Свет и сумрак. Рассвет Обреченных

– Я бы мог напоить их так, что они купались в ней! Но ты увидел на небесном полотне Дюн-Хан.

Больше всего Кветан хотел сейчас напоить духов кровью шамана, хотя знал его с самого раннего возраста и вместе с ним прошел через многое.

– И не я один. Весь наш клан видел, как твой сын призвал их. А еще я видел, как наш род будет лежать мертвым на снегу, и ты знаешь кто окажется причиной всему этому. И я не не рассказал об этом никому, кроме тебя Кветан. Помни об этом вождь, если когда-нибудь решишь сомневаться во мне.

Мимо них прошла старуха Эдейне и ненадолго их разговор прекратился. Кветан никак не мог смериться с тем, что духи порой были так не предсказуемы и кровожадны. Но ещё больше ему не нравилось то, что он не мог изменить их решение.

– Ты мог и ошибаться.

– Я может и могу ошибаться вождь, но мои видения никогда.

– Мой сын – говорящий с духами и если он не вернется это будет большая утрата для всего клана, и ты это не меньше меня понимаешь.

– Дюн-Хан – это наш древний обычай. Каждый сын севера проходит через него и становится мужем.

– Он слишком юн, и ты должен был обучать его, как и своего сына Морескарта. Уверен ему ты уготовил Дюн-Хан намного позже, хотя он на две зимы старше Хакона.

– Ты можешь мне не верить вождь, но я говорю правду. Так велели духи. А еще они мне сказали, что они сами придут к Хакону и наступит это, когда он будет готов, – Асинкрит поморщился и открыл свой чум, перед этим взглянув на небо. Дюн-Хан в полнолуние всегда предвещал много крови, и они оба это знали. – Может быть после того, как он пройдет испытания, я смогу наконец-то заняться им.

Шаман пропал в чуме, а вождю больше ничего не оставалось, как возвращаться к сыну и сказать последние слова перед его первой самостоятельной охотой.

*****

Елане крепко обняла Хакона. Времени на слезы больше не оставалось. За совсем короткий промежуток времени она пыталась успеть подготовить его одежду к охоте.

Чум открылся и в него вошел старший брат:

– Хакон, что это было? – Неко находился в небывалом восхищение. – Как ты смог пробудить духов? Такого пламя я не видел никогда!

– Неко, ты забыл? – тут же подключился в разговор Йико, – Он рожден стать говорящим. Но его же духи этой ночью видимо решили утолить жажду волков и Вергардов, а не Нума.

– Духи благоволят мне. Так было всегда, – огрызнулся брату Хакон. – И поверь к утру я принесу не пару леммингов, как ты!

Рядом засмеялся Неко, но Елане тут же одернула его. Йико с утертым носом повернулся к костру, лишь пробурчав что-то невнятное.

– Время уходит, Хакон, – позади всех раздался суровый голос отца, зашедшего в чум. От неожиданности Неко даже чуть не пролил чай и едва смог удержать чашу в руке.

Вытащив охотничье снаряжение, вождь сел к огню.

– Подойди сын, – позвал Кветан.

Хакон послушался. Остальные не приближались к костру. Этот разговор предназначался только для них двоих.

– Ты еще очень молод, Хакон, – начал он. – И мало, что понимаешь, что такое Дюн-Хан.

– Я справлюсь отец. Ты меня обучил всему для этого.

– Выслушай меня, то что я скажу может спасти тебе жизнь – вождь вытащил точильный камень, топоры и стрелы и только после этого продолжил: Дюн-Хан, Хакон, это день, когда ты должен доказать своему клану, что ты стал мужем, охотником и лефкару. Ты должен доказать в первую очередь самому себе, что в тебе больше нет места страху, трусости и сомнениям.

Вождь развернул младшего сына и надел на него свой пояс.

– Ты отправишься в свой путь на этот раз один. Тебе будет не на кого надеяться этой ночью. Если ты заблудишься никто тебе не подскажет дорогу. Если дикий зверь учует твой запах и решить напасть – помощи не жди.

В ножны на поясе вошли два отцовских топора. Хакон был безумно рад, потому что такая честь – выйти на охоту с оружием вождя доставалась далеко не каждому.

– Не заходи далеко на северо-восток. Но если все же окажешься там не вступай в бой с кланом Вергардов. Это сильные и безжалостные лефкару, с жестокими и кровавыми обычаями.

Хакон вспомнил, как Йико рассказывал ему, что они едят людей еще живыми, а чумы покрывают человеческой шкурой. Но сколько правды было в словах его брата он точно не знал.

