Пётр Великий в жизни. Том второй

Герье В. (1). С. 20

Продолжительное, трёхлетнее пребывание за границею мало изменило царевича; сам он пишет в откровенном показании дней за пять до кончины: «Когда я приехал из чужих краёв к отцу моему в Санктпитербурх, принял он меня милостиво, и спрашивал, не забыл ли я, чему учился? На что я сказал, будто не забыл, и он мне приказал к себе принести моего труда чертежи. Но я, опасаяся, чтобы меня не заставил чертить при ce6е, понеже бы не умел, умыслил испортить себе правую руку, чтоб невозможно было оною ничего делать, и, набив пистоль, взяв его в левую руку, стрелил по правой ладони, чтоб пробить пулькою, и хотя пулька миновала руки, однакож порохом больно опалило; а пулька пробила стену в моей коморе, где и ныне видимо. И отец мой видел тогда руку мою опалённую и спрашивал о причине, как учинилось? Но я ему тогда сказал иное, а не истину. От чего мочно видеть, что хотя имел страх, но не сыновский»… «Кронпринц» доносит Плейер цесарю, «мало привёз из Германии Немецкаго чувства и нрава: большую часть времени проводит с Московскими попами и дурными людьми; сверх того предан пьянству».

Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 34

По приезде её в Россию, царевич не очень изменил себя для неё, и я всегда замечал в обществе, что он никогда не говорил с нею ни слова и нарочно избегал её.

Записки Вебера. Стлб. 1338

Супруги своей он не любил. «Царевич был в гостях» – пишет камердинер его Иван Большой-Афанасьев, – «приехал домой хмлён, ходил к кронпринцессе, а оттуда к себе пришёл, взял меня в спальню, стал с сердцем говорить: «Вот-де Гаврила Иванович [Головкин] с детьми своими жену мне на шею чертовку навязали: как-де к ней ни приду, всё-де сердитует и не хочет-де со мною говорить; разве-де я умру, то я ему не заплачу. А сыну его, Александру, голове его быть на коле, и Трубецкаго: они-де к батюшку писали, чтоб на ней жениться». Я ему молвил: «Царевич-государь, изволишь сердито говорить и кричать. Кто услышит и пронесут им: будет им печально, и к тебе ездить не станут и другие, не токмо они». Он мне молвил: «Я плюну на них; здорова бы мне была чернь. Когда будет время без батюшки, тогда я шепну архиереям, архиереи приходским священникам, а священники прихожанам, тогда они и не хотя меня правителем учинят». Я стою и молчу. Он мне говорит: «Что ты молчишь и задумался?». Я молвил, что мне, государь, говорить? Посмотрел на меня долго, и пошёл молиться в Крестову. Я пошёл к себе. Поутру призвал меня и стал мне говорить ласково, и спрашивает: «Не досадил ли я вчерась кому?». Я сказал: нет. «Ин не говорил ли я пьяный чего?». Я ему сказал: говорил, что писано выше. И он мне молвил: «Кто пьян не живёт? У пьянаго всегда много слишком слов. Я по истине себя очень зазираю, что я пьяный много сердитую и напрасных слов говорю много; а после о сём очень тужу. Я тебе говорю, чтоб этих слов напрасных не сказывать. А буде ты скажешь, ведь-де тебе не поверят. Я запруся, а тебя станут пытать». Сам говорил, а сам смеялся. Я сказать: что мне до этого дело и кому мне сказывать?..».

Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 35

Из показаний царевича Алексея 16 мая 1718 г.: «А что Иван Афонасьев про меня пьянаго писал, что я говаривал с ним, в том я не запираюсь, хотя и не помню всего слова от слова; однакож пьяный всегда вирал всякия слова и имел рот не затворенный, и такия слова с надёжи на людей бреживал».

Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 255

Это была немка до костей, до глубины души: она окружила себя исключительно чужеземцами, не терпела русских и всей Poccии.

