из гетто подпольным комитетом. Через подпольщицу Ядвигу Глушковскую, работавшую на радиозаводе переводчицей, в городской управе удалось выписать разрешение на выезд из города (якобы в лес за дровами) на 18 человек и путевку на автомашину (Глушковская почувствовала слежку и тоже ушла в отряд). Отъехав по шоссе Минск – Слуцк километров 30, машину бросили и ушли к Покровскому[16 - Бывалый Б. Снова в строю / Сквозь огонь и смерть. Сборник воспоминаний об обороне Минска // Сост. В. Карпов – Минск: Беларусь, 1970, с. 71].

1 января 1942 на общем партийном собрании было принято решение объединить дислоцировавшиеся на одном острове среди болота отряды Покровского и Сергеева (ст. лейтенанта ГБ капитана Быстрова), а также группу Ничипоровича – Бывалого в один отряд, получивший название 208-го отряда имени Сталина (в честь 208-й механизированной дивизии 13-го механизированного корпуса, которой накануне ее разгрома летом 1941 года командовал полковник Ничипорович). На этом же собрании Ничипорович был избран командиром отряда, Покровский – комиссаром, Сергеев – начальником особого отдела. Борис Бывалый занял должность секретаря партбюро[17 - БШПД. Личные дела командного состава. Объяснительная записка к Личному листку по учету кадров комиссара партизанской бригады «Старик» батальонного комиссара Бывалого Б. Г. НАРБ, Ф.1450, Оп. 8, Д. 34, Л. 69].

В феврале месяце к отряду присоединился и Иван Кабушкин. Проваленная конспиративная квартира – проведенный в его отсутствие обыск в доме и последовавшее сразу после этого покушение (на улице в Кабушкина стрелял неизвестный) – вынудило Жана отпроситься у подпольного комитета и уехать из города[18 - БШПД. Оперативный отдел. Докладные о деятельности подпольных организаций и отдельных подпольщиков. Записка Жана (Ивана Кабушкина) в ЦК КП (б) Б. НАРБ, Ф. 1450, Оп. 2, Д. 1250, Л. 28]. Как сообщает белорусский историк Я. С. Павлов, ссылаясь на протокол допроса Ничипоровича органами СМЕРШ в середине 1943 года, произошло это случайно – Кабушкин «пристал» к возвращавшейся с задания разведке 208 отряда и прибыл с нею в лагерь. Впрочем, знакомство с Борисом Бывалым вполне могло сыграть свою роль при выборе Жаном отряда. Проверяли Кабушкина через его сослуживца по 86 дивизии – бывшего комиссара одного из полков, который лично младшего лейтенанта не вспомнил, но подтвердил достоверность его ответов на вопросы относительно довоенного положения дел в этой дивизии[19 - Павлов Я. С. Репрессированный, но не сломленный /Я. С. Павлов. Старонкi ваеннай гiсторыi Беларусi. [Зборнiк артыкулаy] Выпуск 1 – Мiнск: 1992, с. 129].

Жан вовремя покинул город – это позволило ему избежать ареста во время мартовского разгрома Военного Совета партизанского движения (ВСПД) и Минского подпольного городского комитета, с которыми он был тесно связан.

В отряде он был зачислен рядовым в первую роту, а позже переведен в разведвзвод, сначала тоже рядовым бойцом, но уже к концу февраля занял должность заместителя начальника разведки – у майора Рябышева[20 - Минский подпольный комитет КП (б) Б (коллекция). Воспоминания Рябышева Ивана Захаровича об участии в Минском партийном подполье в 1941 – 1942 гг. Сентябрь 1959г. НАРБ, Ф. 1346, Оп. 1, Д. 120, Л. 18]. По свидетельству последнего Кабушкин вел в отряде агентурную разведку, в основном, по городу Минску. Войсковая разведка и охрана лагеря оставались за Рябышевым. Навестив однажды по просьбе последнего в Минске его жену, Кабушкин затем часто использовал дом ее родителей в качестве пристанища в городе – из предосторожности, правда, спать ложился во дворе, где тесть Рябышева Ломако Александр Михайлович стелил ему на верстаке и укрывал тулупом[21 - Минский подпольный комитет КП (б) Б (коллекция). Воспоминания Рябышева Ивана Захаровича об участии в Минском партийном подполье в 1941 – 1942 гг. Сентябрь 1959г. НАРБ, Ф. 1346, Оп. 1, Д. 120, Л. 18 – 19].

