Атон. Два короля

– Ну, что, Атон, готов вернуться домой?

– Всегда готов! – отрапортовал я, а у самого коленки задрожали, и сердце застучало быстрей. Эльсигур как-то грустно улыбнулся и вышел из комнаты. Маринэр подождал, пока стихнут его шаги, встал и быстро сунул мне в руки небольшой пузырёк, и бензиновую зажигалку, с запасом бензина грамм на двести.

– Возьми и спрячь, пока шеф не видел, обычно в другой мир нельзя что-то проносить, но если по-тихому, то можно. Это же всё-таки не оружие, правда, холодное можно, а огнестрельное бессмысленно, порох там взрывается сам по себе. В пузырьке эликсир берсерка, советую больше одного глотка не пить, теперь пошли, шеф ждать не любит.

Закрепив мечи за спиной, подхватив мешок с вещами, вышел вслед за Маринэром. Портальная площадь была вычищена до блеска, провожать меня вышли даже слуги, с правой стороны от портала появился Асшшаашт. Горгулья уверенным шагом проследовал мимо Эльсигура ко мне, и крепко сжал мою руку.

– Кхе, кхе – раздалось у меня за спиной, я повернулся и увидел Маринэра, держащего за уздечку осла! Маринэр сильно смущался, стараясь не смотреть мне в глаза. – Извини, с лошадьми здесь не очень, а путь тебе предстоит не близкий. Мы тут посовещались, и решили, подарить тебе вот этого славного ослика.

Я посмотрел на этого славного скакуна, и не увидел в нём ничего особенного, осел, как осёл. Эльсигур протянул мне руку, на его ладони лежал почти такой же пузырёк как тот, что дал Маринэр.

– Это эликсир – усилитель, увеличивает действие любого лекарства или яда, в десять раз, используй разумно. В том мире такой не сделать, так что распространения я не боюсь – повернувшись к арке портала, он принялся водить руками перед собой. Арка слабо засветилась, на земле под ней стал медленно проявляться круг с множеством знаков по его периметру. Свечение становилось ярче, а когда внутри арки пропал вид гор за ней, Эльсигур отодвинулся в сторону.

– Смелей ученик! Мы верим в тебя!

Крепче сжав уздечку, я шагнул в неизвестность. Яркий свет ослепил, ноги на мгновенье потеряли опору, а ещё через мгновенье, уже новая опора больно ударила по моим пяткам.

– Я уже скучаю по нему, – Маринэр спустя минуту стал грустным. – Шеф, а почему магия к нему так и не вернулась? Я думал что, побыв здесь, его дар снова проснётся. Филиас про это ничего случайно не говорил?

– Ага, жди, он прям, разбежался, думаешь, я не спрашивал? Если он что и знает, то ни за что не скажет. Знаешь что, Маринэр, а ведь с Атоном что-то происходит, вот только я так и не понял, что.

– В каком смысле? – Маринэр не поверил своим ушам, шеф который казалось, знает всё, сейчас признался, что чего-то не знает.

– Видишь ли, в чём всё дело, когда я заживлял его последние десять порезов, то мне пришлось использовать заклинание исцеления высшего круга. Знаешь почему?

– Не шеф, откуда, я ж не маг, и даже в магической теории полный ноль.

– Потому что его тело пожирало силу из заклинания, и в нём, в заклинании конечно, силы оставалось меньше чем нужно для заживления самого мелкого пореза. Я подпитывал заклинание на ходу, а он снова впитывал силу как губка воду. Таким количеством силы можно было голову на место прирастить, и не одному человеку.

– Мда, дела, шеф, я вот ещё что вспомнил, ты ему сказал, что том мир вращается в другую сторону, поэтому кажется, что солнце восходит на западе, а садится на востоке?

– Нет, а ты?

– И я нет, думал, что ты скажешь.

Они дружно почесали, один бороду, другой затылок.