Костомаров Н.И. (1). С. 825

Я воображаю себе кронпринцессу, высокую, сухощавую немку, степенную, набожную, аккуратную вроде мадонн Голбейновых, которой противны были полудикие выходки молодого скифа, и она старалась навести его на путь истинный, чем ему и досаждала.

Погодин М.П. (1). С.427

Сказание о несчастной принцессе

Цесаревна жила в своём доме в левом Флигеле, а царевич в правом; в продолжение восьми дней они видались обыкновенно один только раз, и если б царевич в прижитии себе наследника не видел опоры своей безопасности, то оба супруга пребыли бы навсегда незримыми друг для друга. Дом свой царевич запустил до того, что супруга его в своём спальном покое не была защищена от сырости и когда царь, бывало, строго выговаривал ему за это, то цесаревна должна была выслушивать всевозможные угрозы от своего супруга: он попрекал ей тем, что она клевещет или ябедничает на него царю, а между тем эта разумная принцесса переносила своё несчастное положение с великою твёрдостию и никому не поверяла своих жалоб и слёз, кроме стен и своей подруги, принцессы Ост-Фрисландской. Потребовалось бы несколько дестей бумаги, если б я захотел войти в подробности злополучия цесаревны; по этому я удовольствуюсь тем, что упомяну об одной Финской девице, которую царевич взял к себе в дом в наложницы и постоянно проводил с нею дни и ночи. Такое семейное и домашнее положение продолжалось до самой кончины кронпринцессы, последовавшей частию от постоянных неприятностей, частию от небрежности повивальной бабки.

Записки Вебера. Стлб. 1339

К этому времени относится связь его с известною Евфросиньею, полонённой крепостной девкой его учителя, Вяземского, которую он полюбил страстно. Впрочем, принцесса тотчас по возвращении царевича забеременела опять.

Погодин М.П. (1). С.428

Судя по тому, что брат её Иван Фёдоров, крепостной Вяземского, отпущенный на волю, называется в одном документе «полонным» человеком, Евфросинья могла быть, подобно Екатерине, полонянкою из Лифляндии.

Иловайский Д.И. (1). С. 24

Царевич добродетельную супругу свою променял на одну Чухонскую девку.

Голиков И.И. (1). Том седьмой. С. 17

…[Некий] господин Брюс в записках своих описывает Царевича в указанное время так: «1714 года зимою Царевич приехал в Москву, где я видел его в первый раз. Он держит наложницею крестьянскую девку Чухонку. Я ходил часто с Генералом моим отдавать ему честь, и он часто приходил в дом к Генералу в провожании весьма дурных людей. Он весьма неопрятен, росту великаго, статен, смугл, взгляд имеет суровый, голос твёрдый. Он часто делал мне честь разговором со мною на немецком языке, который знает весьма хорошо. Народ его обожает, но люди высшаго достоинства оказывают к нему мало почтения, и он не смотрит на них. Он окружён всегда множеством невежей и распутных, и других подлых и дурнаго свойства людей, в обществе которых он непрестанно ругает поступки отца своего, и сказывают, что он как скоро взойдёт на престол после его, то приведёт Россию в прежнее ея состояние; также грозит, что он тотчас переказнит всех без исключения любимцов своего отца. Он имел такие разговоры столь часто и с такою малою осторожностию, что они не могли не дойти до Императора, и вообще думают, что он, таким образом, положил основание своей погибели…».

Голиков И.И. (1). Том седьмой. С. 17-18

Этот брак был несчастным. Алексей часто покидал принцессу ради попоек и Евфросиньи – девушки-финки, крупной, хорошо сложённой, очень ласковой.

