Добро пожаловать в Абрау!

– Училка по литературе рассказывала, что в Новороссийском районе увеличивается количество кемпингов. Думаю, через год-другой мы уже не увидим этот пляж таким. Ведь нашли его мы, правда?

– Его нашел мой дед, – уточнил Трофим. – А до него, не сомневаюсь, еще кто-то. И этот кто-то поведал моему деду, что в трехстах метрах от южной горы находится вход в пещеру, куда причаливает чертова шхуна.

– Мы его уже искали, – вздохнул Говорун. – Думаю, что если вход в пещеру и существовал, его давно завалило камнями.

– Может, и так, но, по словам деда, он есть и никуда не делся, – сказал Трофим и пошел по тропе вниз. – Хотя, сдается мне, что все это обман!

– Не говори так, брат-сват. Твой дед услышит тебя на небесах и обидится, что ты не веришь его словам. Мой дед всегда обижался, и батя меня наказывал, если я вспоминал его недобрым словом. А вот мама, наоборот, меня хвалила, потому что, по ее мнению, он ничем не отличался от обычного сказочника-алкоголика.

– Твой дед рассказывал тебе что-то необычное?

– Я уже плохо помню то время. Я был слишком маленьким. Он умер, когда мне исполнилось четыре года. Но я помню, что любил сидеть с ним и он постоянно что-то рассказывал. Не было минуты, чтобы он молчал. Он замолкал только, чтобы выпить или затянуться сигаретой. Запах сигаретного дыма я обожал. Такой терпкий и непередаваемый, как канифоль. Я очень любил своего деда, брат-сват.

– Я тоже любил своего деда. – Тропа приблизилась к опасному участку, и Трофим пошел боком. – Только я бы хотел, чтобы часть его историй сбылась. К примеру, у меня нет желания запомниться своим внукам сказочником. Я постараюсь сделать все, чтобы меня помнили человеком дела.

– У тебя уже есть, о чем рассказать своим внукам, – заверил его Говорун.

– Да. – Трофим напрягся, вспомнив о волке.

Они спустились к середине горы и остановились.

– Ты думаешь, кто-то мне поверит?

Говорун кивнул:

– Я.

– Думаю, об этом деле мы должны держать язык за зубами. А не то рано или поздно нам придется объяснять родителям, что мы делали так далеко от дома среди ночи. Подумай, что скажет тебе мама.

– Она ничего не скажет. Она меня повесит, – признал Говорун. – Я тоже думал, что если мы найдем то, что ищем, по возвращении все расскажем полиции. О нас напишут статью в газете, и одноклассники в школе будут смотреть на нас, как на героев. Но моя мама…

– Да. И моя тоже.

Трофим положил руку на плечо друга и произнес:

– Все будет хорошо. Самое главное – вернуться домой. Больше мы сюда никогда не придем ночью. Будем считать, что это была моя ошибка. Просто кто-то заблудился в своих фантазиях. Я ведь действительно до какого-то времени думал, что мой дед пророк. Пираты, море, призраки… А самое интересное, что он мне так и не сказал, зачем я должен искать шхуну. Что изменится в моей жизни?

– Может, в той пещере есть сокровища? – предположил Говорун.

С обзорной площадки, где они стояли, пляж виднелся лучше, а побережье – хуже. Участок длиною в километры теперь закрывала скала. И тут Трофим вспомнил: дед говорил, что вход в пещеру скрыт от посторонних глаз, и, если он захочет найти ее, ему придется дождаться момента, когда пещера сама даст о себе знать. «Может, поэтому он рассказывал мне о шхуне?» – подумал Трофим. Все-таки глупо было идти так далеко. Еще глупее верить в призраков на корабле.

Трофим присел и глянул под свод скалы. Каменная пропасть внедрялась в море так, будто кто-то продольно резал ее на куски. Чуть ниже располагался участок пути, где скала выпирала в море и закрывала основной пляж от пляжа нудистов. Трофим с сожалением покачал головой. Человек делает массу ошибок, но досаду чувствует только в том случае, если провал задевает его душу и сердце. Трофим не хотел плевать на ночное путешествие. Он желал выяснить, почему последнее время ходит, точно в предчувствии судного дня. Он никак не мог объяснить своего беспокойства, но что-то тянуло его на этот пляж. И это чувство простой привычкой не назовешь.

Трофим погладил вспухший круг на внутренней поверхности руки. Не испытав ничего нового, потер его сильнее. Затем еще сильнее, пока рука не отозвалась болью. Тут Трофим заметил на тропе тень и поднял голову.

