Лермонтов в жизни

Отношения Юрия Петровича к Сесилии Федоровне не могли ускользнуть от зоркого ока любящей жены, и даже был случай, что Марья Михайловна застала Юрия Петровича в объятиях с Сесилией, что возбудило в Марье Михайловне страшную, но скрытую ревность, а тещу привело в негодование.

П. К. Шугаев.С. 503

Марья Михайловна, родившаяся ребенком слабым и болезненным, и взрослою все еще глядела хрупким нервным созданием. Передряги с мужем, конечно, не были такого свойства, чтобы благотворно действовать на ее организм. Она стала хворать. В Тарханах долго помнили, как тихая, бледная барыня, сопровождаемая мальчиком-слугою, носившим за нею лекарственные снадобья, переходила от одного крестьянского двора к другому с утешением и помощью, помнили, как возилась она и с болезненным сыном. И любовь и горе выплакала она над его головой. Марья Михайловна была одарена душою музыкальною. Посадив ребенка своего себе на колени, она заигрывалась на фортепиано, а он, прильнув к ней головкой, сидел неподвижно, звуки как бы потрясали его младенческую душу, и слезы катились по личику. Мать передала ему необычайную нервность свою.

П. А. Висковатов .С. 39

(1830). Когда я был трех лет, то была песня, от которой я плакал: ее не могу теперь вспомнить, но уверен, что если б услыхал ее, она бы произвела прежнее действие. Ее певала мне покойная мать.

Лермонтов

Наконец злая чахотка, давно стоявшая настороже, охватила слабую грудь молодой женщины. Пока она еще держалась на ногах, люди видели ее бродящею по комнатам господского дома с заложенными назад руками. Трудно бывало ей напевать обычную песню над колыбелью Миши. Постучала весна в дверь природы, а смерть – к Марье Михайловне, и она слегла. Муж в это время был в Москве. Ему дали знать, и он прибыл с доктором накануне рокового дня. Спасти больную нельзя было. Она скончалась на другой день по приезде мужа. Ее схоронили возле отца, и на поставленном матерью мраморном памятнике еще и теперь читается надпись:

Под камнем сим лежит тело

Марии Михайловны

Лермонтовой,

урожденной Арсеньевой,

скончавшейся 1817 года, февраля 24 дня, в субботу.

Житие ей было 21 год, 11 месяцев и 7 дней.

Что произошло между мужем и матерью покойной неизвестно, но только Юрий Петрович по смерти жены оставался в Тарханах всего 9 дней и затем уехал к себе в Кропотовку.

П. А. Висковатов.С. 39

После смерти и похорон Марьи Михайловны, принимая во внимание вышеизложенные обстоятельства, конечно, Юрию Петровичу ничего более не оставалось, как уехать в свое собственное небольшое имение Кропотовку, что он и сделал в скором времени, оставив своего сына, еще ребенком, на попечение его бабушке Елизавете Алексеевне, сосредоточившей свою любовь на внуке Мишеньке, который, будучи еще четырех-пятилетним ребенком, не зная еще грамоты, едва умея ходить и предпочитая еще ползать, хорошо уже мог произносить слова и имел склонность произносить слова в рифму. Это тогда еще было замечено некоторыми знакомыми соседями, часто бывавшими у Елизаветы Алексеевны. К этому его никто не приучал, да и довольно мудрено в таком возрасте приучить к разговору в рифму.

П. К. Шугаев.С. 503

Вместо дочери она [Е. А. Арсеньева], уже истощенная болезнями, приняла на себя обязанность воспитывать внука, свою последнюю надежду.

А. З. Зиновьев.С. 428

Кажется, Юрию Петровичу было обещано, что если сына он оставит у бабушки, то ему отдадут причитавшееся за покойной женой имение, которое должно было перейти к сыну… Когда же прошла первая скорбь, часто сближающая, по общности своей, всех, ею пораженных, когда произошло потом первое столкновение, когда бабушка болезненно стала опасаться увоза ее дорогого внука, единственную радость свою, тогда невольно стала настороже. Добрые люди, всегда охотно подливающие масла в огонь, укрепили ее в мыслях, что состоянием своим она может держать в руках зятя… Должно быть, не мягко обошелся с бабушкой и Юрий Петрович, может быть, какою-либо выходкой он сам подкопал свое нравственное право… Вот бабушка и решила, что Юрий Петрович действиями своими утратил право на обещание, ему данное, да и для блага Миши надо было ей поступить решительно. Она объявила, что если Юрий Петрович возьмет сына, то она лишит его наследства.