Вольтер. (1). С. 27

…Начались размолвки. Поводом к ним послужило случавшееся иногда участие Алексея в ночных попойках, после которых он возвращался домой только в 3-4 часа утра, чем немало слёз причинял своей жене. Во время стоянки перед Штетином, в Русском лагере тоже нередки были попойки, в которых участвовал Алексей Петрович, поощряемый к тому своим злым гением, т.-е. Меньшиковым. Шарлотта, со слов князя Голицына, описывает родным одно крупное столкновение, при котором Алексий горячо защищал свою жену от нападок Меньшикова. Последний устроил у себя пир для Алексея и высших офицеров своего отряда. Тут светлейший позволил себе неблагоприятные отзывы о некоторых лицах, состоявших при супруге царевича и нехорошо на неё влиявших. Последний возразил, что не боится никакого дурного влияния, ибо жена его владеет твёрдым характером. А Меньшиков на это заметил, что она тщеславна. Царевич вспыхнул и потребовал не забывать расстояния, их разделявшего. Светлейший советовал оставить резкий тон и напомнил, что он его воспитатель. Алексей громко рассмеялся и заметил, что теперь он уже не воспитанник и заботится сам о себе. В дальнейшем споре Меньшиков назвал принцессу надменной немкой, напыщенной своим родством с императором, и стал уверять царевича, что жена его совсем не любит. Тот с жаром начал доказывать, что напротив она его очень любит и что он никому не позволит порицать его жену. Затем он пригласил присутствующих офицеров выпить за здоровье престолонаследницы, что они охотно исполнили. А князь Меньшиков замолчал и встал из-за стола с сердитым лицом. Но приятели князя говорили потом, будто бы он затеял этот спор с добрым намерением: чтобы обнаружилась любовь царевича к своей супруге. Довольная сим случаем, принцесса и эту версию передаёт родным с удовольствием и готова ей верить.

Иловайский Д.И. (1). С. 23

Эта ссора и огорчение, которое имел мой дорогой царевич, меня очень смутили, но я чрезвычайно довольна, что весь лагерь, так сказать, видел и слышал, как он меня любит. Друзья князя распустили потом слух, будто он говорил все это нарочно для того, чтобы выставить на вид расположение ко мне царевича. Если это правда, то я буду ему безконечно обязана. Вейсбах меня уверяет, что весь народ (русский) меня очень полюбил, и потому он сомневается, чтобы царь мог сказать, что если бы он не был женат, а я ещё не замужем, то он взял бы меня за себя. Царица везде говорила, что она меня нежно любит; но ради Бога сохраните все это в самой глубокой тайне, ибо здесь запрещено говорить об этом под страхом смерти… Нужно любить царевича, моего супруга, такою полною любовью, какую я к нему питаю, иначе я имела бы много причин содрогаться при мысли о продолжении моего существования. Но, находя в царевиче столько и даже больше хороших качеств, чем дурных у народа, я считаю большим счастием, что буду жить среди людей, которые обладают тем отличным свойством, что глубоко преданы своему государю. Поэтому и я люблю русских, ибо нет такого ужаснаго места в целом свете, куда бы я не отправилась с удовольствием, сопровождая царевича.

Из письма принцессы Шарлотты – матери. Цит по: Герье В. (1). С. 479, 481

Привычка к неумеренному винопитию крайне вредно отзывалась на его здоровье. Алексей стал очень хворать, и у него заподозрили чахотку. Врачи посоветовали ему ехать на воды в Карлсбад. Царь дал своё согласие. Отчуждение супругов было уже так велико, что царевич (если верить иностранному известию) до последнего дня таил от жены свой близкий отъезд и будто бы объявил о нём только тогда, когда был уже подан дорожный экипаж. А затем во время своего полугодового отсутствия ни разу не писал своей супруге и не отвечал на её письма.

Иловайский Д.И. (1). С. 26

По совету докторов, ему пускали кровь банками.

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т. VI. Царевич Алексей Петрович. С.-Петербург, 1859. С. 36

Пётр был так неделикатен по отношению к кронпринцессе, что во время отсутствия Алексея приставил к ней особых женщин для наблюдения над её поведением.