Говорун смотрел в море и не видел, как за его спиной разворачивалась тревожная картина. Из-за бугра появился волк. Его глаза устремились вниз по склону, где стояли мальчишки, холка вздыбилась, а нос медленно наклонился к земле. Следом на горе появились еще три зверя. Внешне они были схожи: такие же облезлые, тощие и страшные. Волки подобрались к тропе и замерли в ожидании чего-то.

Трофим перестал дышать. Он понимал, если не предпримет хоть что-нибудь, будет только хуже. Но больше всего он боялся за реакцию друга. Как оказалось, не зря.

– Брат-сват, – произнес он, – сейчас мы осторожно, но быстро спускаемся вниз. Ты понял?

Тон его голоса заставил Аркадия насторожиться.

– Конечно, брат-сват. А с чего вдруг быстро? Ты глянь, какая скала крутая. Точно не для быстрых спусков.

Он обернулся и увидел волков.

Свои ноги Говорун больше не контролировал. Он пронесся мимо друга так, словно не бежал с горы, а летел камнем. Трофим оступился и замахал руками. Перед глазами появилось небо, и огромная луна ему будто ухмыльнулась. За то время, что он балансировал над обрывом, Трофим успел вспомнить свой велосипед и маму, которая наверняка удивится, найдя его кровать утром пустой.

Как только чудо вернуло ему равновесие, он кинулся вниз, едва разбирая под собой тропу. Несколько раз он поскальзывался. Однажды зацепился носком за колючку и пролетел вперед носом. Его колени были разодраны в кровь, локти счесаны, на правом плече порвалась футболка. Но, поднявшись после падения, Трофим и не думал останавливаться. Он понесся вперед и в несколько прыжков достиг пляжа. Там он снова зацепился за куст и грохнулся в мелкую гальку. Набежавшая волна окатила его пеной.

Трофим вскочил на ноги и глянул вверх по склону. На тропе никого не было. С пляжа он хорошо видел путь до середины горы. Другая часть скрывалась за склоном и, чтобы рассмотреть вершину, он забрался в море по пояс. С тропы до сих пор сыпались мелкие камни, и стоял шум обвала. Волков он не увидел.

Трофим задыхался. Соленая вода накинулась на истерзанные участки кожи, и только сейчас он почувствовал, как ноет его тело. Шок отступал. Волки не гнались за ними, и Трофим решил, что они были не настолько голодными, чтобы бросаться вниз со скалы. Только такие душевно больные, как он и Говорун, способны совершить нечто подобное. Снизу тропа выглядела очень опасной. Они ходили по ней много раз, но никогда прежде не решались по ней бежать.

Трофим зашел в море по грудь. Волны тут же подхватили его и понесли прочь от берега. Море казалось ему злым, но не опасным. Уровень воды поднялся. Узкая дорожка, ведущая в обход горы к нудистскому пляжу, исчезла. Пена билась в стену из грубых камней, и, если бы не рокот волн и чудовищное нависание скалы, это место походило бы на ванну в дедушкином доме.

Трофим обогнул скалу и оказался в небольшой лагуне, где в жаркие дни им приходилось наблюдать за голыми женщинами. Сейчас здесь никого не было. Море отвоевало часть берега. Другую часть накрыло пеной и водорослями, и полоска суши превратилась в испорченный памятник природы. Трофим не решился подплыть близко к скале, опасаясь, что море вытолкнет его на камни. Луна освещала прибрежную зону, и он видел глыбы, торчащие из воды, подобно истуканам. Дно было скользким, каменистым и полным расщелин.

Недалеко от себя он увидел то, что не заметил с высоты из-за нависающего утеса. Скала хранила в себе десяток тайн, и, с какой бы точки он ни смотрел, вдоль прибрежной линии оставались скрытые места. Где-то виной тому были изгибы, где-то нависание, а где-то просто волшебство. Сейчас в нескольких метрах от себя он увидел легкое сияние, похожее на фейерверк брызг, разлетающихся от волн. Приглядевшись, Трофим понял, что брызги действительно есть, но они окружают объемный предмет, который, как казалось ему, то исчезает, то вновь появляется на фоне скалы. Действо захватывало дух.

Трофим поплыл к берегу и прибился к одной из каменных глыб, совсем рядом с таинственным сиянием. Теперь рот его открылся полностью. Жгучий интерес побил все пределы, и Трофим, чувствуя себя шпионом-водолазом, больше не витал в подозрениях. Сейчас он знал, что его дед не лгал, и лукавая улыбка была лишь предвестником неминуемого события.

