Оценить:
 Рейтинг: 0

Аугенблик

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 53 >>
На страницу:
6 из 53
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Да ладно, – как-то зло проговорила Тонечка со своего места.

– Извиняюсь, – противничал я, – от человеческих фекалий и трупов мелких не очень домашних животных.

С минуту мы молчали.

– Леш, я бы назад пересел, – раздраженно проговорил я, – не могу сидеть на месте Исаева. Такое ощущение, что он сзади сидит, и скрипит зубами по поводу того, что я его с переднего места прогнал.

– Это Антонина наша скрипит. Она любит на переднем сидеть!

– Черт возьми, – заревновал я, – ты так хорошо это знаешь!

Лешка ничего не ответил. Его внимание было занято сотрудниками ГАИ и их машиной известной расцветки, мимо которой мы проезжали.

– Чего, Тонь, – повернулся я, – пересядешь к Лешке?

– Боже упаси! Он там своей жопой сидел! – первым, что пришло в голову, подыграла мне интеллигентная во всех отношениях дама. – Я тоже здесь хочу…

Концовка последней фразы «…я здесь хочу…» в моей голове, помимо моей воли, интерпретировалась по-особому. Я очень ярко представил невозможную в реальной жизни сцену, в которой Лешка сосредоточенно крутил баранку, а я, в порыве необузданной страсти, сдирал со стонущей от нетерпения Тонечки Воробьевой ее одежду. Отравленное внезапным желанием сознание рисовало неестественные картины. Вот, всегда мешающие жить нормальным людям Гаишники, параллельно нашей «Волге» гонят на своих «Жигулях»; вот, один из них полосатым жезлом приказывает нам остановиться… не Лешке, приказывает, а нам с Тонечкой…

Я очнулся от резкого торможения. Лешка лихо припарковался на обочине.

– Пересаживайся быстрее, движение плотное, совсем времени нет, – торопил Лешка.

Я быстро перескочил к Тонечке Воробьевой, предвкушая более комфортные условия поездки. Впрочем, Тонечка Воробьева дипломатично положила папку с документами на середину сидения, обозначив виртуальную границу между нами.

Лешка резко тронулся, профессионально, сразу перестроился в левый ряд.

Какое-то время мы ехали молча. В зеркале заднего вида я несколько раз поймал его любопытный взгляд. Мы с Тонечкой Воробьевой почему-то сидели так, как будто находились в школьном классе, на первой парте, под неусыпном взглядом строгой учительницы.

Я начинал скучать. Чувствовалось, что и Тонечка скучала.

– Чего везешь в Центральный? – нейтрально спросил я?

– А, накопилось. Давно надо было.

– Дай посмотреть, если несекретно, – глянув Тонечке в глаза, безразличным тоном произнес я, протягивая руку над папкой к Тонечкиной коленке так, чтобы Лешка ничего не смог увидеть в свое подглядывательное зеркало.

Тонечка выпрямилась, как выпрямилась бы примерная ученица в классе, сидящая на первой парте, понимая, что строгая учительница посмотрела именно на нее, выбирая, кого вызвать к доске.

Несмотря на летнюю жару и неизбежную духоту в салоне, на ощупь Тонечкина коленка оказалась неестественно холодной. Инстинктивно Тонечка Воробьева сжала коленки, заключив мою руку в такой желанный плен. Я бросал взгляд на зеркало заднего вида, определяя, куда смотрит Лешка.

Пользуясь тем, что у Тонечки Воробьевой не было возможности сопротивляться, чтобы не выдать меня (и себя заодно), я наслаждался ее беспомощностью. Тонечка густо покраснела, низко склонилась над бумагами в папке. Своей ладошкой она попыталась стащить мою руку с коленки, изо всех сил впиваясь ноготком в мою кожу. Эта боль, причиняемая прелестным существом, мне понравилась. Почти без труда моя ладонь медленно завоевывала пространство межу Тоничкиных коленок.

– Тонь, – спросил, ничего не подозревающий Лешка, – Михалыч, вроде, опять корпоратив собирает. Ты не знаешь когда?

– Нет, – односложно хриплым голосом ответила Тонечка, на мгновение, ослабив силу сжатия коленок.

Я тут же воспользовался этим и весьма продвинулся вперед в своем намерении. Тонечка Воробьева так знакомо сжала губки, еще больше склонившись к спасительной папке.

