Пролог. Минское антифашистское подполье в рассказах его участников

Пролог. Минское антифашистское подполье в рассказах его участников
Евгений Иоников

7 сентября 1959 года в Минске проходилозаседание Бюро ЦК компартии Белоруссии. Оно длилось весь день, но рассматривало единственный вопрос – о деятельности минского подполья в годы Великой Отечественной войны. К тому времени явно назрела необходимость некоторого переосмысления истории антигитлеровского сопротивления в столице БССР на начальном этапе оккупации города (1941 – 1942 годы).

Пролог

Минское антифашистское подполье в рассказах его участников

Евгений Иоников

© Евгений Иоников, 2024

ISBN 978-5-0062-1404-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

7 сентября 1959 года в Минске проходило заседание Бюро ЦК компартии Белоруссии. Оно длилось весь день, но рассматривало единственный вопрос – о деятельности минского подполья в годы Великой Отечественной войны. К тому времени явно назрела необходимость некоторого переосмысления истории антигитлеровского сопротивления в столице БССР на начальном этапе оккупации города (1941 – 1942 годы).

Как утверждают современные историки, в конце 1942 года у находившегося в эвакуации руководства республики сформировался и после этого долгое время поддерживался обвинительный уклон в оценках его деятельности[1 - См., например, Барановский Е. И. Некоторые особенности работы специальных комиссий по дополнительному изучению отдельных вопросов истории и роли в нем И. К. Ковалева/Беларусь i Германiя: гiсторыя i сучаснасць. Матэрыялы Мiжнароднай навуковай канферэнцыi. Мiнск, 17 красавiка 2009 г.//рэдкалегiя А. А. Каваленя (галоyны рэд.), С. Я. Новiкаy (намеснiк гал. рэд.) i iнш. – Мiнск: МДЛУ, 2010, выпуск 8, стар. 5].

Два провала, последовавшие один за другим в 1942 году (в марте—апреле, а потом в сентябре—октябре в общей сложности было арестовано более 600 человек) породили подозрения в отношении существовавших тогда общегородских подпольных организаций – сначала в отношении Военного Совета партизанского движения (создан оставшимися в оккупации военнослужащими РККА), а потом и в отношении общегородского подполья. У партийного руководства БССР и в партизанских штабах (Центральном и Белорусском), а с их подачи – и у органов НКВД уже в то время возникла версия о том, что проявившие себя в Минске военная и партийная подпольные организации не были патриотическими – первая из них заявила о себе всего лишь попытками спасения оставшихся в оккупации военнослужащих РККА и была разгромлена из-за предательства собственных руководителей, а подпольный партийный комитет и вовсе являлся якобы ложным, созданным немецкими спецслужбами для выявления и арестов проживавших в городе патриотов.

4 декабря 1942 года Пантелеймон Пономаренко (первый секретарь ЦК КП (б) Б и начальник Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования) окончательно «открестился» от минских подпольщиков, сообщив заместителю наркома внутренних дел СССР Абакумову, что «… [минский] подпольный горком… не является оставленным нами для подпольной работы и не включал в себя ни одного человека, известного нам и оставленного для работы в тылу. Весьма возможно, что этот подпольный горком был подставным для выявления и арестов оставленного для работы партийного актива»[2 - Справка «К вопросу о партийном подполье в г. Минске в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 – июль 1944 гг.). НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д 84, Л. 66 – 67].

Развернувшиеся в оккупированном Минске события поспособствовали возникшим в Москве подозрениям. В январе 1943 года в коллаборационистской печати было опубликовано несколько статей руководителя минского подпольного комитета Ивана Ковалева, арестованного в октябре 1942 года. В этих статьях он признавал бесполезность сопротивления, призывал бывших своих соратников сложить оружие[3 - Статья в «Минскер цайтунг» 16 января 1943 г.. Бывший руководитель Минского «Бандитского комитета» предостерегает заблуждающихся белорусов от советской лжи. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 205, Л. 101] и, кроме того, высказывал критические замечания относительно методов построения социализма в довоенном СССР – главным образом, о гибельных для страны методах коллективизации сельского хозяйства[4 - Я убежден, что Германия победит. Выступление Ковалева 21 января 1943 г. Перед публикой в городском комиссариате. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 205, Л. 106].

Современная историография исходит из того, что Иван Ковалев не был автором указанных статей: состряпанные немецкими спецслужбами, они были опубликованы в «Беларускай газэце» (выходила в Минске на белорусском языке до конца июня 1944 года) за его подписью для дискредитации подполья. В те времена, однако, находившееся в Москве белорусское партийное и государственное руководство даже с некоторым удовлетворением восприняло этот факт – он вполне соответствовал рождавшейся теории о «подставном» партийном комитете.

27 января 1943 года начальник 2-го отдела Белорусского штаба партизанского движения (БШПД) Иван Кравченко составил аналитическую записку «Минск под пятой немецких оккупантов», в которой упомянул и о «провокационной» деятельности Ковалева.

В подтверждение он приводил два эпизода: во-первых, Ковалев, не будучи уполномоченным ЦК, посланным в Минск для организации сопротивления оккупантам, выдал себя за такового, и, во-вторых, являясь бессменным секретарем подпольного горкома с осени 1941 года, долгое время оставался на свободе, тогда как десятки патриотов, входивших в его окружение, были арестованы и казнены[5 - Записка заместителя начальника 2 отдела БШПД Кравченко. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 205, Л. 129.].

