Пётр Великий в жизни. Том второй

Французский посол Кампредон – министру иностранных дел Франции графу Морвито. 10-го февраля н. ст. 1725 года: «Со вчерашнего дня тело Монарха выставлено на парадном катафалке, во дворце, куда всем дозволяется входить и целовать руку покойника. Горе по случаю смерти Царя всеобщее, и можно по всей справедливости сказать, что его так же глубоко оплакивают в гробу, как уважали и боялись на престоле. И действительно, только его мудрому правлению и его непрестанным заботам о распространении гражданственности в среде своего народа обязаны мы той безопасностью, которой пользуемся теперь здесь. До сих пор ни войска, ни простой народ не проявили ни малейшего признака какого-либо движения, кроме порывов общей горести. Ещё неизвестно, когда будут совершены похороны, и двор не извещал ещё иностранных министров о наложении траура…».

Сборник Императорского Русского Исторического Общества. Т. 52. 1886 г., стр. 437

Петропавловский собор, ещё неотстроенный, был назначен местом погребения, и поэтому в строящейся каменной церкви построили деревянную, обитую внутри чёрным сукном. День погребения был назначен на 8 марта. Но за шесть дней до срока, в траурном зале, подле катафалка императора явился новый небольшой гроб: шестилетняя дочь его, Наталия, дитя прелестное не только по наружности, но и замечательное по необыкновенному уму, радость и утешение родителей, скончалась, и гроб ея был поставлен рядом с гробом отца.

Чистяков С.А. История Петра Великого. Издание товарищества М.О. Вольф. М. 1903. С. 509

Екатерина не только устроила ему пышные похороны, каких никогда не видели прежде, но и пожелала сопровождать кортеж пешком, несмотря на ужасный холод. Она прошла пол-лье всего того пути от императорского дворца до церкви, где государь был похоронен. После того как она постоянно присутствовала на всех службах, которые длились очень долго, она почувствовала себя очень плохо. Одни говорят, что это в результате большого горя, другие считают, что от большой усталости.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 157

Похоронное шествие открывали унтер-офицеры гвардии с алебардами. За маршалом шли литаврщики, трубачи, пажи и придворные кавалеры. За ними, в епанчах с длинным крепом, иностранные купцы и депутаты завоёванных областей; каждое отделение отделялось гоффурьером верхом; за красным военным знаменем вели любимую лошадь государя, на которой он бывал в сражениях; на ней была богатая сбруя, а на голове белыя и красныя перья. Несли областныя знамёна, и за каждым лошадь в попоне, также жёлтый адмиральский штандарт, который император распускал на ботике, во время торжественнаго плавания. За белым знаменем с изображением ваятеля, отделывающаго статую России, – вели лошадь под зелёной бархатной попоной с разноцветными перьями на голове; далее следовали латник в золотых латах на коне, а за ним пеший траурный латник, с опущенным мечём, и знамя печали – чёрное. Несли герб государственный и гербы областей, шло духовенство с крестами, при печальном пении певчих, за духовенством несли гроб Наталии Петровны, под балдахином. Герольдмейстеры несли государственные мечи, опущенные вниз, ордена, короны царств, скипетр, державу и императорскую корону. За тем сани с гробом императора. Полковыя знамена преклонялись к земле, по мере приближения к ним гроба, и замолкавшая похоронная музыка опять раздавалась. За гробом шла императрица с лицом, закрытым чёрною мантией, её под руки вели Меншиков и Апраксин, шлейф несли камергеры, по сторонам шли драбанты, в свите ея – придворные. Таким же порядком, но с постепенно уменьшающейся свитой шли все остальные члены царской фамилии; последним шёл великий князь Пётр Алексеевич со свитой. За ним придворные, знатныя дамы и девицы, чиновники, дворяне и купцы. Шествие замыкали унтер-офицеры гвардии; у всех в руках были зажжённыя свечи, исключая тех, которым надобно было нести что-нибудь, кого-нибудь поддерживать, или держаться за шнуры и кисти катафалка; народ тоже шёл с зажжёнными свечами.

Через каждую минуту раздавался пушечный выстрел; похоронное пение, погребальная музыка, плач и рыдание нескольких тысяч человек производили потрясающее действие на присутствующих.