Пораздумав, Юрий Петрович увидел, что сына-то воспитывать не на что, что сделает его нищим, если заупрямится. Любящий отец победил в себе гордость обиженного человека, Юрий Петрович смирился, затаил злобу и для блага сына порешил оставить его до 16 лет у бабушки.

П. А. Висковатов. С. 79

…Елизавету Алексеевну ожидает крест нового рода: Лермонтов требует к себе сына и едва согласился оставить еще на два года. Страшный и, говорят, худой человек; таков, по крайней мере, должен быть всяк, кто Елизавете Алексеевне, воплощенной кротости и терпению, решится сделать оскорбление.

М. М. Сперанский – А. А. Столыпину //

Русский архив. 1870. Т. 7. Стб. 1136

С самого того времени, когда, спустя девять дней по смерти жены, Юрий Петрович уехал из бывших под его управлением Тархан, а потом потребовал к себе сына, бабушка постоянно боялась за потерю внука. Ей представлялось, что вот-вот нагрянет отец и отнимет или увезет Михаила Юрьевича. Поэтому мальчика берегли и хранили строго. Старожилы в Тарханах рассказывали мне, что когда Юрий Петрович приезжал навестить сына, то Мишу или увозили и прятали где-либо в соседнем имении, или же посылали гонцов в Саратовскую губернию к брату бабушки Афанасию Алексеевичу Столыпину звать его на помощь против возможных затей Юрия Петровича, чего доброго замыслившего отнять Мишеля.

П. А. Висковатов. С. 79

Рассказывала она [Е. А. Арсеньева], что отец Лермонтова покушался взять к себе младенца, но усилия его были побеждены твердою решимостью тещи. Впрочем, Миша не понимал противоборства между бабушкой и отцом, который лишь по временам приезжал в Москву со своими сестрами, взрослыми девицами, и только в праздничные дни брал к себе сына.

А. З. Зиновьев.С. 429

Страх потерять внука, очевидно, доходит у бабушки до болезненных размеров.

П. А. Висковатов. С. 79

…Я, нижеподписавшаяся вдова, гвардии поручица Елизавета Алексеевна по мужу Арсеньева <…> постановила твердым и непоколебимым сие духовное завещание в следующем: лишась я Арсеньева мужа моего гвардии поручика Михаилы Васильевича Арсеньева и законной дочери, прижитой в супружестве с ним, мужем моим, Марьи Михайловны, на лицо коих учинено было мною духовное завещание прошлого 1807 года сентября в 30 день и явлено Пензенской губернии, Чембарского уезда суде, по которому по смерти моей завещевала и из движимого и недвижимого имения моего, состоящего Пензенской губернии, Чембарского уезда, в селе Никольском, Яковлевское тож (прежнее название села Тарханы. – Е. Г.), дошедшего ко мне по купчей в 1794 году, ноября в 13 день от действительного камергера и кавалера Ивана Александровича Нарышкина, половину мужу моему, а другую половину дочери моей. А как во власти Божией лишась смертью означенного мужа моего и единственную от нас в браке прижитую дочь Марью Михайловну (на лицо коих то имение завещеваемо было), то с прекращением их жизни уничтожается вся сила той, учиненной мною в 1807 году духовной. После дочери моей Марьи Михайловны, которая была в замужестве за корпуса капитаном Юрием Петровичем Лермонтовым, остался в малолетстве законный ее сын, а мой родной внук Михаил Юрьевич Лермонтов, к которому по свойственным чувствам имею неограниченную любовь и привязанность, как единственному предмету услаждения остатка дней моих и совершенного успокоения горестного моего положения, и желая его в сих юных годах воспитать при себе и приготовить его на службу его императорского величества и сохранить должную честь свойственную званию дворянина, а потому ныне сим вновь завещеваю и представляю по смерти моей ему родному внуку моему Михаиле Юрьевичу Лермонтову принадлежащее мне вышеописанное движимое и недвижимое имение, состоящее из Пензенской губернии, Чембарской округи в селе Никольском, Яковлевском тож, по нынешней 7-й ревизии мужеска пола четыреста девяносто шесть душ с их женами, детьми обоего пола и с вновь рожденными, с пашенною и непашенною землею, с лесами, сенными покосами и со всеми угодиями, словом, все то, что мне принадлежит и впредь принадлежать будет, с тем, однако, ежели оный внук мой будет по жизни мою до времени совершеннолетнего его возраста находиться при мне на моем воспитании и попечении без всякого на то препятствия отца его, а моего зятя, равно и ближайших г. Лермантова родственников и коим от меня его, внука моего, впредь не требовать до совершеннолетия его, со стороны же своей я обеспечиваю отца и родственников в определении его, внука моего, на службу его императорского величества и содержании его в оной, соответственно моему состоянию, ожидая, что попечения мои сохранят не только должное почтение, но и полное уважение к родителю его и к чести его фамилии; в случае же смерти моей я обнадеживаюсь дружбой моей в продолжении жизни моей опытом мне доказанной родным братом моим артиллерии штабс-капитаном и кавалером Афанасием Алексеевичем Столыпиным, коего и прошу до совершеннолетия внука моего принять в свою опеку имение, мною сим завещаемое, а в случае его, брата моего, смерти, прошу принять оную опеку другим братом моим родным Столыпиным, или родному зятю моему кригсцалмейстеру Григорью Даниловичу Столыпину, в дружбе коих я не менее уверена; если же отец внука моего или ближайшие родственники от имени его внука моего истребовают, чем не скрываю моих чувств наперед нанесут мне величайшее оскорбление, то я, Арсеньева, все ныне завещаемое мной движимое и недвижимое имение предоставляю уже не ему, внуку моему Михаиле Юрьевичу Лермонтову, но в род мой Столыпиных, и тем самым отдаляю означенного внука моего от всякого участия в остающемся после смерти моей имении…

