Аркан. Книга 1. Седьмая вода

Дождь полил с новой силой, и Рем спрятался под скат крыши, прислонившись к стене.

– Эй, друг… – сказал кто-то совсем рядом.

Аркан обернулся и увидел двух типов категорически подозрительной наружности. Гирька уже выскальзывала из рукава, когда кто-то двинул палкой парню под коленки и свалил на землю. Типы тут же кинулись его вязать, а тот, который стоял сзади, нахлобучил Рему на голову мешок. Аркана бесцеремонно потащили куда-то, ноги волочились по мостовой, потом по жёстким доскам. Вскоре рыбная вонь, плеск волн и грязные ругательства дали ему понять, что угодил он в нешуточную передрягу.

Глава 2. Невольники

Днище корабля воняло тухлыми водорослями, испорченной рыбой, гниющими досками. К этой вони добавлялись ароматы пары дюжин людей, которые имели удовольствие находиться здесь вторые сутки без доступа к элементарным гигиеническим удобствам. Конское дерьмо на кафтане в сравнении с окружающими миазмами ощущалось наименьшим из несчастий.

Рем, наверное, ещё долго пролежал бы в ступоре на вонючих досках, но из прострации его вывели чьи-то жадные руки, обшаривающие карманы кафтана и штанов.

– А ну-ка тихо!!! – взревел баннерет и схватил обладателя рук за запястья, одновременно подскакивая.

Вскочить Аркану не удалось: он ударился головой о доски палубы, которые оказались гораздо ближе, чем хотелось бы, и, наверное, набил себе здоровенную шишку. Воспользовавшись его замешательством, проходимец вырвался и по-паучьи, на четвереньках, перебрался в дальний угол.

Глаза постепенно привыкли к полумраку корабельного трюма, и Аркан осмотрелся. Публика тут обитала совершенно разная.

Первым внимание привлёк грузный парень, который полулёжа привалился мощной спиной к какой-то балке, сложил руки на объёмном брюхе и всем своим видом демонстрировал полное безразличие к окружающей действительности. Белесые волосы, румяные щёки, характерная светлая одежда с красной вышивкой по рукавам и вороту – всё это выдавало в нём северянина. И совершенно непонятно было, какого чёрта северянин забыл в этом трюме?

Второй персонаж смотрел на Рема в упор, открыто и прямо. Казалось, он подумывал над тем, чтобы завязать разговор, но инициативы пока проявлять не собирался. Возраст этого бывалого человека определить было невозможно: его жёсткое, как будто вырубленное из гранита лицо украшали старые, зарубцевавшиеся шрамы, а седина терялась в длинной спутанной шевелюре пепельного цвета. Голубые умные глаза могли принадлежать как сорокалетнему мужчине, так и семидесятилетнему старику. И тело вовсе не казалось стариковским: тугие мускулы и жилы, и – снова шрамы, огромное количество шрамов. Шрамы были видны отлично – из одежды на суровом дядьке были только потёртые кожаные штаны.

Эти двое держались особняком. А ещё в трюме стихийно образовались две очевидные группировки. Одна, в сторону которой отполз неудачливый вор, кучковалась в носовой части корабля, и рожи у этих пятерых субъектов были насквозь уголовными. Может быть, Рему показалось в полумраке, но на предплечьях парочки из них мелькнули характерные узоры, которыми метят друг друга бывалые каторжане и сидельцы из имперских тюрем. Да и говорок слышался характерный – ни черта не понятно, о чём идёт речь.

Ближе к корме расположилась целая компания личностей совсем уж невнятных. Неопрятные, в латаной-перелатанной одежде, заросшие и небритые, они больше всего напоминали бродяг, пьяниц или совсем уж опустившихся подённых рабочих с оптиматского Запада, которыми был полон Аскерон последние несколько лет…

Наконец Рем сообразил, что сам выглядел ненамного лучше: изгвазданный кафтан любого мог сбить с толку, да и перепачканная в грязи рожа уж точно не добавляла импозантности и обаяния. Баннерет снял кафтан и сразу же услышал заинтересованный гул с двух сторон. Арканы не любили броские цвета. Цвет родового знамени – чёрный, а одежду чаще всего они предпочитали серую, коричневую, тёмно-зелёную. Тем не менее качество и крой костюма у знати и простого народа отличались весьма существенно. И если навоз на наряде ещё мог ввести кого-то в заблуждение, то серебряное шитьё на жилете и фасон рубахи не оставили у людей из трюма сомнений – перед ними аристократ.

Ну что же, забрало поднято!

– Маэстру, во имя Огня, и Света, и вечной жизни, кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – Теперь они должны были иметь в виду ещё и религиозную принадлежность Рема.

– Не мешало бы проявить ещё немного уважения, маэстру, и поздороваться. Всё же вы здесь оказались последним из присутствующих, – подал голос дядька в шрамах.

Молодой аристократ не стал артачиться и изобразил вежливый кивок:

– Доброго времени суток… Меня зовут Рем, я из Аскерона. – Учитывая репутацию своей семейки, он решил назваться прономеном, домашним именем, неизвестным широкой публике.

– Доброго утра, маэстру Рем. – Нахмурившиеся было брови сурового дядьки разгладились, и он протянул руку для приветствия. – Меня зовут Разор, будем знакомы.