– Знаешь что Маринэр? Я думаю, он сам разберётся, не маленький же. Допивай кофе и дуй на землю, иначе завтра будешь пить чай, и смазывать свежие ожоги мазью, кофе-то закончилось.

Глава 5

Вирия. Атон.

Под моими ногами был камень, а не земля, большая каменная плита, на половину заросшая травой. На этой плите были выбиты знаки, сейчас уже плохо различимые. За моей спиной, словно палец великана, возвышалась узкая, и одиноко стоящая посреди пустоши скала. На горизонте, там, куда сейчас стремилось спрятаться солнце, виднелись горы. С противоположной от гор стороны, до горизонта простиралась каменная пустошь, которая мне сразу не понравилась. Осмотревшись по сторонам, вспомнил, что Эльсигур предложил мне идти на запад. Оседлав своего подарочного скакуна, отправился в сторону гор. Странно было то, что он ничего не говорил о горах, забыл наверно, старенький он уже, поэтому сделаю скидку на возраст. Возле гор мне уже был виден густой лес. Где лес там и дичь, а также дрова для костра чтобы эту дичь зажарить. Скорей бы туда добраться, а то здесь под ногами только камни да песок.

Второй час мой маленький корабль, то есть осёл, брёл по каменной пустоши моего родного мира. К этому времени по пути стали попадаться отдельно растущие деревья, старые, корявые, и мёртвые, своим видом нагнетая уныние. Когда солнце почти скрылось за вершинами гор, я увидел старое, и частично разрушенное строение. Ослик упирался, и отказывался идти дальше. Где-то вдалеке послышался волчий вой, но даже после этого он двинулся вперёд не так резво, как бы мне этого хотелось. Протяжный вой вскоре повторится и был уже ближе. Я пока не видел волков, но стал достаточно сильно бить ослика ногами, подгоняя. Когда до строения оставалось метров пятьсот, показались и представители волчьего племени. До спасительного строения мне было уже недалеко, только добраться до него я мог не успеть, волки бежали гораздо быстрее, чем мой ослик.

Что я только не делал для того чтобы заставить осла бежать быстрее, но мой осёл так и не смог набрать приличную скорость. Тем временем расстояние между нами и волками быстро сокращалось, а солнце полностью скрылось за горизонтом. Спрыгнув с ослика, я побежал рядом, причём даже быстрее чем он, и тут я вспомнил о подарке Маринэра. Эликсир берсерка я держал в небольшом кармашке на поясе, и достать его оттуда дело пары секунд. Маринэр мне говорил, что пить не больше одного глотка, быстро откупорив пузырек, я сделал ровно один глоток. Жидкость огненным комом прошла по пищеводу и горячим камнем упала в желудок. Тепло расходилось по телу одной быстрой волной, я почувствовал прилив сил и сейчас готов был победить кого угодно. – А как же ослик? – подумал я – жалко животину, сожрут ведь его, и не подавятся! Плесну ка я и ему – пришла мне в голову идея, – но сколько? Да, сколько получится, столько и плесну!

– ИА открой ротик, открой скотина! Пей! Пей гад быстрее, волки уже совсем близко. – Кое-как я влил в него остатки жидкости и оглянулся, посмотрев на преследователей, они были уже близко. Запрыгнув на осла, я со всех сил ударил его ногами по бокам, что произошло с ослом после, описать сложно. ИА задрожал, фыркнул, и рванул вперёд с такой скоростью, что я еле удержался на нём. Осёл не добежал до спасительного строения совсем чуть-чуть, всего десяток метров. Резко остановившись, он громко фыркнул, упал и умер. Строение оказалось небольшим домом, из грубо отёсанного камня с дощатой крышей. Волки были уже метрах в ста от меня, когда я забежал в дом и закрыл дверь. Засова на двери не было, и я подпёр её лежавшей на полу доской. Выхватив мечи, встал напротив окна, в котором не было даже намёка на раму. Волки были странные, практически без шерсти, длинные ноги и почему-то без хвостов. Первая волчья голова появилась как раз в оконном проёме. Ударил я так сильно, что мой меч, прорубив череп волка, ударил в каменный косяк, где намертво застрял. Зверь мощно дёрнулся назад, мой застрявший в камне клинок, мешавший ему выбраться, неожиданно со звоном обломился.