Е. А. Арсеньева.Из завещания //

Литературное наследство. М.: Изд-во АН СССР, 1948. Т. 45—46. С. 650

В материалах своих г. Хохряков (первый биограф Лермонтова. – Е. Г.) говорит: «Елизавета Алексеевна дала отцу Лермонтова деньги, лишь бы он не брал сына. Может быть, деньги даны были, чтобы кончить споры об имении?»

Лермонтов ребенком бывал в имении отца.

П. А. Висковатов .С. 78, 22

Прошу тебя уверить свою бабушку, что я вполне отдавал ей справедливость во всех благоразумных поступках ее в отношении твоего воспитания и образования и, к горести моей, должен был молчать, когда видел противное, дабы избежать неминуемого неудовольствия.

Скажи ей, что несправедливости ее ко мне я всегда чувствовал очень сильно и сожалел о ее заблуждении, ибо, явно, она полагала видеть во мне своего врага, тогда как я готов был любить ее всем сердцем, как мать обожаемой мною женщины.

Ю. П. Лермонтов.Из завещания.

(Здесь и далее цит. по: Исторический вестник. 1848. № 10. С. 342)

Мы вполне понимаем, что было причиною, побудившею Юрия Петровича оставить сына у бабушки. Видим, что он решился сделать это на то время, пока мальчику нужен был женский присмотр. Подобные соображения, просьбы бабушки и сознание, что недостаток средств не позволит дать Мише тщательного воспитания, побудили отца временно с ним расстаться. Однако он не совсем отчуждается, – он думает навещать сына. Разлука его грызет, и вот, приезжая, он вместо ласки и задушевности встречает в теще подозрительность, боязнь насилия с его стороны: от него стараются скрыться в другом имении, вызывают родных на защиту. Все это, конечно, далеко не может подействовать успокоительно на Юрия Петровича. Легко понять, что впечатлительный, вспыльчивый характер должен был увлечь его опять на выходки, которые, конечно, не могли успокоить тещу. Так росли взаимное недоверие и неприязнь…

Надо полагать, что Лермонтов перенес в это время страшные мучения, что катастрофа, разыгравшаяся в семье, действительно чуть не довела его до самоубийства. Не говоря о том, что мысль эта встречается в лирических стихотворениях на страницах черновой тетради, мы находим ее в записанных сюжетах для драм…

П. А. Висковатов.С. 78—79, 83

В сельце Кропотове, бывшем постоянным местом жительства отца и родных теток поэта, еще в конце прошлого века были живы дворовые люди Лермонтовых… По их рассказам, поэт был резвый шаловливый мальчик, крепко любивший отца и всегда горько плакавший при отъезде обратно к бабушке.

В. М. Цехановский.К биографии М. Ю. Лермонтова //

Исторический вестник. 1848. № 10. С. 396

Сын же крепко любил своего отца.

П. А. Висковатов. С. 80

Благодарю тебя, бесценный друг мой, за любовь твою ко мне и нежное твое ко мне внимание, которое я мог замечать, хотя и лишен был утешения жить вместе с тобою.