Терновский Ф. С. 10

Во время пребывания царевича за границею, царь показал к своей беременной невестке такие образчики обращения, которые несколько подтверждают жалобы Алексея насчёт дурных отношений его отца к его жене. Когда Шарлотте приближалось время родить, Пётр приставил к ней посторонних лиц женского пола; кронпринцесса этим очень оскорбилась… Нельзя предположить, чтобы Пётр поступал так потому, что возникали какие-нибудь подозрения насчёт неверности кронпринцессы своему супругу; в таком случае принятые меры не имели смысла; скорее, можно подозревать, что Пётр боялся, чтоб не подменили ребёнка и вместо дочери не подставили сына. Шарлотта родила дочь; Пётр стал с нею очень ласков.

Костомаров Н.И. (2). С. 14

…Царь приставил к невестке двух доверенных женщин, госпожу Брюс и князь-игуменью Ржевскую. «Я не хотел бы вас трудить, – пишет он невестке с корабля из-под Ревеля, – но отлучение ради супруга вашего, моего сына, принуждает меня к тому, дабы предварить лаятельство необузданных языков, которые обыкли истину превращать в ложь, дабы о том некоторой анштальт учинить, о чём вам донесёт г. канцлер, граф Головкин, по которому извольте неотменно учинить, дабы тем всем, ложь любящим, уста заграждены были».

Кронпринцесса была очень огорчена, но исполнила желание свёкра… Что это значит? Какой анштальт учинить предполагал Пётр? Какие подозрения и в ком возбуждала богобоязненная кронпринцесса? Не боялся ли он подлога в случае неблагополучного разрешения? Кажется, так поняла и кронпринцесса, в ответе своём именно сказавшая: «…и на уме мне не приходило намерение обмануть ваше величество и кронпринца!». Если же Пётр боялся подлога, то, значит, рождение детей у сына занимало его сильно.

Погодин М.П. (1). С.428

12 июля 1714 г., утром в 7 часу, кронпринцесса разрешилась от бремени дочерью, названною, по воле ея, Наталиею. Недели через две, благодаря Петра за ласковое письмо, она изъявила в шутливом тоне надежду со временем исполнить его желание – родить сына…

Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 39

Судя по ласковому письму, которым Пётр поздравил свою невестку с благополучным разрешением, можно догадываться, что он и Екатерина были довольны именно рождением внучки, а не внука. А потому, ободрённая сим письмом кронпринцесса едва ли доставила им удовольствие тем, что в своём ответе шутя, выразила надежду подарить царю также и внука, т. е. будущего престолонаследника.

Иловайский Д.И. (1). С. 27

Три дамы присутствовали при рождении царевны, и одна из них, Ржевская, так описывала Петру своё житьё у кронпринцессы: «По указу вашему у её высочества кронпринцессы я и Брюсова жена живём и ни на час не отступаем, и она к нам милостива. И я обещаюсь самим богом, ни на великие миллионы не прельщусь и рада вам служить от сердца моего, как умею. Только от великих куплиментов, и от приседания хвоста, и от немецких яств глаза смутились».

Соловьев С.М. (1). Т. XVII. С. 46

Царь приказал предписать царевичу, чтобы он, окончив лечение в Карлсбаде, явился в Петербург. Когда пришло к нему это повеление, а также и в своём ответе на оное, царевич обнаружил мало охоты исполнить его; ходили слухи, будто он был недоволен тем, что до сих пор числился только сержантом.

Вебер Ф.Х. Преображенная Россия Текст воспроизведён по изданию: записки вебера // русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1106. Далее цитируется как Вебер Ф.Х. С указанием страницы.

Будучи в отечестве, он тосковал и, выпивши, говорил ближним: «Быть мне пострижену, коли не при отце, так после него постригут меня, как Василия Шуйскаго, и куда-нибудь в полон отдадут. Моё житьё плохое!..».