Другой зверь в это время брал штурмом дверь. От сильного удара одна из досок двери отлетела и в образовавшуюся дыру тут же просунулась голова, ещё более страшная, чем та, что была в окне. Взяв оставшийся целым меч обеими руками, я ударил точно по шее этому волку. Тугая струя горячей звериной крови ударила мне прямо в лицо. Часть крови попала в рот, не вовремя мною открытый и я машинально проглотил то, что в него попало. Зверь, лишившись головы, замер, уже наполовину протиснувшись в дом. Голова, скалясь клыками, лежала у моих ног, и мне стало не хорошо. Весь залитый кровью, стоял не в силах отвести от неё взгляд. Через несколько секунд волчья голова плавно стала видоизменяться. Сначала отпали волосы клочками торчащие на затылке, потом челюсти уменьшились, а в конце кожа посветлела. В моём животе сильно заурчало, потом там взорвалась бомба, не в силах устоять на ногах, я упал на колени. Всё моё тело нестерпимо жгло, голова кружилась, тошнота подступила к горлу. – Вот ведь гадство, даже дня не продержался – подумал я, и потерял сознание.

Сколько я пролежал в отключке не знаю, в себя пришёл от боли, болело всё, каждая клеточка моего организма. Очень хотелось пить, но больше всего, хотелось, есть, и желательно мяса, причём сырого и с кровью. Через несколько минут смог встать, шатало, кружилась голова. Осмотревшись, я ужаснулся. В оконном проёме, на половину свесившись внутрь дома, находилось тело абсолютно голой женщины с обломком моего меча в её голове. В двери застряло ещё одно женское тело, только без головы, голова лежала рядом на полу в подсохшей луже крови. Судя по запаху исходящему от этих тел, пролежал я здесь не один час, а как минимум сутки. Через дверь я не решился выбираться, вытолкнул в окно труп, потом вылез сам. Мой мешок с вещами лежал возле мумии моего осла, скорее всего ослик так стал выглядеть из-за действия эликсира. Достав флягу с водой, жадно к ней присосался, пил пока там почти ничего не осталось. Немного отдохнув, собрал свои вещи, обломок меча оставил в женском черепе, вытаскивать было противно.

– Как-то не так я представлял себе возвращение в родной мир – сказал себе, отходя подальше от двух трупов. Первый день в этом мире и на моей совести уже два трупа, причём женских и довольно молодых, одна так вообще ещё подросток. Судя по тому, что до этого они были волками, а теперь стали людьми, они, скорее всего оборотни, поэтому и были такими сильными, даже меч не выдержал. Жажду я утолил, а вот голод остался и нарастал с каждым шагом. Вытряхнув из мешка на землю всё содержимое, набросился на еду. Вовремя опомнился и остановился, иначе съел бы всё, не оставив на потом.

– Ладно, пойдём дальше, жаль остался без колёс, точнее без осла, но это не так страшно, главное жив и почти здоров, живот правда немного болит.

До гор было ещё далеко, солнце опять клонилось к горизонту. До наступления темноты успел добраться до леса, собрав сухих толстых веток, развёл огонь. Есть хотелось сильно, а из моих запасов осталось совсем немного, кусок солёного сала, десять сухарей и остаток воды во фляге. Поделил всё на две части, одну из частей быстро уложил в желудок. Настала ночь, и я, открыв рот, уставился в небо, там висели две луны, одна была меньше, вероятно просто расположена была дальше от этого мира. Света эти луны давали не больше чем одна на земле, а вот звёзды были очень яркими. Сидя у костра, я задумался над тем, что буду делать дальше, куда идти, и кого искать, и стоит ли вообще кого-то искать. Какая у меня цель? Отомстить за убитую родню, которую никогда не видел, а до недавнего времени, и не слышал о ней? – Может быть, и отомщу. – Вернуть свой дом? – быстрее построю новый. Осталось решить с чего начинать, месть может и подождать, к тому же, я ещё не знаю, кому конкретно мстить. Главное выжить в этом мире, а это судя по всему, будет не просто, уже убедился в этом вчера.