Гроб поставили на приготовленное место; по окончании службы раздались три оглушительные залпа из орудий и ружей всего войска. Феофан Прокопович сказал надгробное слово; оно было не длинно, но говорил он его долго, потому что его поминутно прерывали отчаянные крики, плач и стоны присутствующих.

Чистяков С.А. История Петра Великого. Издание товарищества М.О. Вольф. М. 1903. С. 510-512

Сотрудники Петра после Ништадтского мира поднесли ему титул Императора, Великого и Отца Отечества; они считали себя людьми новыми, воззванными от небытия к бытию, причтёнными в сонм образованных народов и причтёнными с честию и славою. Понятно, в каком настроении духа через три года с чем-нибудь они увидали Петра в гробе и услыхали знаменитые слова Феофана Прокоповича:

«Что се есть? До чего мы дожили, о россияне! Что видим? Что делаем? Петра В[еликого] погребаем!». Проповедь была краткая, но продолжалась около часа, потому что прерывалась плачем и воплем слушателей, особенно после первых слов. В утешение оратор решился сказать: «Не весьма же, россияне! Изнемогаем от печали и жалости: не весьма бо и оставил нас сей великий монарх и отец наш. Оставил нас, но не нищих и убогих; безмерное богатство силы и славы его, которое его делами означилось, при нас есть. Оставляя нас разрушением тела своего, дух свой оставил нам».

Соловьев С. М. Публичные чтения о Петре Великом. М. 1872. С. 190

«Пётр на одре смерти жалел о двух вещах…»

Предание гласит, что Пётр на одре смерти жалел о двух вещах: что не отмстил Турции за Прутскую неудачу, а Хиве за убиение Бековича.

Пушкин А.С. История Петра. С. 458

Александр Бекевич (рассказывали мне) был Черкасский князь и несколько лет тому назад передался вместе с землею своею под власть и защиту царя.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1395

Известно, что поводом ко снаряжению Петром Великим экспедиции князя Бековича-Черкасскаго, порушившейся от вероломства хана Хивскаго, было показание одного трухменца, будто прежний исток Аму-Дарья в Каспийское море запружен, и эта запруда может быть уничтожена для приобретения воднаго пути торговле с Хивою и Бухарою. Что Великий Государь более придавал весу открытию этого воднаго пути, нежели обещанным вместе приискам золотаго песку в восточных частях степи, это оказывается из собственноручной инструкции, начертанной им в Либаве 14 Февраля 1716 г. Согласно сему наказу, предписано было Бековичу тщательно изследовать запруду; заложить в том месте крепость и, если возможно, постараться прикрыть плотину; в след за сим отправить купца на лодках в верх по реке до самой Индии, поручив ему составить точное описание местностей реки.

Иванов Н.П.: Хивинская экспедиция 1839-1840 г. Очерки и воспоминания очевидца. СПБ. 1873 г. стр. 15-16

Из Астрахани царь получил когда-то донесение, что у Каспийского моря, при впадении Дарии, открыты богатые минералы и золотоносные жилы; вследствие этого царь послал туда Черкесо-татарского князя, состоявшего в звании капитана царской лейб-гвардии, Александра Бекевича, вместе с мастером горного дела, обозреть сказанные местности, но прежде очистить их от Калмыцких ватаг. Для этой цели капитан этот должен был взять в своё распоряжение Астраханский гарнизон и приобщить к нему и то вспомогательное войско, которое обещала царю мать Бекевича, как состоящая в вассальном подданстве у царя.

Вебер Ф.Х. Преображенная Россия Текст воспроизведён по изданию: записки вебера // русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1168

Послать в Хиву с поздравлением на ханство, а оттоль ехать в Бухары к хану, сыскав какое дело торговое. А дело настоящее, чтоб проведать про город Иркень, сколь далеко оной от Каспиского моря, и нет ли каких рек оттоль (или хотя не от самава тово места, однакож в близости) в Каспиское море.

Подлинной писан собственною его царского величества рукою майя 20 дня 1714 году.

Пётр. Гистория Свейской войны. (Подённая записка Петра Великого). В 2-х выпусках. М. «Кругъ» 2004. Выпуск первый. С. 577

Князь Александр Бекович-Черкасский должен был с 4000 человек регулярных войск и 2000 казаков, построить крепость близь устья Аму-Дарьи, стараться отыскать прежнее сообщение сей реки с Каспийским морем, поддержать колеблющееся владычество Хивинского Хана, если он присягнет на подданство России, равно приискивать золотой песок в реке Сыр-Дарье, и послать сухим путём купчину в Индию.