– Так, что тут у нас такое интересное? – спросил я папку, нащупывая полоску Тонечкиных трусиков, и гоняя ее влево, вправо…

– Н-не-н-надо! – жалостным, и выдающим меня с головой голосом очень тихо проговорила Тонечка.

Лешка серьезно глянул из зеркала.

– Действительно, не надо, – испугал он меня.

Моя рука застыла, Тонечкин ноготок впился мне в кожу еще больнее.

– Не надо, – повторил Лешка. – Исаев не любит, когда его документы смотрят.

– Да ладно, – придав своему голосу нотки обиды, сказал я, очень медленно выдвигая свою руку из такого притягательного плена Тонечкиных коленок. И резко переменил тему.

– Лешь, смотри, баннер какой нелепый! – показав свободный рукой влево, воскликнул я.

Мы проезжали мимо огромного рекламного баннера, закрывающего безобразие какой-то стройки. На баннере была изображена сексапильная голубоглазая блондинка, со струящимися по плечам волнистыми волосами. На блондинке была форма капитана милиции. Нелепая крошечная форменная пилотка, явно декоративная, красивой заколкой с трудом удерживалась на голове. Неестественно большая грудь не позволяла даже теоретически застегнуть верхнюю пуговицу милицейского мундира. Полосатым жезлом, красавица показывала вверх на надпись «Счастливой дороги!»

«Блядь! Истинная Блядь! – восхитился я в душе. – Но до чего хороша, чертовка! И жезл в таких ручках уже и не совсем жезл…»

Я представил Тонечку Воробьеву в милицейском мундире, с пилоткой на голове и почему-то сразу с двумя жезлами в обеих руках. Одним жезлом Тонечка – милиционер указывала вверх на надпись «Хочу!», другим вниз на надпись « и могу!». Подхлестнутое физическими ощущениями воображение извращало картинку. У воображаемой Тонечки-милиционера на поясе висела непропорционально огромная кобура, больше похожая на декоративный замок верности, готовый упасть от легкого прикосновения. Такая Тонечка Воробьева мне не понравилась.

– Нет, – уверенно заявил я, – мундир тебе не пойдет.

– П-п-оч-чему?.. – почти мужским сухим голосом без интонации вопроса проговорила Тонечка. Мне показалось, что так должен говорить человек, у которого во рту целая горсть монпансье.

Лешка уже с каким-то страхом глянул из зеркала.

Я медленно выдвигал свою руку. Синхронно с этим расслаблялись Тонечкины коленки. Я решил провести эксперимент. На секунду задержав руку, я почувствовал, что так же задержалось и расслабление коленок. Я двинул руку обратно вглубь. Коленки пропорционально сжались. Проделав такие развратно-поступательные движения несколько раз, я понял, что моя рука и Тонечкины коленки – суть единое целое.

– Ладно, хрен с этими документами, – освободил я Тонечку Воробьеву. – Сколько еще ехать?

– Минут сорок, – ответил Лешка, – время есть.

* * *

Окончательно решили сначала ехать в Центр связи. Лешка укатил, оставив нас с Тонечкой у огромного серого здания с целым войском разномастных антенн на крыше.

– Смотри, какие классные антенны, – обратил я Тонечкино внимание на крышу серого здания Центра связи.

– Опять антенны… – испугалась Тонечка Воробьева. – На крышу не полезу!

– Ты что, радость моя, – искренне изумился я, – какие у тебя вульгарные фантазии!

Мне ярко представилась динамичная картина: по центру широкого двора здания Центра связи, обрамленного разношерстными легковушками, собралась толпа персонала. Головы у всех подняты вверх. Все наблюдают за действием странной пары на крыше. Дама в милицейской форме руками вцепилась в стальные ограждения, незнакомец интенсивно толкает ее сзади. Сначала, вертясь в воздухе, падает один полосатый жезл, издалека похожий на черно-белую осу, потом второй… Затем, похожая на большую бабочку, очень долго порхает декоративная милицейская пилотка, стараясь в полете своем дотянуться до ног наблюдающих. Внизу возбужденный людской ропот, вверху разномастные восклицательные знаки антенн…

Я стряхнул наваждение, взял Тонечку за руку, уверенно повел в здание Центра связи.

Я не раз бывал в нем, знал, что и где. Знал, что на первом этаже еще идет ремонт и почти никого не бывает. Знал про лестницу, ведущую в закрытый на замок подвал, про темное пространство под лестницей, пыльное и прохладное, заваленное всяким хламом…
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 53 >>
На страницу:
6 из 53