Ночь была довольно теплой, и я неплохо отдохнул, подремав у жаркого костра. Наступившее утро преподнесло прохладу и небольшой дождь. Пока собирался в дорогу дождь закончился, лишь немного смочив землю и мою одежду. Лес, показавшийся мне большим, быстро закончился, он оказался просто широкой лесополосой. Ближе к подножию гор он совсем исчез, лишь небольшие кустарники ещё встречались, разбавляя зеленью серые камни. По пути к горам я смог поймать двух змей и одного зайца, хромого, и старого. Казалось, что он сам пришёл сдаваться на милость охотнику. Остановившись на привал, решил зажарить всё, что поймал.

Передо мной встала проблема, встала во весь свой рост, а если быть точным, то в высоту не одной сотни метров. Как мне через горы перебраться я пока не знал, склоны по близости были крутыми, а я не скалолаз, и даже рядом с ним не стоял. Буду двигаться вдоль гор, может быть, где-нибудь всё-таки переберусь, осталось определиться в какую сторону двинуться. Подброшу монетку, их мне тоже выделили немного, пять золотых, двадцать серебряных и пятьдесят штук медных. Монеты необычного вида, они не круглые, а квадратные, с небольшой дыркой в центре, по сторонам квадрата надпись – один золотой, и год когда его отчеканили. На всех монетах была одинаковая надпись, разница только в названии металла. Хотел подбросить, но остановился, на другой стороне была точно такая же надпись, кидать можно до бесконечности, результат будет один и тот же. Спрятал деньги и осмотрелся, решил, что пойду на право, там местность ровнее.

Три дня я пёр вперёд как вездеход по камням вдоль гор, питаясь всем, что смог поймать, в основном небольшими грызунами похожими на сусликов. На четвёртый день добрался до того места, где я смог бы попробовать перебраться через горы. Пологий склон, на половину покрытый снегом, в этом месте высота гор была значительно меньше, и я решил рискнуть. До самой темноты охотился на непуганых сусликов, поймал четверых, ночью их зажарил и уложил в мешок. С рассветом отправился на штурм, до границы снега добрался часа через три, выбрав ровную площадку, устроил привал. Не думал, что будет так тяжело и трудно взбираться вверх по острым камням, которые всё время выворачивались из-под ног. Здесь у границы снега, было заметно холоднее, пришлось прорезать в моём войлочном одеяле отверстие для головы и накинуть его на себя. Местами из снега торчали корявые деревья похожие на сосны, как они здесь могли вырасти, было для меня загадкой, вокруг были только камни, снег и холод. Преодолев по снегу метров триста, изрядно устал, снег был не плотным, и я проваливался по колено, а иногда и по пояс. Впереди и немного правее, заметил расщелину в скале, совсем не большую, но вполне подходящую, чтобы спрятаться от поднявшегося ветра и отдохнуть.

Пока добирался до этой расщелины, ветер усилился, подняв со склона снег и превратив его снежную бурю. По пути срубил два дерева для костра, одно маленькое с толстым стволом, другое тонкое и ветвистое. Ветер усилился ещё, холод пронизывал почти до костей, в спасительную расщелину я залез весь покрытый снегом и выстукивая зубами морзянку. Ветер сюда только частично попадал, принося с собой колючие снежинки. Вход в расщелину закрыл тонким и ветвистым деревом, толстое деревце порубил на поленья. Разгораться они не хотели, хорошо, что у меня была зажигалка, иначе костра мне не видать.