Трофим почувствовал, как его одолевает волна восхищения и вместе с ней на него накидывается холод и страх. Он ощутил себя на пике странного состояния. С одной стороны, его окружал обычный мир, с другой – нечто паранормальное. Ненастоящее. Нечто, полное ужаса и смерти. Даже вода здесь отдавала чем-то аномальным. Воздух пах смолой и жженым деревом. Шум прибоя прерывался скрипом досок, и чем громче раздавался этот звук, тем яснее становилась картина за камнем.

Трофим набрался мужества и выглянул снова. В двадцати метрах от него стояла шхуна. Борта ее были чернее ночи.

Он мог долго смотреть на то, как шхуну накрывало пеной, но неведомая сила, вопреки воле, заставила его поднять голову вверх, и там, высоко-высоко на обрыве, откуда совсем недавно они с Аркадием скатились к подножью горы, он увидел волков. Только их было уже не четверо, а гораздо больше. С такого расстояния Трофим не смог сосчитать их всех. Волки сидели на самом краю, куда он никогда не решился бы подступить. Некоторые из них бродили вдоль пропасти и смотрели вниз, будто готовились к прыжку.

Трофим сжал волю в кулак и в ту ночь впервые услышал в своей голове тихий неразборчивый голос. Голос принадлежал деду.

Глава 7

Завод. Елена Николаевна

Елена Николаевна вернулась в тоннель №5 сразу после окончания всех экскурсий. Был восьмой час вечера, солнце еще не село, и завершить проверочную экспедицию она намеревалась к закату. Свою задачу она понимала предельно просто и отнеслась к ее выполнению со всей ответственностью, подчеркиваемой ее личными качествами. Отправиться на важное мероприятие с пустой головой было выше ее сил, и Елена Николаевна решила подкрепить свои знания историческими сводками. В ее библиотеке хранилось множество книг, откуда она надеялась почерпнуть недостающую информацию. И пусть все, что хотела, она в книгах не нашла, но историю строительства первых тоннелей изучила полностью.

Знания давали ей уверенность в своих силах, и после глубокого изучения материалов она перестала беспокоиться за себя. Теперь ее опасения были связаны с подбором кандидатов в походную группу. Она не могла положиться ни на одного мужчину по двум причинам. Во-первых, средний возраст группы был слишком высок. В свои сорок два она являлась самым молодым и, как следствие, самым мобильным участником похода. Во-вторых, здоровье некоторых членов группы вызывало у нее дополнительное беспокойство. Она знала, что у Розгина ишемическая болезнь сердца. Он курил как паровоз, имел ужасную одышку и обливался потом даже во время небольшой работы. Елена Николаевна догадывалась, почему Кочкин берет его с собой, зная обо всех минусах его здоровья. В прошлом Леонид был ключником, и до того, как оказаться на предприятии в должности завхоза, зарекомендовал себя неплохим мастером. Открыть старую дверь будет поручено ему, а не Попову или кому-либо еще.

Максим Попов работал на заводе в должности технолога в резервуарном цехе. С ним Елена Николаевна почти не пересекалась и знала только со стороны. Внешне он ей никогда не нравился: в отличие от богатырской фигуры Леонида, Попов имел хлипкое худощавое тело, которое, казалось, можно запросто проткнуть пальцем.

Как и обещал Кочкин, дверь к ее приходу уже была открыта. Елене Николаевне оставалось встать во главе группы, еще раз упрекнуть Григория Ильича в несуразности его намерений, напомнить о технике безопасности и пригласить всех желающих проследовать за ней. У каждого из членов группы имелся шлем и фонарь. Все были одеты в прорезиненные сапоги и комбинезоны из грубой ткани.

Елена Николаевна знала, что думать наперед Кочкин не умеет, и наказала ему захватить из производственных цехов две рации. Одну из них она взяла себе, другую отдала дочери – Маше Гейкиной. Маша должна была остаться у входа, что немного изменило планы Кочкина, который намеревался выполнить эту работу сам.

– Нет, – спокойно сказала Елена Николаевна. – Мы пойдем вместе. Я буду чувствовать себя в безопасности, если вокруг будет больше мужчин.

– Что будет делать ваша дочь в экстренном случае? – Кочкин вздыбился, и его голос неожиданно возрос на целую октаву. – Она даже не знает, как отсюда выйти.