После состоявшегося в апреле месяце разделения 208-го отряда (Николай Покровский увел от Ничипоровича «свою» часть старых партизан) Жан оставался в подчинении у последнего[22 - Минский подпольный комитет КП (б) Б (коллекция). Воспоминания Рябышева Ивана Захаровича об участии в Минском партийном подполье в 1941 – 1942 гг. Сентябрь 1959г. НАРБ, Ф. 1346, Оп. 1, Д. 120, Л. 21]. В начале мая (не позднее 10 числа) Ничипорович включил Жана в состав группы для организационных и диверсионных работ в Минске[23 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. Воспоминания партизана 208 партизанского отряда Василенка о Кабушкине И. К. 14 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 93, Л. 5].

Поздней весной восстановивший свою деятельность подпольный комитет задержал Жана в Минске и снова начал использовать его внутри города. «Он у них работал разведчиком и террористом», – утверждал Борис Бывалый в состоявшейся 1 июня 1943 года беседе со старшим помощником начальника второго (разведывательно-информационного) отдела Белорусского Штаба Партизанского Движения капитаном Коссым[24 - БШПД. Материалы по боевой деятельности партизанской бригады «Старик». Беседа с комиссаром бригады «Старик» батальонным комиссаром Бывалым Борисом Григорьевичем и с начальником штаба бригады «Старик» майором Чумаковым Яковом Власовичем. НАРБ, Ф. 1450, Оп.4 Д. 219, Л. 79].

Иван Кабушкин не отрицает такой направленности своей работы. В упомянутом выше отчете в ЦК КП (б) Б он подтверждает, что основным направлением его деятельности в Минске было уничтожение предателей. Но, кроме этого, после восстановления деятельности подпольного горкома (май – июнь 1942 года) совместно с редактором газеты «Звязда» Володей он принимал участие в восстановлении типографии.

«Я покрасил волосы, стал организовывать работу оставшихся членов комитета. … Нам удалось достать необходимые предметы для типографии»[25 - Белорусский штаб партизанского движения (БШПД). Оперативный отдел. Докладные о деятельности подпольных организаций и отдельных подпольщиков. Записка Жана (Ивана Кабушкина) в ЦК КП (б) Б. НАРБ, Ф. 1450, Оп. 2, Д. 1250, Л. 29], – сообщал Жан в эту высокую партийную инстанцию; позже он снабжал партизанские отряды медикаментами и людьми.

***

Вечером 23 июня 1941 года, перед уходом в военкомат, муж Александры Константиновны Янулис вывез ее с ребенком в Самохваловичи, где их семья несколько предвоенных лет снимала дачу. Там она проживала до мая 1942 года, пока муж ее сестры не перевез их обратно в Минск – он уходил в партизанский отряд и вынужден был оставить свою семью (жену и двоих маленьких детей) под опекой Янулис. Он же оставил Александре и свои связи с подпольем – познакомил с Василием Ивановичем Сайчиком (подпольные клички «Батя», «Старик», «Дед»).

Александра Янулис. Довоенное фото. Скан кадра киножурнала «На Волге широкой» 1975 №1

Подпольщик со стажем (до 1939 года он жил в Западной Белоруссии и участвовал в нелегальной деятельности), Сайчик сразу предупредил, что у себя в доме они никого не должны принимать и ни с кем не должны заводить знакомства. Сам Сайчик жил в доме напротив и использовал их квартиру в качестве явочной, время от времени хранил в ней медикаменты для партизанских отрядов, нелегальную литературу, газеты, бумагу для типографии, а также печати, бланки, всевозможные аусвайсы, немецкие пропуска, советские паспорта – то, что было необходимо для подделки документов (Сайчик ведал в подполье так называемым паспортным столом – обеспечивал нуждающихся фальшивыми документами)[26 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Стенограмма беседы с участницей Минского партийного подполья Янулис Александрой Константиновной о деятельности в подполье в 1942 – 1943 г. г. 1-й экз. 2 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 124, Л. 1 – 3].