– Но самое главное ты не должен заходить в Тусклый лес на востоке. В твоем возрасте это верная смерть.

Кветан передал ему свой лук и закинул за спину колчан с наточенными стрелами.

– А теперь ты должен идти, время уходит. И помни о том, что я тебе сказал.

Поблагодарив отца и мать, Хакон вышел из чума. Его Дюн-Хан начался.

*****

Дом остался позади и лишь кострища вдали напоминало об уюте и теплом чуме. Этой ночью он станет мужем или больше не вернётся в клан. Но если у него получится, то с ним будут считаться, как с лефкару. С тем, кто прольет кровь каждого посягнувшего на земли Хагартов.

Хакон спешил – любое промедление могло стоить очень дорого. Духи оставались голодными, а клан ждал его возвращения. Граница, после которой все изменится в его жизни – восход солнца. Время достаточно, чтобы выследить и убить крупного зверя. Но юный Хагарт знал и об обратной стороне Дюн-Хана – если он не сможет напоить духов ему придется уйти. Слабые и бесполезные никому не нужны.

Через ночную пелену, освещаемую лишь полной луной, Хакон шел вперед, не сбавляя темпа. Он искал следы, сломанные ветви, запах – все, что могло вывести его на зверя. Но толи он ушел раньше времени на север, толи слишком долгая зима сделала свое дело.

С запада послышался вой. И это был мерзкий знак. Одному ему точно не отбиться от стаи голодных волков, а ждать пощады от них бессмысленно. Разорвут и даже отцовские топоры не помогут. Но если он их еще не учуял, значит и они его тоже. Скорее всего стая, как и он ищет следы, а может быть уже идёт по ним.

Хакон свернул на северо-восток – туда куда дул ветер. Так учил его отец. Теперь волчья стая не сможет его учуять. И хоть отец и говорил ему не приближаться к землям Вергардов, другого выбора у него не было, к тому же чуть дальше на чистейшей белизне снежного покрова, он заметил лосиный след, уходивший через поле в ельник. Слева от леска расположилась бугристая обширная снежная долина, испещрённая лишь немногочисленными ивами и кустарниками.

По мере его движения сапоги стали проваливаться все глубже. Крупные снежинки потянулись вниз, посыпая все кругом огромными белыми хлопьями. Ветер усиливался и не спеша превращался в метель. Плотные тучи, незаметно подкравшись к луне, полностью закрыли ее, сделав все вокруг еще темнее. Следы быстро заметались, но Хакон не сдавался. Слишком много обещаний прозвучало перед всем кланом. Их слышали даже духи

В полной кромешной темноте он зашел внутрь ельника. Снег падал в нем гораздо реже, останавливаясь на ветвях. Следы сохатого стали более отчётливее. Хакон шел по его пятам. Быстро, но осторожно он пробирался сквозь кусты и деревья, покрытые толстым слоем инея.

Вой раздавшейся так близко заставил сына вождя встрепенуться и затаиться возле массивной ели. Судя по всему, стая и он преследовали одно и тоже животное. Теперь Хакон чувствовал их запах, так же, как и они его. По нему он смог определить, что стая довольно крупная. Даже если им и получиться нагнать лося, вряд ли они ограничатся только им. Разделавшись с лосем, погоня продолжиться. Долго петлять от них он не сможет, скрыть след тоже не получится. Сын вождя достал лук и вытащил стрелу из колчана. Видимость совсем скудная, но все же один выстрел он сделать успеет.

Еще одно волчье завывание раздалось совсем рядом. Они приближались и загоняли животное прямо на него. Звуки погони становились все более близкими. По его телу пробежала мелкая дрожь. Он тяжело вздохнул, опустил глаза и вспомнил уроки отца. Самый главный из них – всегда быть хладнокровным и не пускать страх внутрь. Придерживая тыльный конец стрелы, он расположил большой палец как можно ровнее. Руки вытянулись параллельно земле. С максимальной силой он оттянул тетиву отцовского лука и замер.