Немного отогревшись у огня, я осмотрел своё убежище. Какие-то звери здесь уже тоже побывали, хорошо, что это было достаточно давно, иначе я делил бы сейчас место с каким-нибудь пещерным медведем. На высоте двух с половиной метров, находилась ещё одна расщелина, но гораздо меньшего размера. Любопытство заставило меня смастерить факел и полезть туда, посмотреть, что там есть интересного. За расщелиной обнаружилась ещё одна пещера, явно со следами доработки стен инструментом, вот только рассмотреть лучше не получалось, факел давал мало света.

Из полос, отрезанных от одеяла, смастерил ещё пару факелов, облил их бензином, хоть и жалко было, но без него никак не обошлось. Один факел я бросил внутрь пещеры, чтобы узнать насколько далеко до пола. Он упал и почти сразу погас, но я успел рассмотреть, что до пола пещеры не больше двух метров. Смело протиснулся в узкий лаз, и оказался в пещере, здесь было холодно как в морозильнике. Поджог сразу два факела, осмотрелся и вздрогнул, в центре пещеры на каменном троне восседала мумия. Вдоль стен стояли каменные сундуки украшенные резьбой. Трон поставлен на невысокий каменный постамент. Сидящая мумия, была одета в тяжёлый доспех и держала в руках огромную грубо изготовленную секиру.

Глядя на этот двухсторонний топор, понял, что я смог бы им ударить только один раз, себе по ноге. На голове мумии, промороженной до хрупкого состояния, была корона с крупными, тёмно-красными камнями, волосы на голове и борода, заплетены в косички. При жизни этот мужик был великим воином, об этом говорили многочисленные отметины на его доспехе. Перед троном стоял саркофаг, вырубленный из цельного куска белого мрамора. Весь саркофаг был покрыт надписями на гномьем языке, точнее буквы их были, потому что прочитать я не смог, разобрал только одно слово – «ЭЛЬМЕРЕЯ». Мумию трогать не стал, заглянул в один из сундуков, потому что только его смог открыть. Там лежали прозрачные камни, похожие на алмазы, но я не специалист и в этом был не уверен. Взял парочку размером с ноготь, кто его знает, может быть и за эти прирежут, как только увидят.

Из пещеры выбирался уже в темноте, факел потух перед выходом. За пределами моего убежища сейчас бушевал настоящий ураган, ветер выл как дикий зверь, выход замело наглухо. В своём укрытии я просидел ещё два дня, заготовленное впрок мясо закончилось, я решил, выйти наружу. Осторожно прокопал лаз на свободу, снега намело больше двух метров, и выход стал похож на тоннель. Ветер стих, ярко светило солнце, от белого снега было больно глазам. До вершины горы оставалось метров пятьсот, а потом будет спуск. Ветер передвинул снег ниже по склону, обнажив острые камни. Возле одного из них я заметил рога, через полчаса стал обладателем хорошо промороженной тушки козы. Рога я отрубил и спрятал в мешок, может, пригодятся для чего-нибудь. К вершине козлиную тушу тянул за собой на верёвке, нести было неудобно, а ей было уже всё равно. Те пятьсот метров, оставшихся до вершины, дались мне тяжело, дышать было трудно, ноги дрожали от усталости.

Стоя на вершине, почти под облаками, любовался открывшимся видом. Внизу простиралось зелёное море леса. С этой стороны горы, склон оказался круче, но спуститься было вполне возможно. Осмотревшись, наметил дальнейший путь в низ. К подножию гор добрался лишь к концу дня, козлиная туша частично оттаяла и по пути вниз потеряла часть шкуры. До нормального леса ещё было довольно далеко, я не решился ломать ноги о камни в темноте. Костер, чтобы зажарить козлятину, я развёл сразу, как только спустился. Козье мясо было жесткое, но вполне съедобное, для голодного меня. Сухой ствол дерева, найденный мной между камней, пришёлся как раз в тему, его я рассчитывал жечь до утра. Земля была очень холодной, спать пришлось сидя на мешке. Всю ночь подбрасывал дров в огонь. К рассвету замёрз и стал злым, дров до утра мне не хватило, остаток ночи просидел почти на углях. Чтобы зажарить оставшееся мясо, пришлось опять искать дрова, искал долго, но набрал достаточно, заодно согрелся. Сегодняшнее мясо было совсем не таким вкусным, каким оно мне казалось вчера, но я всё равно ел, понимая, что другого пока у меня нет. Когда добрался до леса, несколько минут просто стоял, наслаждаясь шумом листвы, щебетанием птиц и запахами. Настроение приподнялось, напевая себе под нос незатейливую мелодию, я устремился вглубь леса.