Тогда же, в первые дни пребывания в Минске, она познакомилась с Жаном. Сайчик показал ей в окно шедшего по улице человека, но строго-настрого запретил пускать его в дом. Спустя непродолжительное время, однако, (июнь – июль 1942 года) они вынуждены были отступить от этого правила. По словам Александры Янулис у нее на квартире скапливалось большое количество медикаментов и перевязочного материала, нужно было срочно от них избавляться. В силу необходимости «Дед» сам стал посылать к ним Жана. Кабушкин имел связи сразу с несколькими партизанскими отрядами и организовывал доставку в них медикаментов – он буквально мешками забирал этот груз у Янулис и переправлял его в лес[27 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Стенограмма беседы с участницей Минского партийного подполья Янулис Александрой Константиновной о деятельности в подполье в 1942 – 1943 г. г. 1-й экз. 2 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 124, Л. 8 – 9].

Каждый день возникали проблемы, которые необходимо было разрешать быстро, без проволочек. «А Жан был очень поворотливый. Он всегда был на велосипеде. Говорили так: у Жана длинные ноги. Если нужно было в Дзержинск съездить, то за 6 часов Жан туда и назад. И все мероприятия, которые нужно было проводить быстро, оперативно, с достаточной смелостью, это поручалось Жану.»[28 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Стенограмма беседы с участницей Минского партийного подполья Янулис Александрой Константиновной о деятельности в подполье в 1942 – 1943 г. г. 1-й экз. 2 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 124, Л. 10]

В состоявшейся 2 декабря 1959 года беседе в ЦК КПБ Александра Янулис по-женски – намного интереснее Бывалого – рисует внешний облик Жана. С ее слов, это «… был высокий, атлетического сложения, молодой человек, блондин, маленькие глаза глубоко ушли, брови у него несколько выдавались над глазами, взгляд очень быстрый, какой-то пронизывающий, колючий. Он смотрел как бы прищурясь. Я даже не знаю какого цвета глаза у него были, трудно было сказать. [Если судить] по цвету волос, то должны быть голубыми, а может быть и не голубые, вы их никогда не увидите, так он смотрел. Внешность красивая. У него было красивое, мужественное лицо. Стройный очень, в меру полный, хороший спортсмен, возраст, примерно, 27 – 29 лет тогда было. Вообще трудно сказать, мужчины как-то моложе выглядят своих лет. Он выглядел молодо, может быть также молод и был.»[29 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Стенограмма беседы с участницей Минского партийного подполья Янулис Александрой Константиновной о деятельности в подполье в 1942 – 1943 г. г. 1-й экз. 2 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 124, Л. 9]

Передвигался он почти всегда с велосипедом. «Это просто был его конь. Сколько раз в день его не увидишь, все с велосипедом. И садился очень ловко, как-то броском, левой ногой оттолкнется, и пошел вперед. Вот прямо стоит перед глазами. Очень быстрый в движениях, быстрый в разговоре. С такими ухватками несколько невоспитанного, бесшабашного парня. Буквально, я как будто вижу, как он выезжает из калитки, выводит велосипед и через секунду едет.»[30 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Стенограмма беседы с участницей Минского партийного подполья Янулис Александрой Константиновной о деятельности в подполье в 1942 – 1943 г. г. 1-й экз. 2 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 124, Л. 10]

Жан

И ниже на том же собеседовании: «…он был очень интересный молодой человек и женщины буквально липли к нему. [Он] использовал это обстоятельство… ночевал [у них] под видом небольших любовных связей… использовал эти квартиры.»[31 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Стенограмма беседы с участницей Минского партийного подполья Янулис Александрой Константиновной о деятельности в подполье в 1942 – 1943 г. г. 1-й экз. 2 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 124, Л. 23]

Долгое время он жил на Революционной улице, у некой Печенерской. Это была, по словам Янулис, женщина особого склада, нервная и странная. В свое время она помогала подпольщикам – но, вероятно, только из-за Жана: она любила его «и готова была делать для него все возможное и невозможное». А потом, после его ареста и гибели, она связалась с СД и уехала с ними[32 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Стенограмма беседы с участницей Минского партийного подполья Янулис Александрой Константиновной о деятельности в подполье в 1942 – 1943 г. г. 1-й экз. 2 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 124, Л. 24] [при отступлении немцев из Минска летом 1944 г.]