Из темноты выскочила фигура светло-коричневого цвета. Юный Хагарт не ошибся – стая волков преследовала взрослого лося, изо всех сил пытающегося уйти от погони. Сохатый, увидев его встрепенулся и ринулся в другую сторону. Хакон проводил его взглядом, но тетиву не отпустил. Следом из-за поваленного дерева, выскочил волк. Его размеры одновременно впечатлили, казавшись гигантским и в тоже время пугали до глубины души. Таких огромных самцов Хакон ещё не встречал никогда. Вожак бежал первым, наводя ужас на всех, кого преследовала стая. Тетива опустилась, издав звонкий щелчок. Стрела бесшумно и стремительно полетела к своей цели. Волк упал. Он попал ему точно в грудь. По ельнику пронесся судорожный стон раненного зверя. Но на удивление Хакона звук шел вовсе не от него! Сын вождя быстро обернулся назад, увидев раненного лося, прибитого стрелой к дереву. Тот кто это сделал затаился среди голых деревьев, продолжая выжидать. Сохатый извивался и стонал, но сделать уже ничего не мог. Эту тяжелую длинную стрелу, Хакон видел и раньше. Клан Вергардов опередил волков, сделав при этом капкан для них! Но к своему чудовищному невезению в него умудрился попасть и он.

Не зная откуда ждать нападения, Хакон все же обернулся в сторону раненного волка. Тот успел подняться и оскалившись, смотрел на него бешеными красными глазами, сверкающими яростью и неутомимой местью. Его черная шерсть на спине встала дыбом, а из алой пасти, поднятой к луне, раздался вой.

Как можно быстро и ловко Хакон выхватил еще одну стрелу и натянул тетиву. Вожак уже успев разогнаться, мчался прямо на него. Нацелившись, он почти разжал пальцы, но успел боковым зрением увидеть ещё одно движение куда более опасное чем то, которое приближалось впереди. Поддавшись интуиции и внутренним инстинктам, он развернулся и выпустил стрелу. Крадущаяся к нему волчица сумела незаметно подобраться так близко, что лишь секунды ей не хватило, чтобы разорвать его шею. Выстрел был смертельным. Хакон развернулся, переключившись снова на вожака. Но драгоценные секунды были уже утеряны. Волк преодолел расстояние между ними за какие-то считанные секунды и теперь у сына вождя не хватало времени даже, чтобы успеть вытащить топоры. Шепот, как и в глубоком детстве снова безудержным гулом отозвался в голове. От неожиданности он отшатнулся и в тот же момент что-то острое и холодное скользнуло по его щеке, оставляя за собой кровавый след. Стрела, выпущенная тем, кто убил сохатого, чуть не пригвоздила его так же, как и животное к дереву. Причем выпущена она была с такой силой, что наконечник вышел, с другой стороны, ели.

Но все это ушло на задний план. Гигантский зверь сделал прыжок и раскрыв пасть прыгнул на него. Хакон выставил лук, едва успев отвести острые клыки в сторону. От огромной навалившейся массы, он не смог устоять на ногах, упав в сугроб. Сомкнувшиеся челюсти сжались мертвой хваткой на деревянной рукояти, потащив его по снежной поляне. Юный Хагарт ничего не мог противопоставить его мощи и бешеному напору. Единственное, что хоть как-то играло в его пользу, это время – волк истекал кровью. Стрела глубоко засела в его груди и хоть он не смог убить его сразу все же этот исход для него был неизбежен. Все что требовалось это продержаться какое-то время и не дать ему добраться до его шеи.

Но Хакон совсем забыл, что стая состояла из куда большего числа волков. Выскочивший на помочь вожаку его сородич, жадно вцепился в голеностоп юного Хагарта. Боль от сомкнувшихся зубов перевернуло его сознание, чуть не заставив выпустить лук. Почти потеряв контроль, он уже поверил в неминуемую смерть. Но отец учил его терпеть и выжидать. Краем глаза он заметил выпирающий из дерева наконечник стрелы Вергардов. В нужный момент Хакон собрал в себе все оставшиеся силы и поджав правую ногу под себя хлестким ударом въехал в волчью голову, прижав ее к дереву. Нога вернулась обратно, а висевший на ней волк заскулил, разжав челюсти. Одной смертельной угрозой стало меньше. Но всё ещё оставался вожак, нависающий над ним своим массивным телом и не дающий ему расслабиться ни на секунду. Но теперь его обе ноги были свободны. Хакон прижал их к груди и выставил вверх, приподняв на мгновение гигантского зверя. Этой секунды оказалась достаточно, чтобы успеть вытащить свою же стрелу из его груди и воткнуть ее в опустившуюся шею.

На его лицо полилась теплая кровь. Волчьи глаза стали стеклянными, а тело обмякло. Ему удалось отбиться. Но праздновать было ещё очень и очень рано. Хакон скинул с себя тело и схватив топор из ножен, размашистым ударом сшиб первую подоспевшую волчицу. Остальные четверо, следующих за ней, окружили его, решив пока не нападать.