Рем пожал крепкую, как кузнечные клещи, ладонь и, подчинившись жесту Разора, присел с ним рядом. Стоять согнувшись всё-таки было неудобно.

– Я бы посоветовал тебе не светить особенно своим аристократическим происхождением, Рем, – тут же начал он. – Гёзы не жалуют высокородных иноверцев.

– Гёзы? – удивился парень.

– Пираты. Ты что, никогда не слышал про Низац Роск и популярских морских разбойников?

Ну, про популяров, обосновавшихся на архипелаге Низац Роск посреди Последнего моря, слышал, пожалуй, каждый в Аскероне. А Арканы ещё и неоднократно рубились с ними по всему побережью. На крупные города типа столицы они нападать боялись, да и вообще – основной целью популяров были оптиматские торговые конвои, совершающие каботажное плавание вдоль материка – с Юга на Север и обратно. Но не брезговали эти мерзавцы и налётами на прибрежные деревеньки и городки, зачастую поднимаясь вверх по течению рек, и тут уж не делали различий между ортодоксами и оптиматами, да и своими единоверцами – популярами – тоже… О творимых ими зверствах ходили легенды, оптиматская знать снаряжала не одну и не две карательные экспедиции на Низац Роск, но толку от этого особого не было.

– Не только слышал, но и схлестнуться довелось, – ответил Рем. – Приятного мало. А вот это словечко – «гёз» – его раньше не встречал.

Ему было примерно лет шестнадцать, когда под знамёнами своего отца он впервые поучаствовал в схватке с пиратами. Да и потом пришлось встретиться с ними уже в качестве стихийного лидера сводного отряда самообороны, о чём вспоминать ему было крайне неприятно…

– Популярское словечко, с северо-востока. Они ведь себя пиратами ни за что не признают… В общем, ты уж как-нибудь поосторожнее. Жилетку сними, рубаху испачкай… А то как забросили тебя в трюм, так я сразу подумал, что ты рвань подзаборная, уж больно видок у тебя был специфический. Наверное, вербовщики тоже так посчитали. Если бы они разглядели в тебе аристократа – либо укокошили бы на месте, либо вообще связываться не стали бы…

– Погодите, Разор, какие, к чёрту, вербовщики? Я никуда не завербовывался! – Всё-таки он был старшим по возрасту, и Рем продолжал называть собеседника на «вы», хотя и последовал его примеру, не употребляя через слово вежливое «маэстру».

– Ну, это ты думаешь, что никуда не вербовался. Сейчас сверху сухари подадут, мы свою порцию возьмём, и я тебе кое-что расскажу…

Молодой человек снял с себя жилет и протянул его Разору:

– Возьмите.

Мужчина принял подарок с благодарностью. Даже жилетка – это всяко лучше, чем прохлаждаться в одних штанах.

Откуда-то сверху вдруг пробился лучик света, разогнав пыльный и дурно пахнущий полумрак корабельного трюма.

– Все отошли от люка! – заорал грубый голос. – Иначе пайка останется у нас!

Никого там и не было, видимо, местные старожилы уже уяснили этот момент. А Рем сидел рядом с Разором и наблюдал за происходящим, находясь в некоем отстранённом состоянии: трюм, популяры, вербовщики – всё это ещё не укоренилось в его мозгу, который не совсем отошёл от кошмарного вчерашнего дня, когда Аркану навязали участие в интригах вокруг скипетра и чуть не прикончили.

– Вот, смотри, – сказал Разор. – Сейчас будет цирк.

Какие-то люди, лиц которых не удалось рассмотреть из-за яркого света, придвинули к краю люка внушительных размеров корзину и вывернули её вниз.

Прямо на доски корабельного днища обрушился поток из сухарей и, кажется, солёной рыбы.

– Жрите, – сказали сверху, и люк захлопнулся.

В трюме всё замерло. Люди настороженно смотрели друг на друга, а потом с кормы к куче еды сунулся кто-то, видимо, самый голодный.

С носа раздался странный, но очень чёткий звук:

– Псть!

Мужичок в потёртой одежде испуганно замер и уставился на приподнявшегося на своём месте одного из каторжан. Тот снова повторил:

– Псть, – и указал пальцем в направлении кормы.

Несчастный ссутулился и отступил. Снова всё замерло. Наконец тот самый тип, который пытался обокрасть Аркана, выдвинулся вперёд. Он по-хозяйски осмотрел провиант и принялся выбирать лучшие куски для своих товарищей.

– И что? – обратился Рем к Разору. – Мы будем на это вот так смотреть? Там же наша порция тоже есть? Мне как-то не улыбается подбирать объедки с днища.

Разор ухмыльнулся, и улыбка эта получилась у него довольно зловещей.

– Я, можно сказать, ожидал этих твоих слов. Нас теперь двое… – Он глянул в сторону толстого северянина, который хмуро наблюдал за тем, как воришка щупает и перебирает провизию. – А может, и трое… Пора навести здесь порядок!

В этот момент трюмный сиделец уже набирал себе еду – прямо в загнутую для удобства рубаху, абсолютно не переживая по поводу того, что оставалось прочей публике. Компания на носу явно ожидала развития событий. Кто-то из каторжан цыкнул по-особенному, и воришка закончил выбирать пищу и двинулся к своим.