Примечание: Ее муж, еврей, воевал на фронте. Свекор и свекровь успели эвакуироваться и Печенерская во время оккупации проживала в их квартире – по словам Янулис – хорошо обставленной, с большим содержимым. Янулис была с ней знакома до войны, обе работали в детском саду. На попечении у Печенерской осталась племянница – дочь сестры. Отец девочки был еврей, она очень была похожа на еврейку, поэтому Печенерская держала ее взаперти. Янулис раздобыла для девочки паспорт. Позже, когда СД из Смоленска передислоцировалась в Минск, Печенерская связалась с одним из работников СД (и не последним по должности) и отошла от участия в подполье. Правда, она никого не выдала. При отступлении немцев из Минска выехала с работниками СД, в 1945 году оказалась в лагере для репатриированных, после чего ее арестовали. Муж ее, вернувшись с фронта, хлопотал за нее. Печенерскую выпустили. На момент протоколирования беседы с Янулис проживала в Саратове[33 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Стенограмма беседы с участницей Минского партийного подполья Янулис Александрой Константиновной о деятельности в подполье в 1942 – 1943 г. г. 1-й экз. 2 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 124, Л. 35 – 36].

Подпольщик Георгий Сапун вспоминал, как однажды утром случайно увидел Жана на балконе соседнего дома (Сапун проживал на Революционной улице) в компании с хозяйкой – женщиной, репутация которой была у подпольщиков весьма неоднозначной – ее часто замечали, прогуливавшейся по городу с немецкими офицерами. Сапун рассказал о связях Жана с этой женщиной члену подпольного комитета Короткевичу, но тот успокоил его, заявив, что комитету известно об этом, что «так надо»[34 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Воспоминания Георгия Павловича Сапуна об участии в Минском партийном подполье в 1941 – 1942 г.г. и пребывании в гитлеровских лагерях смерти. 1949 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 65, Л. 26].

Жан, однако, не только ухаживал за красивыми женщинами. Александра Янулис следующим образом характеризовала его роль и место среди минских подпольщиков: «… каждый человек, когда что-то может, то на него побольше [грузят], и, мне кажется, что этим даже слишком злоупотребляли. Например, надо в Дзержинск, кто поедет? Жан. «Старик» говорит: «трэба», – он по белоруски говорил, – «Трэба нешта зрабiць, вызывайце Жана»[35 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Стенограмма беседы с участницей Минского партийного подполья Янулис Александрой Константиновной о деятельности в подполье в 1942 – 1943 г. г. 1-й экз. 2 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 124, Л. 20].

«Специализация» Жана на устранении предателей и провокаторов не отрицается ни в послевоенных свидетельствах участников минского подполья, ни самим Кабушкиным. И если рассказ Бориса Бывалого об участии Жана в розыске и возможном устранении отсиживавшегося в городе некоего генерала РККА, не желавшего идти в партизанский отряд[36 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. Стенограмма беседы с участником партийного подполья Бывалым Борисом Григорьевичем о партийном подполье в гор. Минске в 1941 – 1943 г.г. 1-й экземпляр. 11 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 111, Л. 61 – 62], не вызывает особого отторжения, то упоминание Александры Янулис об убийстве Кабушкиным на пути к Палику одной своей спутницы, оставляет весьма неоднозначное впечатление: «… я знаю одну женщину, ее звали Паша. Она жила на квартире у Сайчика. [Возможно] они хотели ее отправить в отряд, а она была связана с немцами… он ее вел, он ее уничтожил.»[37 - Минский подпольный партийный комитет КП (б) Б. (Коллекция). Стенограмма беседы с участницей Минского партийного подполья Янулис Александрой Константиновной о деятельности в подполье в 1942 – 1943 г. г. 1-й экз. 2 декабря 1959 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 124, Л. 37] После такого свидетельства рассказ Жана о восьми ликвидированных агентах «… плюс пять девушек, ушедших на службу к немцам»[38 - Белорусский штаб партизанского движения (БШПД). Оперативный отдел. Докладные о деятельности подпольных организаций и отдельных подпольщиков. Записка Жана (Ивана Кабушкина) в ЦК КП (б) Б. НАРБ, Ф. 1450, Оп. 2, Д. 1250, Л. 28], с точки зрения современного человека звучит жутковато.