Лес был старый и местами представлял собой непроходимый бурелом, иногда некоторые места приходилось обходить. До очередного ночлега я не встретил следов человека или ещё какого-нибудь разумного, тропинок и дорог тоже не нашёл. Осматривая всё вокруг, пришёл к выводу, что здесь сейчас начало лета, так как видел неспелую землянику, красной ещё не попадалось. Ночлег у меня прошёл не как всегда, костер, конечно, я развёл, но из-за большого количества ползающих по земле насекомых и змей, спал на дереве. Спал сидя как орел, сидя на ветке, хорошо, что привязать себя не забыл, иначе орёл упал бы вниз с трёхметровой высоты. С восходом солнца отправился дальше. Приблизительно часов через пять неспешной прогулки по лесу, вышел на грунтовую дорогу, по которой кто-то совсем недавно проехал, оставив на земле хорошо видимый след. По этой дороге я и направился в ту сторону, куда направилась телега запряжённая лошадью, ямы и кочки мне не мешали.

По дороге идти было намного легче, и я прибавил шагу, шёл довольно долго, иногда останавливался на короткий отдых. Дорога петляла извилистой лентой, заворачивая то в одну, то в другую сторону. Сколько километров я отмерил, не знаю, изрядно уставший вышел на берег небольшой речки. Дорога, по которой я шел, упиралась в воду и снова показывалась на другом берегу. Сняв сапоги и штаны, перебрался на другой берег, брод оказался глубиной чуть выше колен. Солнце в очередной раз готовилось скрыться за горизонтом, для ночлега облюбовал место немного в стороне от этого борода, на берегу этой речки. На костре подогрел оставшееся мясо, оно стало похоже на старую кожаную подошву, жевал долго, пока челюсти не устали, остаток мяса просто выбросил.

Утром решил порыбачить, может в этом мне повезет, а если не повезет, пойду голодным, где-то же должны быть люди, в конце-то концов. Спать опять решил на дереве, подходящее для этой цели дерево нашлось рядом. Большое и лиственное, оно склонило свои мощные ветви над водой, среди его ветвей я и свил себе гнёздышко. Мой орлиный насест был на высоте трёх метров, только теперь над водой. Глубина реки в этом месте была больше, по сравнению с бродом, оставшимся выше по течению, если упаду, то ничего не случиться. В водной глади отражались облака и деревья с моим отражением на одном из них. Привязав себя к толстому стволу, устроился удобнее, – ещё немного, и кукарекать начну по утрам,– с такой мыслью я и заснул, подтянув колени к груди. Проснулся, когда солнце уже расположилось высоко на небосводе, но разбудило меня не оно, а весёлый девичий смех.

– Динра давай искупаемся, смотри какая вода тёплая!

– Да ты что Мита! Мамка узнает, выпорет, она ж у меня вон какая строгая, сама знаешь.

– Динра перестань вести себя как маленькая, как она узнает-то? Я ж тебя не выдам.

– Узнает! Платье-то не успеет высохнуть.

– А мы их снимем! Голышом искупаемся, одежда сухой останется.

– Ой, Митка! Ты что! Вдруг кто увидит, позор-то, какой будет.

– Ди, ну кто нас тут увидит в такую рань? До деревни далеко, если ты струсила, то так и скажи.