Наполнить «фактами» версию, озвученную если и не по заказу, то явно с ведома белорусского партийного и партизанского руководства не составило особого труда, при этом под подозрение попадали не только Ковалев, но и большое количество рядовых подпольщиков. Первые аресты состоялись уже в 1942 году, когда некоторые из числа укрывшихся в партизанских отрядах участников минского сопротивления были вызваны в Москву. После освобождения белорусской столицы Нарком государственной безопасности БССР Лаврентий Цанава (занял свой довоенный пост[6 - В. Н. Надтачаев. Военная контрразведка Беларуси: судьбы, трагедии, победы… – Минск: Кавалер, 2008. – 413 с.] сразу после восстановления наркомата 7 мая 1943 года[7 - Иоффе Э. Г. Лаврентий Цанава. Его называли «Белорусский Берия» / Эммануил Иоффе. – Минск: Адукацыя i выхаванне, 2016. – 520 с. С. 215]) подтвердил заявленные Пантелеймоном Пономаренко и его окружением подозрения: в 1944 – 1945 годах было арестовано еще 126 участников минского городского подполья.

В ходе состоявшихся в 1942 – 1945 годов допросов было «установлено», что третий секретарь Заславльского райкома партии его предвоенного состава Иван Кириллович Ковалев летом 1941 года был завербован в Гомеле органами гестапо и в сентябре того же года прибыл в Минск для организации провокационного горкома. Об этом, в частности, показал на своем допросе в НКВД 23 марта 1943 года ведавший «паспортным столом» подпольного комитета Василий Сайчик.[8 - Выписка из протокола допроса арестованного Сайчика Василия Ивановича от 23 марта 1943 года. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 105, Л. 281 – 282]

Член минского подпольного комитета Константин Григорьев, арестованный в 1944 году, сообщал следователю, что первые подозрения в отношении Ковалева у них с Казинцом возникли в конце января 1942 года, когда Ковалев рассказал им, как в конце лета 1941 года был арестован немцами под Гомелем. Под стражей, с его слов, он находился четверо или пять суток, а затем без какой-либо проверки был освобожден[9 - Протокол допроса обвиняемого Григорьева Константина Денисовича от 9 апреля 1945 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 105, Л. 56], что также вызывало подозрение в его адрес.

Показания против Ковалева дали и другие выжившие подпольщики из числа его соратников. Член подпольного горкома Алексей Котиков, арестованный в ноябре 1942 года, на первых допросах в НКВД сообщал, что в марте Иван Ковалев, зная о начавшихся арестах, никого не предупредил об опасности и скрылся из города. Он отсутствовал около полутора месяцев. А в мае того же года через связную «Тетю Нюру» (Анна Ширко) Котиков получил от «начальника партизанского отряда Жоржа» (так в тексте – Е.И.) письмо, в котором тот известил его, что Ковалев провокатор, связан с гестапо[10 - Протоколы допроса арестованного Котикова Алексея Лаврентьевича от 18 декабря, 25 декабря и 30 декабря 1942 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 105, Л.129, Л. 136 -137].

Константин Григорьев также упоминал о том, что секретарь горкома, зная о готовящихся арестах, не предупредил об этом подпольщиков. На этой почве у них с Казинцом произошла ссора с Ковалевым, после которой тот некоторое время скрывался за пределами Минска[11 - Протокол допроса обвиняемого Григорьева Константина Денисовича от 26 января 1945 г. НАРБ, Ф. 1346, оп. 1, Д. 105, Л. 53].

Как видно из сказанного, подозрения в адрес Ковалева носили по большей части общий характер, в основном они констатировали некоторые противоречия во взаимоотношениях минских подпольщиков и базировались на пересказе сообщений третьих лиц о контактах Ковалева с врагом. При этом большинство свидетельств не поддавалось проверке. Связная горкома «Тетя Нюра» погибла в минской городской тюрьме в ходе осеннего разгрома подполья, а «начальник партизанского отряда Жорж» и вовсе являлся фигурой полумифической: о его письме нам известно лишь из показаний Алексея Котикова. На допросе во втором отделении следчасти управления Особых отделов НКВД СССР 18 января 1943 года Котиков показал, что познакомился с «Жоржем» в начале марта 1942 года, виделся с ним 2 – 3 раза, фамилии, имени, отчества и его прошлого он не знал. В апреле 1942 года «Жорж» уехал в Западную Белоруссию, вступил там в партизанский отряд, с ним Котиков вел переписку. В одном из писем «Жорж» предупреждал Котикова о том, что Ковалев является провокатором и советовал его остерегался.

Откуда ему было об этом известно, Котиков не знал. Позднее, во время карательной операции «Жорж» был убит[12 - Протокол допроса Котикова Алексея Лаврентьевича от 18 января1943 г. НАРБ, Ф. 1346, Оп. 1.. Д. 105, Л. 161].

Тем не менее, органы ГБ посчитали эти факты достаточным основанием для того, чтобы расценить деятельность Ковалева Ивана Кирилловича в качестве провокационной, направленной на пользу германских спецслужб. Предъявить ему обвинения, правда, не представлялось возможным. Дальнейшая судьба Ковалева после его ареста немцами в октябре 1942 года оставалась неизвестной. И все же руководство республики военных и первых послевоенных лет согласилось с Пономаренко и Цанавой в том, что Минский подпольный комитет был создан агентом гестапо Иваном Ковалевым и, таким образом, являлся ложным, подставным, провокационным.