Бергман В. История Петра Великого. В 6 т. Т. 4 / Соч. Вениамина Бергмана; Пер. с нем. Егор Аладьин. – СПб.: Тип. К. Вингебера, 1833. С. 58

Великия предприятия свойственны великим людям, а в ирое нашем были оныя наиобширнейшия. Он, страстно желая распространить торговлю подданных своих и обратить в любезную свою Россию все источники богатств и познаний, определил изследовать о упомянутом в реках, текущих в Хиве и Бухарах, песочном золоте и о распространении как власти своей в тамошних краях, так и торговли до самой Индии. Инструкция, писанная собственною Его Величества рукою, данная сему Князю Черкаскому, показывает все сии ироическия по истине его предприятия, чего ради и помещается оная здесь подлинником.

«1. Надлежит над гаваном, где было устье Аму-Дарьи реки, построить крепость человек на тысячу, о чём просил и Посол Хивинской.

2. Ехать к Хану Хивинскому Послом, а путь иметь подле той реки, и осмотреть прилежно течение оной реки, тако-ж и плотины, ежели возможно оную воду паки обратить в старый пас (его Величеству донесено было, что река сия прежде текла в Каспийское море, но отведена плотиною в Аральское море: то и желал Монарх паки обратить её в Каспийское, дабы из сего моря свободно было в оную проходить); к тому-ж прочия устья запереть, которые ведут в Аральское море, и сколько к той работе потребно людей.

3. Осмотреть место близь плотины, или где удобно, на настоящей Аму-Дарье реке, для строения-ж крепости тайным образом; а буде возможно будет, то и тут другой город сделать.

4. Хана Хивинкаго склонять к верности и подданству, обещая наследственное владение оному: для чего представлять ему гвардию к его службе, и чтоб он за то радел в наших интересах.

5. Буде он то охотно примет, а станет желать той гвардии, и без нея ничего не станет делать, опасаясь своих людей: то оному её дать, сколько пристойно, но чтоб были на его плате; а буде станет говорить, что перво нечем держать, то на год и на своём жалованье оставить, а впредь чтоб он платил.

6. Ежели сим, или иным образом склонится Хивинский Хан, то просить его, дабы послал своих людей, при которых и наших два-бы чсловека было, водою по Сыр-Дарье реке в верх до Иркети городка для осмотрения золота.

7. Также просить у него судов, и на них отпустить купчину по Аму-Дарье реке в Индию, наказав, чтоб изъехал её, пока суда могут итти, и оттоль-бы ехал в Индию, примечая реки и озёра, и описывая водяной и сухой путь, а особливо водяной к Индии тою или другими реками, и возвратиться из Индии тем же путём; или ежели услышит в Индии еще лучший путь к Каспийскому морю, то оным возвратиться и описать.

8. Будучи у Хивинскаго Хана, проведать и о Бухарском, не можно-ль его хотя не в подданство, ежели того не льзя сделать, но в дружбу привести таким-же маниром; ибо и там тако-ж Ханы бедствуют от подданных.

9. Для всего сего надлежать дать регулярных четыре тысячи человек, судов сколько потребно, граматы к обоим Ханам, также купчин к Ханам-же и к Моголу.

10. Из морских офицеров Поручика Кожина и навигаторов человек пять или боле послать, которых употребить в обе посылки: первая под образом купчины, другая к Иркети.

11. Инженеров из учеников Куломовых дать двух человек.

12. Нарядить казаков Яицких полторы тысячи, Гребенских пять сот, да сто человек драгун, и добраго командира, которым итти под образом провожания каравана из Астрахани и для строения города, и когда оные придут к плотине, тут велеть им стать, и по той реке, где плотина, прислать к морю для провожания его, сколько человек пристойно. Вышеписанному командиру накрепко смотреть, чтоб со обыватели земли ласково и без тягости обходился, и для делания там города отпустить с помянутыми конными несколько лопаток и кирок.

15. Поручику Кожину приказать, чтоб он там разведал о пряных зелиях и других товарах; и как для сего дела, так и для отпуска товаров придать ему, Кожину, двух человек добрых людей из купечества, и чтоб оные были не стары.

По сим пунктам господам Сенату с лучшею ревностию сие дело как наискоряе отправить, понеже нужно».

Голиков И.И. Деяния Петра Великаго, мудраго преобразителя России, собранные и достоверных источников и расположенныя по годам. Сочинение И.И. Голикова. Том шестой. Издание второе. М. 1838. С. 87-89

Выше было уже сказано, что два года назад царь вторично послал этого князя (который сам происходил от Татарских предков и женат был на княжне Голицыной, утонувшей в Волге), в качестве генерала и начальника войск в 3000 человек (в числе коих было и 300 пленных Саксонцев, захваченных при Полтаве в Шведских полках) в Великую Татарию для разработки там руд и золотого песку. Намерение царя было таково, чтобы построить у Каспийского моря две крепостцы, для облегчения торговых сношений и прикрытия лагеря, устроенного там для этой цели, что всё и было теми войсками исполнено, благодаря неимоверному множеству раковин, находившихся там на песчаных отмелях; и сначала Татары и Калмыки нисколько не мешали делу, позднее же, когда Русское войско двинулось во внутрь страны, так называемые степи, по утомительной и в следствии недостатка воды в высшей степени убийственной дороге, и приблизилось к месту нахождения золотого песку, жители подвластные хану Ширванскому, числом свыше 50 000, стали уже подозревать недоброе и отказались от подарков, предложенных им от имени царя. Но, в тоже время, они всё ещё не обнаруживали нерасположения, притворяясь, что им очень прискорбно видеть, как такое почтенное войско терпит лишения и страдает; они предлагали даже свои услуги пособить горю, обещали доставить войску воду и продовольствие, если только оно раздробится на части и примет обратный путь отдельными колоннами. Генерал доверился таким предательским услугам, и частию по необходимости, частию по неопытности в войне, приказал своей армии разделиться и идти небольшими отрядами в 300 и 500 человек и таким образом предал себя и своих на разбой волков, скрывавшихся в овечьих шкурах. Самого его пригласили к обычному у Татар знаку кровопролития, именно: на разостланное на земле перед палаткою хана красное сукно, и так как он не хотел добровольно стать на колени на этом сукне, то несколько сабельных ударов по икрам были началом страшно-мучительной смерти его. Такое же бедствие постигло и всё раздробленное его войско, и ни одному способному носить оружие не было пощады, кроме артиллеристов, которыми впоследствии воспользовались победители, вместе с их пушками и амуницией при завоевании одной пограничной Персидской крепости Мецец (Mezetz), в которой разграбили монастырь, обитый внутри золотом и множество других драгоценностей, а коменданта её принудили к постыдному договору. Пощадили также музыкантов и многих молодых волонтёров, большею частию боярских детей, которых пораспродали, и один из них, перешедший через многие руки, попал снова к своим землякам и в настоящее время находится в Петербурге.

Записки Вебера // Русский архив. № 7-8. 1872. Стлб. 1432-1433

…Голова его (князя Бековича) от Хивинскаго Хана послана к Бухарскому с хвастовским тщеславием, что он избавил как себя, так и его смертию сего знатнаго Россиянина от опасности потеряния владений своих. Но сей Бухарский владелец, ужаснувшись от таковаго злодеяния, и не допуская присланных до себя, велел у них спросить, не человкоядец ли Хан их, и если так, то-б отнесли они голову к нему обратно, а он не хочет в толь безчеловечном деле иметь участия. Сколь чувствительна была Монарху погибель такого числа войск, коих он берег как отец, особливо же, что оныя погибли единственно от оплошности начальствовавшаго, и коль желал он толикое безчеловечное предательство отомстить, то понять не трудно читателю.

Голиков И.И. Деяния Петра Великаго, мудраго преобразителя России. С. 65

…Экспедиция окончилась весьма неудачно; но она доказала, во 1-х, что поход чрез безкормныя и безводныя степи с 4-х тысячным отрядом возможен даже в самое знойное время: во-2-х, что хивинцы ни в каком случае не могут противостоять нашим войскам, и в 3-х, что неудача похода, происшедшая вследствие крайней неосторожности самаго Бековича, была только делом случая.

Военный Сборник. 1873. № 5, стр. 168

Гроб Петра только через шесть лет опустили в каменный склеп, а до тех пор он стоял на виду, покрытый порфирой и при нём постоянно находилась почётная стража.